— На улице солнце или дождь?

— Солнечно.

Я поднимаю один угол одеяла.

— Ты приляжешь на минуточку?

Она забирается под одеяло, ее тело восхитительно теплое, но она не минуты не может лежать спокойно. Я обхватываю ее руками.

— Мамочка.

— Да.

— Я тут подумала.

— Мммм…

— Мне кажется, нам стоит завести пони.

У меня распахиваются глаза. Она смотрит на меня своими огромными и совершенно невинными глазами. Она маленький манипулятор.

— Мы могли бы назвать его Харви, — мило говорит она.

— Забудь, как мы можем его назвать, где ты собираешься его держать?

— Конечно, в своей комнате. Он может спать со мной.

— Пони не любят жить в комнате с маленькими девочками.

— Почему не любят? — спрашивает она.

Я ухмыляюсь.

— Потому что им не нравится запах, когда маленькие девочки пукают.

Она не может решить, то ли ей начать хихикать или возмущаться. Янна находится в том возрасте, когда начинает заливаться, когда пукает, потому что ей кажется, что это очень весело. Ее любимая история о цыпленке, который так громко пукнул, что испугал волка готового его съесть. На этот раз она решает, что лошадь важнее.

— Мои пуки не плохо пахнут, — возмущается она.

Я кладу палец на ее нос-пуговку.

— А когда ты ешь брокколи, а?

— Я перестану есть брокколи.

— Нет, не перестанешь.

Она морщит нос.

— Хорошо, я буду выходить из комнаты, чтобы пукнуть.

— А что ты будешь делать, когда спишь?

Она закрывает рот, чтобы не захихикать. Потом ее глаза вдруг расширяются, и она тянется к моей шее.

— Что случилось, мама?

— Я взяла ожерелье у тетушки Син прошлым вечером и неосторожно его сняла. От этого остался след.

Она хмурится.

— Больно?

— Вообще-то нет. Ты голодна?

— Да. Мы можем сделать омлет из много яиц на завтрак? — спрашивает она.

— Ты можешь иметь все, что захочешь, живчик.

— Да! Испанский омлет с большим количеством сыра и клубничным джемом.

Черт.

— Да, конечно.

Она визжит от восторга, выскакивает из кровати и несется по коридору.

— Не бегай, детка! Ты разбудишь тетю Синди, — кричу я ей, но, конечно, она ничего не слышит, по коридору стучат детские ножки.

Я вытаскиваю себя из постели. Спина после вчерашнего уже не болит. С удовольствием потягиваюсь.

Потом я иду на кухню. Появляюсь, как раз вовремя, она открыла дверь холодильника и достает яйца, с трудом дотягиваясь до верхней полки. Коробка выскальзывает у нее из рук, я быстро оказываюсь рядом с ней и спасаю яйца. Поставив спасенную коробку на стол рядом с плитой, я поворачиваюсь к ней.

— Прости, мама. Я хотела помочь.

— Я знаю, дорогая, но мы не хотим снова собирать яйца по всему полу, не так ли?

Она решительно качает головой.

— Хорошо, достань сыр и остальные ингредиенты.

Она бросается все собирать, я разбиваю несколько яиц в пластиковую миску и ставлю ее на наш крошечный кухонный столик. Она появляется с вилкой. Я разрешаю ей взбить яйца, пока тру сыр. Потом я наблюдаю, как она с радостью бросает сыр в миску.

Она медленно все размешивает, с решимостью поджав маленький губы, чем вызывает у меня на лице широкую улыбку.

Когда она заканчивает, я выливаю яйца в сковородку, она садится за стол, внимательно наблюдая за мной.

— О моем пони… — снова начинает она.

Я стою к ней спиной и улыбаюсь на ее упорство. Копия моей сестры.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Янна, ты же понимаешь, что мы не можем завести пони, пока живем в квартире, не так ли?

Она тяжело вздыхает.

— А мы не можем переехать в дом?

— Нет, дорогая, тогда нам придется переехать в пригород, а это невозможно сейчас, потому что я должна ходить на работу. Кроме того, ты же не захочешь оставить тетю Синди, не так ли?

Она отрицательно качает головой, кудряшки подпрыгивают у нее на щеках.

— Нет, думаю, мы бы очень скучали по ней.

— А не можем мы купить пони в следующем году?

— Возможно, в следующем году, — говорю я, потому что в мире Янны следующий год начинается завтра, или на следующей неделе, в следующем месяце или через несколько лет. Любая дата, начиная с завтрашнего дня, для нее уже следующий год.

Она хмурится и скрещивает руки.

— А кенгуру я никак не могу иметь?

— Кенгуру живут в Австралии, милая. Как насчет того, чтобы иметь милого кролика?

Она вдруг счастливо улыбается.

Я ставлю перед ней омлет, и она сразу же кладет на него ложку клубничного варенья. Я наливаю ей стакан яблочного сока и сажусь напротив. Она довольная начинает есть. С удовольствием поглощая омлет, особенно, если сама приложила к нему руку, и мне доставляет настоящее удовольствие наблюдать за ней.

— Чем бы ты хотела заняться сегодня? — спрашиваю я, начиная наш утренний ритуал.

Янна тут же вскидывает голову.

— Ты не пойдешь сегодня на работу?

— Во второй половине дня, это значит, что у нас есть целое утро.

— Да! — кричит она, поднимая обе руки.

Я мажу ей кусочек тоста.

— Так чем бы ты хотела заняться?

— Мы можем пойти в парк?

— Да, и можем взять немного хлеба для уток.

Она откусает тост и слизывает варенье с липких пальцев.

— Берта сказала, что я хорошо себя вела вчера, поэтому я заслужила мороженое сегодня?

— О, она так сказала?

Янна яростно трясет головой, блестящими темными глазами посматривая на меня.

— Я хорошо себя вчера вела. Очень хорошо.

— В таком случае, я отведу тебя за мороженым.

— Да! — опять кричит она, хлопая в ладошки.

Я мою посуду, пока Янна допивает сок.

— Если мы собираемся пойти в парк, что должны сделать в первую очередь?

— Убрать все на кухне.

— Да, и..., — подсказываю я с улыбкой.

— Почистить зубы.

— Точно. Что еще?

— Красиво одеться.

— Ну, не слишком красиво.

— Умыться.

— Конечно.

Она выпрыгивает из-за стола и выбегает из кухни, таща за собой плюшевого медведя, голыми ногами топая по полу коридора в свою комнату. Я не хочу говорить ей не бежать. Она слишком взволнована, что мы собираемся пойти в парк. Я иду за ней, думая о парке, о предстоящей смене в казино, и о том, что Синди запланировала для нас после этого.

9.

Рейвен

В казино сегодня более оживленно, чем обычно, но мне нравится, когда есть посетители. Много игроков означает много денег на кону, а значит хорошие чаевые. Сегодня я стою за столом в блэкджек, минимальная ставка — тысяча фунтов.

Ставка не такая уж и высокая, как бывает за частными столами, скрытыми в дальнем конце казино занавесками и бархатными красными веревками при входе, но я веду игру, карты летают и ставки делаются постоянно. Всякий раз, когда казино получает крупный выигрыш (до сих пор это произошло только один раз, когда арабский принц проиграл более пяти миллионов во вторник днем), в комнате отдыха от казино выставляется шампанское и конфеты.

После шести часов моей смены один из завсегдатаев клуба, вежливый джентльмен с Юга, признает свое поражение. Он выуживает двадцать фишек из кармана своего пиджака, передвигает их ко мне и встает с места. Я улыбаюсь ему в дружественной улыбке. Лучшие крупье должны обладать артистическими способностями. Ты должна улыбаться, даже когда проигравший называет тебя и твою мать шлюхой. Я слышала это слово на многих языках, и могла бы, наверное, уже написать словарь. Он приподнимает шляпу по старинке, выказывая свое почтение и разворачивается, чтобы уйти и... вдруг... я сталкиваюсь лицом к лицу с Константином.

Моя улыбка замирает, пока он садится на недавно освободившееся место и ставит перед собой стопку фишек по пять тысяч фунтов каждая. Это огромное количество денег, я не смогу заработать их даже за три года, учитывая приличные чаевые. Крупье очень быстро учат думать о фишках, не смотря на их стоимость, исключительно, как о кусочке пластика. Иногда, когда я видела, как кто-нибудь проигрывал сотни тысяч фунтов, мне становилось не по себе. Я представляла, что могла бы купить дом на эти деньги. В начале, я даже молилась, ради Бога, не делай эту ставку. Лучше отдай ее мне! Я знаю, как потратить эти деньги.