— Поиграй с собой для меня, — говорю я ей.

И наблюдаю, как ее рука скользит вниз, ее бедра дергаются от удовольствия, когда ее рука начинает двигаться.

— Жестче, — хрипит она. — Быстрее.

Я трахаю ее с такой силой, что пружины скрипят. Я могу сказать по ее напряженному телу, что она вот-вот кончит.

— Посмотри на меня, — приказываю я.

Она поворачивает голову, ее лицо уже замерло от предвкушения. Она больше не может сдерживаться.

— Давай, кончай. Кончи на мой член, — приказываю я, и она взрывается с криком. Ее мышцы сжимаются вокруг меня, и ее интенсивное удовольствие затягивает мой член, и все в моем теле словно онемело, за исключением мощного удара молнии от экстаза, который выстреливает из моих яиц. Я погружаюсь в нее жестко в последний раз и позволяю себе освободиться, и тут же волна накрывает меня с головой, взрываясь внутри.

После того, как мой ум начинает функционировать, ее тело продолжает все еще дергаться от оргазма. Постепенно оно становится мягким, но она не отодвигается от меня.

— Я не могу двигаться, — тяжело дыша говорит она. — Мышцы в ногах, словно в огне.

Аккуратно я опускаю ее платье вниз, на талию и бедра, разглаживаю. Я наклоняюсь и целую ее. Сырые электрические искры все еще парят между нами. Я целую ее в плечо и в мягкий изгиб шеи, мой наполовину твердый член, все еще похоронен внутри.

Я никогда ничего подобного не делал ни с одной женщиной. Я целую ее в щеку, мне нравится ее сладкий запах свежести. Я хочу остаться с ней навсегда. Я открываю глаза. Какого хрена я делаю? Почему с ней все иначе? Она похожа на цветок, которому каким-то чудом удалось прорасти на моей бесплодной земле.

Это просто секс. Это просто приятное воспоминание. Мне нужно выбраться из этой чертовой кровати. Сейчас же.

— Ты голодна? — спрашиваю я.

Она поворачивается и смотрит на меня, и черт, мой желудок скручивается от одного ее взгляда. Я всего лишь отымел ее. Она раскрывает свои роскошные губы и облизывает нижнюю губу. Клянусь, она знает, какой эффект оказывает на меня, и она специально это делает, потому что я испытываю соблазн трахнуть ее снова и снова.

— Я проголодалась, потому что была слишком взвинчена из-за этой поездки и съела только оставленный Янной кусок намазанного маслом тоста, — признается она, но выглядит так, будто не желает вылезать из постели.

Я выхожу из нее, снимаю презерватив, перевязываю его и поднимаюсь с кровати. Натягиваю боксерки, застегиваю джинсы, она сворачивается колачиком и мечтательно улыбается мне.

Ее беспечная доверчивая улыбка оказывает на меня странный эффект. Мне становится не по себе. Грустно. Ощущение, которого у меня не было с …

— Я приготовлю тебе обед. Спускайся, когда будешь готова. — говорю я громко и вроде бы как приветливо, но звучит фальшиво и пронзительно.

— Что ты собираешься приготовить? — спрашивает она, ни о чем не подозревая.

— Увидишь, когда притащишь свою ленивую задницу на кухню, — бросаю я через плечо и вылетаю из комнаты, потому что цепкие щупальца ее невинности начинают закручиваться вокруг моей груди.

Я не должен поддаваться. Это будет смерть для меня.

20.

Рейвен

Как прекрасно вытянуться и наслаждаться сочным послевкусием оргазма. До сих пор я не знала, что от оргазма могут заворачиваться пальцы на ногах. Закрыв глаза, я задерживаю длительные ощущения от пальцев, бегущие по всему телу, оставляющих на своем пути сто покалывающих следов. Я понимаю, что моя идеальная идея этого праздника включает в себя, чтобы мы не покидали спальню. Синди права. Я слишком долго лишала себя слишком много.

Теперь, когда у меня развился вкус к сексу, я хочу продолжить дегустацию.

После нескольких минут таращась на искусное рукоделие гобелена, я поднимаюсь с кровати и, игнорируя мокрые стринги, валяющиеся на полу, медленно спускаюсь вниз по каменным ступеням. Я пытаюсь представить, каким был этот замок в своем расцвете. Тех мужчины и женщины, которые, точно также спускались по этим каменным ступеням.

Моя рука едет по гладким перилам. Какие праздники они здесь устраивали. Константин оставил одну из маленьких низких дверей открытой, поэтому я вхожу туда. Я прохожу по различным помещениям с низкими балками на потолке и шероховатыми стенами, добираясь до кухни. Она большая и здесь прохладно. Каменный пол стал гладким и блестящим от ног. К услугам гостей здесь имеется очень дорогая современная плита и американский двуместный холодильник. На толстой деревянной доске Константин рубит чеснок плоским концом ножа.

Я останавливаюсь в дверном проеме.

— Что ты делать?

Он поднимает голову вверх и улыбается.

— Единственное, что я умею. Стейк и салат.

— Зачем чеснок?

— Мой секретный ингредиент, чесночное масло.

Я вопросительно поднимаю брови, явно от впечатления.

— Могу я помочь?

— Нет. Все готово.

Открытая бутылка красного вина стоит рядом, он кивает на нее.

— Хочешь бокальчик?

— Хорошо.

Он наливает вино в два бокала. Я захожу и беру бокал, который он мне протягивает. Он крутит бокал, подносит его к носу и нюхает. Я делаю глоток. Вино мягкое и очень ароматное.

— Ммм. Очень вкусно.

— И крепкое. Это Amarone Valpolicella. Шестнадцать процентов крепости, — предупреждает он.

Опираясь бедром на стол и делая небольшие глотки пьянящего вина, я наблюдаю за его работой. Я не могу наглядеться на его мощные руки, когда он рубит помидоры и бросает ломтики лука в миску для салата. Для меня никогда раньше не готовил мужчина.

Он выполняет определенные действия так же, как и все остальное — уверенными, точными движениями и в полной тишине. Странно, но у меня больше нет потребности заполнить тишину своей болтовней. Я чувствую себя вполне комфортно и расслабленно. И вино ударяет мне в голову, заставляя чувствовать себя почти опьяненной.

Он строгает пармезан на салат, затем кладет мясо на сковородку. Оно шипит и скворчит.

— Как тебе пожарить стейк?

— Средней прожарки. — Он кивает, и я оглядываюсь вокруг. — Может мне хотя бы накрыть стол?

— Уже накрыт. Мы едим снаружи.

Он переворачивает мясо и с улыбкой поглядывает на меня.

— Почти готово.

Мое сердце совершает маленький скачок. Не знаю, почему этот человек оказывает на меня такое воздействие. Понимаю, что все это неправильно, но я не могу удержаться, чтобы не влюбиться в него, как ягненок, ведущего на убой.

Мы выносим тарелки с едой на улицу на деревянный стол, который располагается вблизи зимнего сада. Мы садимся и на нас светит солнце. Воздух такой свежий, здесь нет постоянного городского шума, только слышится пение птиц. Такое чувство, будто мы единственные люди на планете. Вокруг только открытые просты земли и неба.

Я немного пьяна, поэтому мне кажется, словно мы попали в другую эпоху. Если бы я могла остаться с ним в замке навсегда.

— Как твой стейк?

— Нежный и сочный, — отвечаю я, отламывая кусочек багета и намазывая масло.

— Хорошо.

Я поднимаю вилкой наструганный пармезан.

— Как ты обнаружил это место?

— Однажды я кое-что сделал для владельца этого замка.

— А чем ты занимаешься по жизни?

— Я инвестирую в город и решаю проблемы, — говорит он, устремив взгляд в горизонт.

Я поднимаю на него взгляд, но его светлого цвета глаза сейчас не здесь, а где-то очень далеко. Алкоголь придает мне уверенности, поэтому я пробую снова:

— Что это значит?

Он поворачивается ко мне, его тлеющий взгляд опять не доступен. Этот сейф, вероятно, я никогда не открою. У меня занимает несколько секунд, прежде чем я понимаю, что задерживаю дыхание. Даже на свежем воздухе мне становится тяжело дышать, когда он смотрит на меня таким взглядом.

— Ты полна сегодня вопросов, — замечает он, голос звучит легко, хотя выражение лица совсем другое. — Чем бы ты хотела заняться после ланча?