– Ах, вот как получается: «Оно идёт»! Ну уж спасибо за комплимент. Я всегда верил, что ты обо мне хорошего мнения, – сделал неуклюжую попытку изобразить реверанс Коля.

– Как я ранее и говорил, не будь занудой, это тебе не к лицу и не к другим частям тела.

***

Отойдя от настырного полуденного зноя, который успел всецело захватить власть на улице, они, успев немного потрепаться, наконец-то дождались официантку, которая, вопреки Сёминым опасениям, не скрывала в полупустом зале притаившихся супостатов, поглощающих прохладное пиво тоннами. Иных нежелательных личностей также не наблюдалось. В уютном зале имелась лишь традиционно хорошая и призывающая подольше здесь посидеть музыка и сама официантка в традиционном костюме ирландской то ли горничной, то ли домохозяйки, которая задала не менее традиционный вопрос:

– Господа, давненько вас не видела. Будете начинать как обычно?

– Нет, лапа. Сегодня у нас почти что праздник. Можно начать и необычно: пожалуй, сегодня с вашего фирменного тёмного начнём. Клин клином, так сказать, вышибем. Из моей тёмной души темноту тёмным пивом прогоним! – довольный собственным каламбуром, загоготал Сёма. Затем, развалившись на мягком диване и почитав для вида давно заученное меню, он как бы с ленцой объявил:

– И колбасок с картошечкой. Да греночек с чесночком. Да рыбки солёненькой красненькой. Да… Да, пожалуй, пока что, всё. Пока что!

Друзья полюбовались в очередной раз на колоритный интерьер бара. Все его стены были расписаны картинами на рок-н-ролльную тематику. Повсюду висели виниловые пластинки, портреты знаменитых рок-музыкантов с их оригинальной концертной атрибутикой вроде литавр и барабанных палочек. По словам персонала, всё было подлинным. В общем, атмосфера в баре располагала к одному: было торжественно объявлено о начале застолья.

– Ляпота! Аж даже материться хочется! Но не буду: я же всё-таки культурный человек. Хотя некоторые и сомневаются, – подняв палец вверх, сказал Семён, попеременно с произносимыми словами употребив первую кружку буквально в три глотка. – Вэри, как говорится, гуд. Теперь, когда мысли немного прояснились, хочу о культуре погуторить. Ты вот, как культурный человек, как к такой херне относишься?

– К какой – такой? – допив свою порцию, возмутился Николай. – Я к херне не отношусь! Прошу не оскорблять. В богоугодном заведении – особенно!

– Не говори раньше времени. На вот лучше, полюбуйся, – Сёма из своей необъятной сумки выудил довольно-таки приличный новенький ноутбук и, набрав бесконечный пароль (и как это он ни разу не ошибся, его набирая?), показал какую-то статью. – Прошу ознакомиться, но сразу кратко донесу основную мысль: «Комитет по архитектуре и градостроительству города Владивостока на основании многочисленных заявлений граждан утвердил реконструкцию всей территории так называемого района Третьей Рабочей». Там теперь, надо полагать, всё перекопают и похерят то, что должно быть нетронутым! И главное, с чего бы такая внезапная прыть? Там ведь с тридцатых годов лопата в землю опускалась только для того, чтобы цветы и деревья посадить. Не говоря уже о том, что в самих тридцатых там от былого рельефа камня на камне не осталось. Реконструкция тогда была глобальнейшая. Жалко, что с документами напряжёнка. Большую половину почему-то до сих пор не рассекретили. Всё якобы из-за стратегически важного тоннеля.

– А в чём мораль-то? В чём они не правы? Старые улицы, старые дома. Почему бы и не заняться реконструкцией? Новую струю, так сказать, пустить. Разгрести, образно выражаясь, авгиевы конюшни.

– Ответ понятен. И я даже прощаю тебе это жуткое невежество. Помнишь, с чего я начал нашу судьбоносную встречу?

– Конечно. Кирпичи какие-то древние в лесу кисточкой будешь очищать. Для москвичей, кажется?

– Эх, если бы кирпичи. Из чёрного гранита исключительной полировки идеально подогнанные глыбы, килограмм по двести каждая. Нашли случайно в Партизанском районе, глубоко в тайге. На месте старого городища, как предполагают, чжурчжэней. Слыхал о таких?

– За необразованного идиота меня держишь? Все знают, что когда-то в Приморье находилось ядро их государства – Золотой Империи, а один из важнейших городов, возможно, даже и столица, я точно знаю, как раз и находился в Золотой Долине – том самом районе. Помню, что их города имели свои фишки. И даже, как некоторые утверждают, подобие промышленности. Поэтому меня не особо удивляют полированные гранитные камни. Чего тут особо удивительного? Взяли да отполировали. Не египетскую же пирамиду вы нашли.

– Не египетскую, это точно. И не пирамиду. Но возможно, и мне лично так кажется, это будет не менее масштабное по значимости прорывное открытие. Вот, к примеру, ты раньше слыхал о такой теории, что могила чуть ли не самого хана Хубилая либо его ближайшего доверенного лица находится в нашем крае? Погоди, не спеши раньше времени бежать впереди паровоза и махать руками, кидаясь тапками. Сначала дослушай до конца.

– Ну, удиви старого ворчуна.

– Ага. Так вот. В определённых научных кругах давно упорно ходят слухи, что где-то там могут быть закопаны его те самые легендарные четыре золотых коня. В натуральную, между прочим, величину! И это не считая иных царских цацек. Он их, как ты, наверняка, и сам знаешь, всегда и всюду возил с собой. Даже когда на Японию в поход на кораблях ходил. Это было главное наследство его деда Чингисхана! Что-то вроде талисмана, который следовало брать с собой. Для привлечения удачи и успеха в любом важном деле.

– Ну да, точно. Про Хубилая – внука Чингисхана, пятого и последнего великого монгольского хана я, конечно же, слышал. Говорят, что Хубилай воевал в Азии, покорил Корею и Вьетнам. Даже на китайцев напал и тоже покорил. После чего, сытый и довольный, объявил себя императором Востока.

– Точно, объявил. А кто же ему тогда запретил бы?

– Но вроде бы при этом Хубилай был не особо-то и кровавым злодеем, в отличие от своего деда. Говорят, что именно при хане Хубилае расцвёл буйным цветом буддизм. Это стало известно от самого Марко Поло, которому, как считается, можно доверять. Всё-таки этот венецианец является чуть ли не главным авторитетом среди средневековых путешественников. До сих пор очень мало людей, которые столько же в жизни успели повидать, как он. Может, только Сенкевич его переплюнул?

– Полностью с тобой соглашусь: Марко Поло верить можно. Я сам лично некоторые его путевые записки в музее в Европе видел, когда я был там на конференции. На фальшивки не похоже, правда, понять их смысл трудновато, особенно не очень подкованному в старых формах итальянского языка человеку.

– Хорошо, конечно, это всё очень интересно, но причём здесь наш многогрешный город? Как к этому прислюнилась реконструкция района и начавшаяся там стройка? Кроме того, я нахожусь в здравом уме и ни за что не поверю, чтобы сам Хубилай или какой-то важный его заместитель появлялись здесь самолично. И вообще, сомневаюсь насчёт того, что они в своей жизни что-либо вообще слыхали об этих богом забытых районах бывшей так называемой Тартарии. Очень, очень сильно сомневаюсь. Какого чёрта лысого, спрашивается, люди, завоевавшие Китай и ставшие императором и вторым лицом в Азии стали бы переть свои царственные задницы в сторону ещё в проекте не значившегося Владивостока? И ещё замечу ради исторической справедливости. Никто из них точно не знал тогда об этом районе. Районе, бывшем в те времена дырой и вообще краем света. Я об этом курсовую писал и кучу литературы перелопатил. Не было у нас тут в древности ничего интересного, а уж тем более – для царей и императоров.

После этого последовала театральная пауза, сопровождавшаяся бульканьем пенного напитка. Тяжёлый вздох, а затем – довольное хихиканье.

– Ну что, выговорился? И на душе, конечно же, легче стало? Не патриот ты своего края, однако. А вот это ты видел? – и показал Николаю какое-то размытое изображение на экране ноутбука.