Яркий свет карманного фонарика Берестовского вырвал из темноты скрюченную фигуру женщины в зеленоватом платье и белых туфельках.

Антонов сразу защёлкал фотоаппаратом. Потом труп осмотрели.

– Судя по характеру имеющихся ранений, – услышал Сергей голос эксперта, – они нанесены широким ножом в спину, в область сердца.

– Когда это произошло? – спросил Сергей.

– Без вскрытия трудно определить точно. Пока могу сказать о приблизительной давности события: что-то около месяца тому назад…

– Ну, а возраст погибшей?

– Где-то лет двадцать.

Ещё по дороге к роще у Ракитина мелькнула мысль: «Не Ирину ли нашли?». Теперь ещё сильнее утвердился в своей догадке и поделился со следователем.

– Правда, меня смущает цвет платья, – добавил он. – Но ведь об исчезновении других женщин никто в районе не заявлял.

– Может быть, может быть, – рассеянно ответил Антонов, думая о чём-то своём. Он тоже был ещё молод, почти ровесник Ракитина, невесело смотрел на Сергея большими чёрными глазами и досадливо отирал испарину, то и дело выступавшую на его круглом лице.

– У этой женщины броская примета… В верхней челюсти золотая коронка, – вступил в разговор эксперт Казаков.

– Вот-вот! – подхватил Шатров. – Завтра пригласим в морг хозяйку Ирины, и что уж она нам скажет… А ты, Серёжа, – обратился он к Ракитину, – подключайся к этому делу и будь в контакте со следователем – ясно?!

3.

Легко было сказать – завтра! Но Ракитину не терпелось. Поэтому, предупредив Антонова, за хозяйкой Ирины он отправился ни свет ни заря.

А старушка труп и не опознала. Расстроенно взглянув на приглашённых понятых, она лишь тревожно всхлипнула, стёрла платочком слёзы и невнятно прошептала:

– Вроде как не она… Вот туфельки как будто её… И платье могло быть такое.

«Могло быть…» – у Ракитина упало настроение.

– Что же вы, бабуся, не знаете, какие у Ирины были платья? – спросил он, еле скрывая досаду.

– Так ведь не мои наряды-то, чужие. А вот зуб у неё тоже один светился.

Антонов сразу вопрос за вопросом:

– Где светился? Снизу или сверху?

– Сверху, должно быть… Так и есть, сверху. Она, голубка-то моя, как засмеётся, так он у неё и засияет.

– У кого она вставляла коронку?

– Чего не ведаю, того не ведаю, батюшка… Знаю – у частника.

Старушка ещё раз с сомнением и страхом посмотрела туда, где лежал труп.

– Только у Ирочки не коронка была, а зуб золотой. Она его недавно вставила и дорого заплатила.

В повлажневших глазах старушки засветилась надежда.

– Может, ещё что припомните? – не отступался Ракитин.

– Часики у неё были жёлтые с браслетом… И о письме я вам не говорила. Намедни, как ей пропасть-то, села Ирочка за столик и долго-долго писала. Я так поняла – письмо кому-то. Про лотерею. Пишет и бормочет, пишет и бормочет, словно советуется с кем.

– Кому могла писать? – заинтересовался Антонов.

– Вроде бы и некому. Сиротка она. Да и я вдова. Вот и привязались друг к другу, как родные.

– Ну что ж, спасибо.

Старушка торопливо закивала и засеменила вслед за понятыми к выходу. Ракитин проводил её до автобусной остановки. Воскресный день был наполнен весёлым гулом, а ему было не до радостей.

Распрощавшись с хозяйкой Ирины, он отправился домой. Жара не унималась. Воздух был такой горячий и неподвижный, что стало трудно дышать. И настроение у Ракитина ещё больше испортилось.

«Вот тебе и броская примета, – раздражённо подумал он. – Кого же нашли в овраге?.. Голубое платье… Зелёное платье… Золотой зуб… Золотая коронка… Сам чёрт голову сломит!».

Сергей щурился от яркого солнца, обливался потом, задыхался от горечи выхлопных газов проносившихся мимо автомобилей и мучительно размышлял о том, что же предпринять по делу в дальнейшем.

Возле дома его вновь поджидал Берестовский. По одному только виду молодого сыщика он сразу догадался о постигшей Сергея неудаче и молча прошёл за ним в комнату.

– Как с расчёской, что обнаружили в овраге? – не удержавшись, спросил он через минуту.

– Уже исследовали, – нехотя ответил Ракитин. В висках стучало. Он чувствовал, что явно перегрелся на солнце.

– Есть результаты?

– На металлическом ободке выявлено слабо выцарапанное имя – «Гарик».

Берестовский оживился.

– Интересное совпадение!

– Что ещё за совпадение?

В комнате было прохладней, чем на улице, но Сергея все равно потянуло под душ. Берестовский затопал следом.

– Я ведь к тебе тоже по поводу одного Гарика. Есть у меня один такой на примете – Гарик Чернов. Ранее судим. Когда-то учился вместе с Ириной.

– Вот как? Ну, ты даёшь! Знал убийцу и помалкивал – Ракитин стянул с плеч взмокшую от пота рубашку, включил душ. – Завтра же с ним потолкую.

– Я сам узнал о Гарике лишь утром, – возразил Берестовский. – Только почему ты его сразу в виноватые записываешь? Что ты обо всём этом думаешь? Зачем, например, ему понадобилось убивать Ирину? Из ревности? Из мести? Никаких отношений с ним она не поддерживала, это я точно установил. Ограбление пока исключается. Ведь, когда она в субботу уходила с работы, ничего ценного при ней, говорят, не было?

– Мало ли что, – настаивал Сергей. – Между прочим, Ирина носила на руке часы, а на убитой никаких часов не оказалось.

– Разговорившись, он заодно рассказал Берестовскому о прошедшем опознании трупа.

– Придётся снова опрашивать всех знакомых Ирины, было ли у неё зелёное платье, устанавливать размер её обуви, искать стоматолога. Может, не зуб, а коронку он Тимошковой поставил, – заряжаясь прежней энергией, завершил Сергей свой рассказ и блаженно зафыркал под хлёстким дождиком душа.

4.

Гарик Чернов несколько дней где-то кутил с приятелями и дома не появлялся. Ракитину с Берестовским пришлось разыскивать его и в принудительном порядке доставить в райотдел. Долговязый и небрежно одетый, с маленькими усиками под длинным горбатым носом, Гарик как очутился в кабинете, так сразу закричал пропитым голосом:

– Это за что же меня повязали?

– Пока что никто вас не арестовывал, – возразил Сергей и предложил ему стул.

Гарик расстегнул помятый светло-коричневый пиджак, нервно поправил пёстрый галстук, недовольно шевельнул усиками, но всё-таки сел. Берестовский вышел, и Ракитин уверенно начал допрос:

– Фамилия? Имя? Отчество?

Гарик ответил.

– Где-нибудь работаете?

– Конечно! В промартели. Нынче без работы нельзя. А почему все эти вопросы?

– Говорят, пьёте много?

– Кто говорит? Ну, заливаю малость, так ведь на свои денежки, трудовые. Иногда дружки поднесут. С вами так не бывает, что ли?

– А вы не ершитесь. Не забывайте, где находитесь, – одёрнул Ракитин. – Где вы были и что делали вечером в субботу, второго июля?

– Где был? – переспросил Чернов, напрягая память. И неожиданно ухмыльнулся, тёмная ложбинка меж его жидких светлых бровей сразу разгладилась. – Ах, вот оно, в чём дело! Так это же мой день рождения! А в горле сушняк. Ну, выпил в кабаке, потом, домой пошёл… Встретил, помню. Тимошкову… Она, что ли, накапала?

Сергей промолчал.

– Да, поскандалил с ней немного… Виноват! – Гарик опять шевельнул усиками. – Ведь как было дело. Выхожу из забегаловки на улицу и вижу – Ирка на автобусной остановке. Сто лет с ней не встречался, а тут на тебе. Я сразу понял: ждёт кого-то, потому что в автобусы не садится, а как бы прогуливается. Я её, конечно, под руку. А Ирка шум подняла. Я отстал бы, да тут мужик какой-то подвернулся – и на меня. Я и разошелся.

– Во сколько это было?

– Да около семи.

– А потом что?

– Ничего. Уехали они в его машине.

– Марка и номер машины? – скептически спросил Ракитин. Этот выпивоха не вызывал у него ни малейшего доверия.

– Номера я не помню, а вот машину… – Гарик снова ухмыльнулся. – Если бы у меня был такой шикарный «Москвич», ни одна бы девчонка на меня шум не подняла.