- Ты что делаешь?! - испуганно закричала Калерия.
- А что?! - ответил злорадный Петька, - вы хотели, чтоб не я его, а он меня?! Не на того напали, тетенька!
- Ты же умрешь сейчас!
- Ну, ничего страшного. У меня есть средство защиты...
Петров ответил на ее реплику "ты умрешь".
- Дело в том, что он тебя укусил и теперь ты ненастоящий!
- Ничего не понял!
- Настоящий теперь он. То есть, он - это настоящий ты.
- Что за глупость?
- У него, - объясняла ему Калерия, - настоящая твоя душа.
- А у меня, что, ненастоящая? - насмехался Петров над ее словами.
- Блин, ты так ничего и не понял.
Она произнесла это с осознанием какой-то безысходности. Потому что, по ее ощущениям, время мальчика уже заканчивалось. После того, как она озвучила свою фразу, Петров отключился. А потом, вместо Петьки, на полу лежал серый человечек.
Калерия в это время подошла к расчлененному грею, лицо которого после смерти приняло свой прежний облик серого человечка. Она притулила какой-то обрубок к культе лежачего тгрея... И обрубок сам прирос... То есть, чуть позже грей реанимировался. Мог уже подняться на ноги и продолжать фунциклировать.
А Калерия могла идти на кухню и продолжать жарить котлетки. Да ждать, что, а вдруг мальчишка опять отмотает назад время и придет к ней, чтоб начать расспрашивать про всех этих греев.
3
Когда дверь открылась, то Петров увидел Васечкина. Он странно стоял, задрав вверх руку.
- Ты чего руку поднял? Полусдаешься? - сразу же озвучил Петька старую шутку. Имеется в виду, что, если сдаешься полностью, то поднимаешь вверх и вторую руку.
- Да нет, - отвечал Вася так печально, словно сейчас ему было не до шуток, - я...
- Ой! - воскликнула Калерия, - у него там кровь! Давай, я тебе щас всё обработаю...
Но Васечкин, посмотревший неожиданно на нее, тут же отшатнулся.
- У тебя что, кровь? - пролопотал в свою очередь и Петров.
- Да всё нормально - пройдет.
- А почему ты ее так испугался?
- Потому что это явь.
- Что? - не понял Петров.
- Ну, ты во сне же проходил сквозь двери закрытые?
- Ну да.
- А я не смог, потому что мне помешали свободненько так перемещаться. Ну, из снов в явь, из яви во сны. Так, как будто ничё ни бывало.
- А почему ты не хочешь смазать йодом? - докучала тем временем ему Калерия.
- А что ты руку задрал?!
- Я ж говорю, что всё нормально, - успокаивал Вася больше Калерию, чем своего друга. - Я как-то раз наступил на доску с гвоздем, как сразу же встал на голову и пятками на стену "облокотился". Постоял так, постоял, и у меня быстренько всё прошло. То есть, я потом не ходил, как все те, у кого перелом щиколотки. Нормально ходил, как будто бы ничего не было.
- Дак, а ее-то ты что боишься?!
- Потому что она на него похожа.
- На что?!
- На чудовище.
- На что? - переспросил Петров, а в это время Калерия поняла, про что тот говорит и ретировалась.
- Пошли, я расскажу...
- Дак, ты как сюда попал?!
- Через подъездную дверь... Ну, там кто-то выходил из подъезда, а я зашел, пока дверь не закрылась на домофонный замок, а то...
- Да нет, ты что-то говорил про то, что не можешь перескакивать из снов в явь.
- А, ну да!
- Ну, и? - весь напрягся Петька во внимании.
- Началось всё с того, что я подумал, будто ты меня перетащил в свои плохие сны. - Он имел в виду, что это запрещенный прием, потому что, если кому-то снятся "слабые" или дурные сны, то он не должен в них перетаскивать разных лузеров. Тех, кто не может даже за себя постоять. - А потом я увидел этого мальчишку...
- Какого мальчишку? Того, которого ты обозвал монстриком? Это не мальчишка, а сын той хозяйки, которая предлагала тебе свою помощь.
- Ну, неважно. Просто он тебя ударил током, потому что ты хотел оттащить его силой от выключателя. А меня - потому что испугался... Ну, то есть, подумал, что я тоже попытаюсь на него напасть.
- А что он тебя? Ты, как будто проглотил слово.
- Ну, тоже ударил током. Я просто там стоял, ничего не делал, а он меня - тресь. И я вырубился.
- Ну, это понятно. А кровь-то откуда?
- А я не знаю. Я лежал всё это время в отключке...
- А, ну, я понял!
- Что ты там понял?
- Ну, как в том кино.
- Не понял. Что такое "дом кино"?
- Я говорю, что, пока ты лежал, то тебя, скорее всего, покусали. Вот, только, кто? Вот он - вопрос. Дай-ка мне над ним покубатурить...
- Ты что, думаешь, что это так сильно смешно?!
- Что? - Петька действительно думал, но, раз Васечкин у него что-то спросил, то отвлекся.
- Меня этот пацан же и укусил! Я теперь не смогу перескакивать из снов в яви, потому что я вижу, где настоящие и где ненастоящие. Если я точно вижу, что явь поддельная, то не вхожу в нее. Не потому что она плохая и на меня могут в ней напасть, а потому, что мне просто закрыт в нее доступ. Ну, как будто дорога продолжается дальше, а ты врезаешься в стену, потому что не понимаешь, что дорога на стене нарисована. И то, что дальше, для тебя напрочь закрыто. Вот, про что я.
- А, во, я вспомнил! - воскликнул Петька так, как будто бы его осенило. То есть, не зря он всё это время морщил лобик. - Ты же про это говорил! Там, во сне... Ну, в том, в котором мы прилетели на "золотую планету" и греи помогали нам выпилить часть золота и перетащить на Землю.
- Ну, я помню-помню! Только, что я там говорил?
- То, что наше НЛО, видно, как мигает, а, как мигает на всей планете, этого дескать не видно, и оно тебя от этого сильно волнует.
- И что дальше?
- То, что ты говорил про этого мальчишку, балующегося со светом.
- Серьезно, что ли?
- Ну, не знаю. Мне кажется, я так подумал... Ну, вроде всё сходится.
В то время, как Петька говорил всё это, то громко запикал домофонный замок. То есть, Васечкину показалось (он был очень напряженный), что замок запикал значительно громче, чем он пикал в то время, как ему открыли дверь подъезда и он вошел в этот дом.
Во дворе обычно играли дети, но, когда подъездный замок так громко запикал, то все они резко обратили внимание на эту "необычность". Дети обычно очень чутко реагируют, если что-то не так. То есть, они крайне внимательны к разного рода мелочам. И вот, в тот момент, когда из подъезда выходили эти двое мальчишек, то одновременно все дети, которых выпускают на прогулку без сопровождения взрослых, повернулись к ним лицами.
В то время, как они все повернулись, то Васечкин попытался улучить момент и спросить у товарища, не видит ли он среди них всех того малыша, о котором они здесь судачат. Но он не успел ничего спросить у Петрова, поскольку все детеныши изменились в лицах. Это увидел сам Васечкин. Он хотел спросить у Петрова потому, что не запомнил лица того малыша (сыночка Калерии), ведь его "вырубили электрошокером". При этом обычно теряется память всего, что происходило за минуту - за две перед повреждением нервных клеток электричеством.
- О, ты видел?! - прокричал Васечкин вместо того, чтоб спросить у друга. - Нет, ты это видишь?! Или вижу только я один, потому что умом тронулся!
- Ну, да, - пожал плечами Петров, - у них, у всех, твое лицо.
- То есть, меня какая-то моська цапнула, - начал Васечкин распаляться, видя, как дети побросали все свои дела и принялись медленно приближаться (таким медленным шагом, чтоб Вася не заподозрил ничего неладного, и продолжал думать, что они всё так же стоят неподвижно, и продолжают пялиться на этих двоих, как на чудиков), - какая-то психическая. То есть, одиночка! А сама поскакала разносить по другим эту гадость!
- Блин, чувак, что за хрень ты мелешь? - спрашивал Петров.
