Домик для гостей располагался в глубине обширного сада, из просторных окон можно было видеть цветущие фруктовые деревья и небольшое озерцо, на котором вольно плавали красивые птицы. Джейнно остановился, рассматривая открывшийся вид, а Эвазар тем временем продолжал говорить, словно боялся, что, стоит ему остановиться и хоть на мгновение задуматься, кошмар прошлого навалится с новой силой, захватит сознание в плен в бесконечной мучительной пытке.
- Здесь спальня. Разумеется, она в стиле хсаши, но, думаю, тебе не доставит никаких неудобств.
- Конечно, Заре, - тихо протянул маршал, переведя тёмно-синий взгляд на бледное лицо брата. – Я привык к походным условиям и могу заснуть даже на полу.
- Да, я помню, – Эвазар неловко улыбнулся. Он чувствовал себя странно, непривычно и почему-то опасался поднимать взгляд на такое родное и знакомое лицо Джейнно. Наверное, из-за того, что после долгой разлуки не знал, о чём поговорить с ним, или от того, что до сих пор сам себе не простил, в мыслях продолжая считать себя предателем, живущим у врага из милости.
- Что случилось? – вдруг прямо спросил бывший герцог, подходя вплотную к асхену и заставляя его смотреть себе в глаза, удерживая сильными тонкими пальцами подбородок Эвазара. – Ты смущён и расстроен, тебе в тягость моё присутствие?
- Нет конечно, Джей…
- Не лги, Заре, тебе не идёт.
- Я… - Эвазар замолчал, отвернувшись.
Он не знал, поймёт ли его лорд Фаул теперь, после всего случившегося. Наверняка он тоже думает, что нет ничего хуже того падения, что пережил герцог Вэйлд.
– Прости меня, - вот и всё, что ему удалось выжать. Нужные слова, которые оправдывали бы, рисовали облик прежнего чистого и непогрешимого Императора, исчезали, едва успевая возникать в мыслях. Ложь действительно клеймила его, воспитанного по законам Инквизиции, и он замолчал, бессильно опустив руки. Зачем объяснять что-то, зачем вымаливать понимание, если ничего уже не изменить?
- Когда мне сказали, что ты погиб, я долго не мог поверить. День за днём ходил в фамильный склеп и часами просиживал у твоего саркофага, пытаясь осмыслить, что тебя уже нет. Мир без Заре – пустой и бесцветный, словно покинутый храм. Наверное, если бы не Кэтрин и дети, я сошёл бы с ума, глядя, как оплывают свечи на твоей могиле, Эвазар. Фабио считал, что я приму как данность твоё исчезновение, но это не так. Всё верно, у меня нет нужного ума и власти, чтобы наказать вероломных за их подлость, я могу лишь следовать приказам – ведь такова доля инструмента, но Заре! Я не хочу, чтобы всё вот так закончилось!
Джейнно хрипло дышал, такая длинная речь давалась ему, обычно немногословному и угрюмому, весьма непросто. Но больнее всего было видеть, как виновато улыбается Эвазар, как его живые тёплые глаза, когда-то несшие свет, теперь кажутся потухшими звёздами.
- Что я могу сделать? – спросил бывший император, умоляюще сжав ладони брата в своих. – Как мне искупить эту вину?! Теперь меня называют «асхен», я – часть народа хсаши, мои внуки – Дети Грозы, полукровки. Уже не вернуть того, что было, Джей.
- Думаешь, меня волнуют судьбы престолов и империй, когда ты рядом, восхитительно живой и по-прежнему прекрасный? Ох, Заре, какой же ты мягкий и добрый человек.
- Нет, всё не так.
Эвазар выпустил руку Джейнно, всё ещё чувствуя странную дрожь в пальцах. Поднёс ладонь к лицу, украдкой вдыхая родной запах. Чувство, вспыхнувшее в нём в тот миг, когда облачённый в рыцарские доспехи лорд Фаул с гордо поднятой головой прошествовал по ковровой дорожке мимо, не исчезало с тех пор. Оно жгло раскалённым железом, заставляло задыхаться и желать чего-то, что несомненно было непристойным и мерзким. Почему это происходит с ним?! Ведь перед ним брат, тот самый Джей, с которым они дружили и разделяли самые первые тайны и невзгоды. Почему теперь его прикосновения стали так остро необходимы? Разве это не порочит всё хорошее, что было в них?
Измученный сомнениями и страхами Эвазар не замечал, с какой проницательностью смотрит на него маршал, с какой затаённой нежностью блестит тёмно-синий взгляд…
- Заре, - вдруг прошептал лорд Фаул. – Всё будет хорошо.
И пальцы в латной перчатке осторожно коснулись лба бывшего Императора.
- Я не одарённый-целитель, я не могу принести тебе утешение подобным образом. Возможно, мои слова останутся для тебя пустым звуком, просто послушай. Я люблю тебя и Эон, разумеется, тоже. Для нас, тех, кому ты бесконечно дорог, не имеет значения твой статус или общественное положение. Я многому научился в Лиге, да, у тех самых телепатов, что так жестоко обошлись с тобой. Нужно знать приёмы врага – эту истину мне внушали с детства. Оно было плохим и безрадостным, моё детство, и если бы не солнце, которым Заре стал для меня, я превратился бы в бесчувственного монстра, как и хотел отец. Но у меня был ты. Моё сокровище, моя тайна, моя первая, искренняя и чистейшая любовь.
Эвазар хотел было возразить, но Джейнно остановил его, тихо приложив палец к губам.
- Это странно, хочешь ты сказать? Неправильно? Грязно и пошло? Знаешь, в Лиге верят, что любовь всегда права. Какой бы она ни была, как бы ни вторгалась в нашу жизнь. Одарённые возвели это чувство в религию и поклоняются ему. Единственное, с чем я могу согласиться.
Джейнно медленно и осторожно приблизился к до предела растерянному и смущённому асхену и прошептал прямо в его губы в нежнейшем преддверии поцелуя:
- Разве можно запретить себе эту слабость? Разве можно вынести всю ту ласку и нежность, которую я хочу отдать тебе?
Их губы встретились, и Эвазар чувствовал себя так, словно был путником, добравшимся, наконец, до благословенного оазиса. С удивившей его самого жадностью он вновь и вновь припадал к вожделенному запретному источнику, постанывая от ужаса и безысходности, потому что понимал – это безумие уже невозможно остановить. Джейнно, напротив, оставался спокойным, словно ничего сверхъестественного не происходило. Его сердце билось ровно и чётко, Эвазар ухватился за этот ритм, составляющий для него, потерянного, основу мироздания. Вдруг его пальцы в слепой, нерассуждающей ласке поглаживающие родное, любимое лицо брата, наткнулись на шершавую преграду пиратской повязки, заставив вернуться в реальность и испуганно, стыдливо отшатнуться, шепча непослушными губами:
- Прости, я…
- Хватит извинений, Заре, - Джей серьёзно смотрел на асхена, пробуя выдавить из себя доброжелательную улыбку. Бывший Император помнил, что брат не улыбался прежде никогда и теперь, видя, какие усилия прилагает герцог Фаул для того, чтобы успокоить и утешить, Эвазар чувствовал сокрушающую благодарность. – Я не желаю видеть тебя настолько сломленным. Ты должен перестать наказывать себя за выдуманные прегрешения, вернись к жизни, раскройся миру, как прежде, когда один лишь твой взгляд вселял надежду и возвращал радость в сердца. Ты прекрасен, так зачем скрываться?
Эвазар ошеломлённо уставился на брата, не ожидая подобных речей от по-солдатски прямолинейного и жёсткого Джея. Тот криво усмехнулся:
- Я стал старше, наверное, даже немного умнее, о чём временами жалею. Мне не хватало тебя все эти годы. Так одиноко… так пусто… так серо. Я не хочу снова потерять тебя, Заре… - неожиданная звериная тоска показалась на самом донышке сапфирового взгляда. – Поэтому хотя бы на несколько часов стань только моим. Весь, без остатка.
Это было похоже на сон, странный, сюрреалистический, в котором слишком яркие ощущения перемешались с самыми смелыми, откровенными и непристойными фантазиями. Эвазар задыхался от непривычных эмоций, захлёстывающих всё новыми волнами цунами его сознание, когда умелые руки Джея, оказавшиеся до нелепости мягкими и деликатными, ловко освободили его от тесной одежды. Твёрдые, жесткие губы, ласкающие каждый миллиметр открывающейся кожи, утратившей под чужим солнцем свою прозрачную белизну, обзаведясь ровным, невозможно соблазнительным загаром. И Джейнно Фаул, теряя голову от страсти, торопливо покрывал поцелуями шею Зэра, чувствуя его сбитое неровное дыхание и то, как вибрирует в глубине беззащитного горла первый тихий стон удовольствия.
