- Если бы жалела, выбрала бы не тебя, не с тобой бы была сегодня ночью, не тебе бы говорила, что люблю. Это глупый вопрос, Деймон. Глупый и бессмысленный. Если ты в очередной раз хочешь услышать, что я чувствую, то я могу говорить это каждый день: я люблю тебя…

- Но ведь ты чуть не сошла с ума…

- А может, уже сошла. Кто знает, что есть безумство? Может, ты – лишь плод моего воображения, а я, под кайфом каких-то таблеток, уже шесть лет валяюсь в какой-то психушке.

Деймон медленно отставил стакан. Они оба понимали, насколько происходящее сейчас реально, оба понимали, что это не сон, но оба боялись сказать об этом вслух. Вдруг, все развеется?

Сальваторе взглянул в ее глаза, в которых читалось так много чувств… И он знал, что эта женщина больше никого и никогда не полюбит, ведь у нее был шанс. Он знал, что и сам никого никогда не полюбит… А этого было достаточно.

Несколько секунд пристального взгляда, словно игра «Кто первый засмущается?», но оба не могли насмотреться друг на друга. Оба не могли разорвать этот зрительный контакт, который сейчас был так важен. Деймон делает шаг вперед и опирается руками о стол, тем самым блокируя попытку Елены куда-либо уйти. Сальваторе подошел ближе, но по-прежнему не коснулся любовницы.

- Я думал это пройдет… Но сейчас я хочу тебя еще сильнее, чем вчера.

Приятное покалывание тока от его слов прошло по всему ее телу. Елена опустила взгляд, позволяя себе оглядеть мужчину. Девушка сделала маленький шаг вперед и, взглянув, прошептала:

- И что тебе мешает?

Деймон остается недвижимым. Он внимательно смотрит на девушку, потом отходит. Елена остается на своем месте. Он все еще борется внутри себя. Но сколько можно? Уже столько границ перейдено, столько правил нарушено, столько замков снято. Смысл теперь сопротивляться, когда уже все совершено? Остается смириться и плыть по течению.

Сальваторе услышал шаги и обернулся. Он тут же попал в объятия своей девушки. Елена целовала его с жаром и жадностью. Деймон обнял девушку в ответ и не мог не ответить на ее ласки. Мужчина прижимает ее к столу. Елена рукой цепляет тот бокал, что Сальваторе поставил на стол минуту назад, и роняет его.

Зачем ее учить дышать заново? Она умеет жить только с ним рядом. Только он подчинил ее, сломал/сломил и вновь исцелил. Яд и противоядие, вирус и панацея, палач и адвокат в одном лице. Но она уже привыкла… И больше бежать от этого не хочется.

Сальваторе целует все страстнее и жарче. Губы покраснели, дыхание сбилось, зрачки расширились… Деймон схватился за края рубашки, которую шатенка накинула на себя, и резко потянул вниз. Обнаженные плечи сводят Деймона с ума. Он целует их и слышит тихие стоны, которые срываются с ее губ. Елена резко отстраняет Сальваторе и припадает к шее мужчины, оставляя засосы, как отметины, как напоминание о себе. Она поцелуями спускается все ниже и ниже… Ему кажется, что он сейчас исчезнет, сотрется из этого мира, поскольку быть с ней – это мучительное удовольствие. Он за плечи поднимает ее и возвращает к себе, хватается за полы рубашки и разрывает. Ткань падает к ногам. Сальваторе разглядывает обнаженной тело своей любимой женщины, сведшей его с ума. А та в свою очередь спускает джинсовые шорты. Которые сейчас им очень сильно мешают. Его руки сжимают грудь. Елена не сдерживается, и громкий стон срывается с уст. Она закрывает глаза, лишь крепче сжимая плечи. На его губах появляется улыбка… Теперь он может наслаждаться этой девушкой, теперь он может быть рядом. Сальваторе отстраняет Елену и, хватая за талию, усаживает на стол, но девушка тут же отталкивает его. Он, тяжело дыша, недоуменно смотрит ан любовницу.

- Нельзя. Это богохульство… На столе.

- Елена, я тебя умоляю, – простонал мужчина, сжимая ягодицы девушки. – Я – твой отец, ты – моя дочь, и мы занимаемся любовью… Это уже нравственное падение, а то, что мы будем делать это на столе – этого никто не заметит даже…

- Нельзя…

Ему плевать. Сальваторе впивается в губы девушки и, отрываясь, разворачивает к себе спиной. Секунда и он ее нагибает. Шатенка цепляется пальчиками за столешницами. Деймон проводит пальцами вдоль линии позвоночника, касается плеч, сжимает грудь. Сжимая ее бедра, Деймон входит в девушку и чувствует, как мир теряет свое значение. Важны лишь эта девушка и это чувство, которое щемит сердце.

Они счастливы. Они счастливы и любимы. А эта ферма стала той обителью, о которой мечтали оба. Теперь у них есть дом, есть тот угол, в которой стремилась душа. С самого начала оба были лишены этой привилегии и теперь наконец получили эту возможность.

Перед глазами плывет изображении, слух улавливает только его/ее стоны. Елена нечаянно скидывает графин с водой, но вмиг забывает об этом. Она царапает ногтями столешницу, наслаждаясь приятными ощущениями. Вот и сотворен очередной грех. Есть ли сожаление? Нет, нисколько. Нужно было думать раньше, а теперь ситуация запущена, теперь бесполезно разводить руками, охать да ахать. Теперь хочется лишь одного: любить.

Девушка выгибается, чувствуя, как оргазм сотрясает ее тело. Они оба замирают на доли секунд, а потом мужчина выходит и садится на пол. Девушка сползает и, расположившись сверху, целует, обнимает, не давая возможности отдышатся ни себе, ни своему любовнику. Елена берет в руки его лицо, целует его губы, смотрит в его глаза. Ей необходимо знать, что он любит ее. И он любит. Он очень сильно любит. Мужчина улыбается, лаская ее тело руками, наслаждаясь близостью. Абсолютно обнаженные, абсолютно грешные и совершенно счастливые…

- Твою мать, я схожу с ума по тебе…

- А я уже, – шепчет она, касаясь губами его шеи, – уже сошла с ума… – девушка отстраняется и смотрит на мужчину. – Разведись с ней. Пожалуйста, разведись с ней.

- Наш брак фиктивный. Она изменяет мне, я изменяю ей… Она знает, что я был с тобой сегодня.

- Разведись…

- А как же твой Клаус? – прищурился он. – У тебя все еще его фамилия.

- Я еду к нему сегодня. Надо поговорить.

- Я поеду с тобой.

Улыбки, поцелуи, объятия. Еще несколько минут будоражащего шепота… Это сумасшествие было так приятно! И он любит. Он так хотел быть любим, так желал любить и получил.

- Мне надо собираться, – прошептала она, отрываясь от его губ. – Скорее начну, скорее закончу, – девушка поднялась и, взяв рубашку, накинула на плечи и направилась к лестнице. Ей и правда стоило увидеться с Клаусом, чтобы поговорить о разводе, а еще спросить о его самочувствии, ведь Елена хоть и разлюбила, но не перестала беспокоиться о том, кто стал верным мужем и хорошим другом.

И хоть внутренне Елена более или менее успокоилась, то внешне она оставалась уставшей. Мешки под глазами, бледный вид и отсутствие румянца на щеках. Так еще болела голова, и слезились глаза. Словом, переутомление все равно давало о себе знать. Ко всему приплюсовалась еще жуткая сонливость. Даже кофе не смог подбодрить.

- Может, не поедем?

- Нет, поедем. К тому же, у нас в холодильнике мышь повесилась.

Девушка села в машину и пристегнулась. Деймон сел на водительское кресло и спустя несколько секунд автомобиль уже мчался к городу. Небо хмурилось. Тяжелые, сине-черные тучи покрывали небесный купол, срывался ветер, и становилось холодно. Елена закрыла окно. Что ж, после такой знойной жары дождь не помешал бы. Девушка смотрела на мелькающие деревья за окном, вспоминая, как впервые стала узнавать что такое дождь, солнце, море. Шатенка чему-то улыбнулась и взглянула на Деймона.

- Кажется, мое состояние стабилизируется…

- София была права… Тогда на пляже она сказал мне, что я должен остаться с тобой или навсегда уйти от тебя, ибо метание меж двух огней разрывает на части твое сердце. Я сделал выбор незамедлительно, проявив все свои собственнические и эгоистичные качества.

Девушка помолчала с минуту, а потом ответила:

- София – мудрая женщина. Она мне сказала одну важную вещь… Она, правда, не спасла меня от безумия, но я кое-что уяснила для себя.