Спустя какое-то время Елена увидела Мередит в коридоре. Гилберт все также смотрела с обидой, ненавистью и злобой на своего врача. Фелл, кажется, заметила это недовольство и подозвала санитаров. Она отдавала им распоряжения. Санитары то смотрели на палату с Еленой, то в ту сторону, где располагался карцер. Потом они кивнули и отправились в разные стороны. Трое в сторону карцера. Двое – к Елене.

- Пойдем-ка, кошечка, - заявил один без враждебности в голосе, фиксируя руки наручниками.

- Я глазки могу выцарапать! – фыркнула Елена. – Котик.

Они больше ни о чем не говорили. Елена не знала, откуда это чувство смелости. Оно появилось ночью в карцере и до сих пор в ее теле и в ее душе.

Гилберт была в синяках и царапинах, но ее нисколько это не расстраивало. Если Деймон не придет на помощь в ближайшие дни – она сама сбежит. Как? Она пока понятия не имеет, но пошел одиннадцатый день, пора что-то делать.

Брюнетку привели в кабинет Мередит. Девушка сохраняла враждебность во взгляде.

- Освободите ее.

- Но…

- Освободи, - спокойно произнесла Фелл, - она меня уже взглядом убила раз десять.

Освободили. Елена потерла запястья и без приглашения села на стул. Мередит расположилась напротив. Они изучали друг друга взглядом минуты три, потом Фелл решила прервать это затянувшееся молчание.

- Ты ведь должна понимать меня, если бы я вас не наказала, другие бы устроили то же самое.

Елена отвела взгляд и уставилась на статуэтку на маленьком столе. Ей не хотелось говорить. Ей хотелось сбежать, и это надо было сделать ночью. Решено. Сегодня ночью она даст деру, отыщет Деймона и с ним вернется за Бонни.

- Что вы там делали?

- Я входила в транс, - спокойно ответила Елена, посмотрев на лечащего врача, - общалась с одним парнем, который завершил обращение и теперь убивает из-за неконтролируемого голода.

Мередит закатила глаза.

- А теперь скажи мне правду.

- Это правда.

Тикали часы, и они начинали действовать на нервы. Елена сожалела о том, что потеряла остроту чувств, тогда бы она смогла запросто сбежать. Вообще Гилберт стала в последнее время жалеть о том, что утеряла былую мощь. Она была нужна для того, чтобы остановить чокнутую, умалишенную Форбс.

- Где Бонни?

Мередит выдохнула и, откинувшись на спинку кресла, перевела взгляд на какую-то только ей зримую точку. Наверное, она тоже устала от этой жизни, от этой работы и от этих психов. Она из тех несчастных, к которым принадлежал Зальцман, к которым когда-то принадлежал Деймон. Этот город жрет каждого, кто ему не нравится, превращает мечты в ненавистную работу, а обычную жизнь в невыносимую рутину. А те, кто ею не доволен, в недооборотней, которые являются жертвой экспериментов одной блондинки, у которой крыша поехала. Форбс здесь должна быть, а не она или Бонни.

Бонни!

- Где Бонни? Это я ее подговорила. Отпустите, и я отсижу за нас обеих.

- Елена, - резко произнесла Фелл. – Бонни тяжело болеет. У нее шизофрения.

- Она не врала! Я знаю, что каждый из нас здесь думает, что он - Наполеон, но Бонни видела мою сестру и привела неоспоримые факты!

- Елена! – Мередит поднялась и, оперевшись руками о стол, взглянула на девушку. – Бонни в прошлом была психологом. Она влияла на психику людей, меняла мировоззрение в короткий срок. Может, она внушила тебе этот факт! Она владеет гипнозом.

- Это ложь! – закричала Елена, резко поднявшись. – Я знаю, кто я и знаю, что Кэтрин была там.

- Кэтрин мертва! – закричала Фелл. – Ее больше нет! Призраков не существует.

- Освободите Бонни и вы увидите ее взгляд, когда она видит кого-то, кого не видим мы. Освободите Бонни, мать вашу!

- Ты чокнутая!

Елена рассмеялась и было в этом смехе столько злобы, ненависти и собственного бессилия, что спесь с Фелл сошла мигом. Эта девочка больна, запуталась в собственных мирах.

- Да мы все чокнутые здесь, доктор Фелл! Только почему вы нас ни хрена не лечите, а только запираете в свой паршивый карцер?! Потому что в вас нет сердца. Изолируете Беннет? Да пожалуйста! Уничтожьте еще одну душу, ведь она больная, чокнутая. Никто не хватиться. И сколько таких душ на вашем кладбище уже?

Это было жестоко. Фелл почувствовала острую боль. Острую, мгновенную боль, ведь слова этой девушки задели ее за живое, ведь эти слова были частичной правдой… Она выдохнула и, опустив взгляд, села на свое место, зарывшись руками в волосы. Гилберт осталась стоять, довольная тем, что выиграла в этом споре. Но она не могла объяснить, откуда в ней столько агрессии.

- Бонни освободят из карцера, - устало произнесла женщина. – Я обещаю, но ей назначат другой курс лечения.

Потерять Бонни, означало потерять связь с Кэтрин, которая знала ответы хоть на какие-то вопросы. Но переубедить Мередит было невозможно. Елена еще острее захотела сбежать отсюда.

Брюнетка уже хотела уходить, но услышала то, как запищала сирена по всему зданию психиатрической больницы. Фелл мигом поднялась и насторожилась. Сирена продолжала вопить, но не криков, не возгласов не было слышно.

- Ложная тревога. Иди в палату.

Через несколько секунд сирена прекратила играть и Елена, выдохнув, отправилась к двери. Она нажала на ручку и открыла дверь. Ей хватило всего нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию. Елена почувствовала тошноту, страх и… жажду. Девушка закрыла дверь и прижалась к ней спиной, чтобы и Мередит не попала под удар. Гилберт оглядела изуродованных санитаров, лежащих в луже собственной крови возле дверей. Шатенка взяла стул, стоящий неподалеку и подперла им дверь. Елена оглядывала стены в крови, убитых пациентов и санитаров. Гилберт шла, а слух резала столь громкая тишина. Брюнетка подошла к первой палате и толкнула дверь. Она неприятно заскрипела. Никого. Елена пошла дальше. На посту сидела дежурная с разорванным горлом. Сердце Гилберт стало биться быстрее, и страх холодом касался ее души и тела. Девушка толкнула вторую дверь и закрыла рот, чтобы не закричать. Там пациентку изуродовали так, что были видны выпотрошенные внутренние органы. По лицу, то ли от страха, то ли от сочувствия, потекли слезы. Елена аккуратно пошла дальше, больше не открывая палат. Она развернулась и медленно направилась в зал, оглядываясь по сторонам. Снова стал слышен чей-то всхлип, хруст, а потом тишина. Гилберт решила спрятаться за диваном. Она еще раз оглянулась назад, остановившись. Никого.

Брюнетка поворачивается к дивану и тут же все тело охватывает холод. Он стоит перед ней, будто не зная, кто он. Оглядывает себя: лицо в крови, рубашка и руки тоже в крови. С таким видом им будет тяжело потерять в толпе. А хочет ли Елена с ним сбежать? Глаза красные, вселяющие ужас. Клыки острые, длинные. И столько крови! Он убил здесь всех, кроме Мередит и Бонни.

Мужчина поднимает взгляд. Елена делает шаг назад. Он смотрит на нее, прищурившись, но, через секунду, кажется, вспоминает кто это. Бежать бессмысленно. Елена знает это. Она остановилась как вкопанная. Мужчина подошел… приблизился к ее шее. Елена дышала ровно, пытаясь утихомирить свое сердцебиение, поскольку знала, что он слышит его. Деймон отстраняется. От него пахнет кровью, виски и ужасом.

- Елена…

Он проговаривает ее имя, и сама Елена вновь испытывает смену чувств. В ней более нет прежнего страха. В голосе Деймона была мольба. Он знал, что она – его единственная надежда на спасение.

Когда Елена обращалась, то зверь иногда овладевал ее разумом. В случае с Деймоном было наоборот. Как зверь рвался наружу в Гилберт, так человечность в Деймоне пытается вытеснить монстра. Девушка выдохнула и, оглянувшись, снова посмотрела на мужчину. Она приложила палец к губам и кивнула, приглашая следовать за ней. На удивление, Деймон послушался.

Они зашли в маленькую коморку. Елена сорвала с него рубашку и дала чистую, которую они нашли в прачечной, также пришлось умыться. От прежнего убийцы осталась только внешность.

А теперь надо бежать.

Мужчина понимал без слов любое ее желание. Схватив Гилберт за руку, он повел ее к двери. Елена молилась, чтобы Мередит сидела спокойно. К счастью, так и было. Им легко удалось преодолеть пост охраны и выйти на улицу, которая также была залита кровью. Елена старалась… не думать об этом.