Вечером Елена была в своей палате, когда в нее вошли. Гилберт мигом узнала в гостье вчерашнюю бунтарку. Брюнетка отвернулась к окну. Ей было сейчас не до разговоров. Бонни же села рядом и, приблизившись, прошептала над ухом:
- Я все знаю.
Это был третий визит в ее палату местной пациентки, которая думала, что все знала. Какие гадости Елена только не выслушивала. Но она научилась относиться к этому спокойно.
- Она была у меня и все рассказала, волчица.
Девушка развернулась к Беннет и взглядом, полным апатии и презрения, проанализировала Бонни.
- Она не отцепится от меня, пока не свяжется с тобой.
Гилберт усмехнулась и, поднявшись, подошла к окну.
Уставшее солнце освещало окраины этого мрачного, провинциального городка. Интересно, как мир вообще сносит это забытое всеми место? И почему сюда не упадет метеорит и не уничтожит Форбс и других мерзких обитателей? Девушке хотелось вдохнуть свежего воздуха, вдохнуть новой жизни… Вместо этого она продолжала курить действительность.
Дверь хлопнула. Гилберт обернулась и увидела, как Беннет стремительным шагом приближается к ней. Елена не испугалась и не дернулась. Она с безразличием смотрела на подошедшую девушку.
- Слушай, она мне мозг выносит! Просто я тебе скажу, что видела ее и все!
- Кого? – спокойно промолвила Гилберт.
- Твою сестру, - чтобы привлечь внимание, Беннет решилась на жестокость. – Она показала мне, как в тот вечер, когда ты спятила, она решила убить себя, чтобы спасти твою никчемную, жалкую душу! Ты бы ее глаза видела! Они пустые! Они…
- Слушай сюда, - сквозь зубы процедила Гилберт, схватив Бонни за горло и припечатав ее к стене. Привычки давали о себе знать. Брюнетка вперила в пациентку злой, презрительный взгляд. – Не смей трогать мою семью, иначе я…
- Ты потеряла былую силу … - прохрипела Беннет.
- Но не нынешнюю!
Мулатка резко оттолкнула противницу и, воспользовавшись недоумением той, быстро произнесла:
- Откуда бы я все узнала?
Гилберт зло взглянула на Беннет.
- Мне плевать. Убирайся!
- Я вижу ее, черт возьми! – заорала Беннет. За дверью послышался беспокойный голос санитаров. – Вижу! И сейчас она здесь!
- И сейчас? Тогда спроси ее о том, почему я на нее так разозлилась в день Хеллоуина!
- Она заперла тебя в ванной!
Это мог сказать Деймон кому угодно. Елена сконцентрировалась, а потом, с ухмылкой, спросила:
- Чего я боялась в детстве больше всего?
Елена помнила о своем детском страхе и том, как сестра ее пугала, но ночью успокаивала и обещала защитить. Сейчас Гилберт была готова отдать все что угодно, лишь бы вернуться в прошлое.
Беннет покосилась на что-то в углу комнаты. Около восьми секунд она смотрела в одну точку, а потом, не сводя взгляда с той самой точки, произнесла:
- Персонажа из фильма «Оно». Того злого клоуна с желтыми, мерзкими зубами. Ты боялась ходить в душ и просила Кэтрин стоять за шторкой. Ты стала бояться его после просмотра фильма… Тебя мучила бессонница, а еще кошмары на протяжении трех месяцев. И после этого ты…
- … возненавидела цирк, - закончила Елена и посмотрела на Беннет.
Это было подтверждение. Никто не знал об этом детском кошмаре. Никто.
Кроме Кэтрин…
========== День 3. ==========
Я смотрю на нее. На кровавые лужи вокруг сей особы. Этот красный свет повсюду. Я вижу только его. Его и черные сгустки, которые оповещают меня о том, что это - человек. Очередной черный сгусток трансформируется в привлекательный, женский силуэт. Все окрасилось в алый цвет, силуэт черный и, по мере приближения этого силуэта, я вижу ее кровеносную систему. Я хочу лишить ее жизни. Зачем ей так много крови? Зачем ей так много столь прекрасной жидкости. Она нагибается и обеспокоенным голосом спрашивает все ли со мной в порядке. Глупая девушка! Ведь ее же, сто процентов, с самого детства учили остерегаться незнакомцев. Остерегаться красивых незнакомцев.
Вокруг лес. Я не знаю это, но слышу шум листвы, ощущаю свежесть, слышу журчание водоема, находящегося неподалеку.
А еще я слышу биение ее сердца. Она беспокоится. Она достает свой сотовый, и связь здесь, как назло, работает.
Я резко поднимаюсь и одним ударом выбиваю мобильник. Я вижу ее как черный сгусток, но я знаю, что она боится. Мне плевать на то, что я не вижу черт ее лица, не могу видеть, какой у нее цвет кожи… Мне плевать!
Я хочу жрать.
Я впиваюсь в ее горло. Она сопротивляется. Эта боль не острая. Она тупая и медленная, растягивается и превращает ее существование в кромешный ад.
Каждый человек знает что такое «сытость», но никто из людей не знает что такое «насыщение». Это, когда исчезает краснота кругом. Когда вместо черного сгустка начинает появляться образ человека, когда сердце бьется ровно, когда дышать становится легче. Я выпиваю эту девушку до дна, я выпиваю, делаю ей больно. Ей тяжело дышать от тупой, медленной боли.
Вгрызаюсь в ее глотку. Ногтями раскурочиваю ее плоть. Запах ее сладкой крови. Ее кровь – мой парфюм на сегодняшнюю ночь. Мне нравится ее бледное тело, которое лишается последних капель крови, которое теряет все…
Я отрываюсь и разрываю эту девочку. Я царапаю, я кусаю, я обеспечиваю ей мучительную, долгую смерть. Вокруг красавицы кровавые лужи, в этом лесу появились багровые реки. Отрываясь, я смотрю на труп. Поднимаю девушку и несу ее к чистой воде.
На небо восходит солнце. Мое кровавое солнце! Моя кровавая жертва! Моя кровавая жизнь из скучной трансформировалась в … мучительную, прекрасную, животрепещущую.
Я захожу по колено в воду и кладу девушку на гладь. Течение тут же подхватывает ее раскуроченное тело.
Души – тяжелые. Когда люди умирают, душа может наконец выбраться из оболочки. Поэтому труппы всплывают. Это моя философия. Моя красная философия.
Меня кто-то трясет за плечи. Я отшвыриваю противника, но он сильнее, впивается в меня. Я чувствую злость и ярое желание разорвать противника в клочья, уничтожить его.
Сильная пощечина и я открываю глаза. Глубокий вдох. Выдох.
Все исчезло. Лес. Убийство. Деймон. Осталась только больничная койка. Елена еще несколько секунд смотрела в пустоту. Она снова впала в оцепенение, снова боялась пошевелиться. Его хищничество под кожу вживает страх, как какой-то имплант. Гилберт бы так и продолжала лежать, если бы Мередит не привела ее в себя.
Елена поднялась и растерянно посмотрела на врача.
- Опять кошмары? – спросила она.
Брюнетка кивнула. Она еще никогда так не боялась. Даже нападение зверя в том парке не было таким страшным.
Деймон! Он потерял себя… Все, что он видит вокруг – пейзаж окрашенный красным цветом и черные сгустки на его фоне. Это происходит только в одном случае. Когда он голоден.
Елена поднялась, но Мередит заставила ее сесть обратно на кровать.
- Выпей это.
Девушка принимает таблетки.
- Я хочу выйти.
Гилберт выходит в зал и, незаметно для всех, бросает таблетки в мусорную урну. Она садится на диванчик и смотрит в одну точку, пытаясь прийти в себя.
Деймон. Она чувствовала все его эмоции, будто она смотрела на всю ситуацию, будто была внутри его сознания. Елена испытывала тот же голод, то же желание убить, уничтожить. Страх, какой-то дикий холод коснулся плеч. Елена не чувствовала ничего кроме страха. Сальваторе забыл ту, за кого боролся, он потерял свою душу, свою человечность. Все, чего он так яро желает - убивать. Ему плевать на планы безумной, сумасшедшей Кэролайн. Ему плевать на себя. Он хочет «жрать», и его не остановить.
Елена зарылась руками в волосы, пытаясь прийти в себя, пытаясь не свихнуться. Она винила себя, винила Кэролайн и даже винила ту псину. Но от этого легче никому не становилось. Если бы сейчас кто-то был рядом, помог бы справиться со своими мыслями и проблемами. Кто-то столь же родной и любимый.
Кэтрин!
Она хотела сказать что-то через Бонни. Гилберт резко поднялась и устремила взор на дверь палаты девушки-медиума. Что хочет сказать Кэтрин? Зачем она побеспокоила? Ведь не просто так. Она принесла себя в жертву ради спасения сестры, она убила себя… И даже на том свете продолжает бороться. Продолжает…
