— Вы нас не вспомните. Просто нас не существовало никогда.

Деймон замолчал, уставившись на старика, тот кивнул. Сальваторе пожал ему руку и направился к машине. Елена открыла дверь со стороны пассажирского сиденья. Она устала. Она привыкла к этой слабости по всему телу, привыкла к бессонным ночам и каким-то бесконечно-длинным сутками. Она не могла привыкнуть, что основной причиной ее усталости является Деймон. Он вытягивает из нее эмоции, выпивая ее энергетику и будто изнашивая ее.

— Ты как? — спросил Деймон, подойдя к девушке. Та захлопнула дверь переднего сиденья. Она смотрела на Сальваторе, стоящего в темноте. Падающий снег создавал иллюзию некой гиперреальности, компьютерной игры про вампиров, дешевого фильма в стиле нэонуар.

— Я в норме.

Деймон коснулся ее руки. Опять. Елена посмотрела вниз. От его прикосновений больше не подкашивались ноги, больше не замирало сердце, и кровь в венах не застывала. Мальвина не чувствовала ничего. Ей просто хотелось закончить со всем этим.

— Я поеду на заднем, — она выдернула руку, разорвав тактильную близость. Некоторые сказки никогда не заканчиваются, поэтому они не очень популярны. В некоторых фильмах не бывает титров. Бесконечный сериал. Бесконечная франшиза, которая насчитывает уже больше десяти фильмов. Бесконечная книга, в которой бессчетное количество страниц. Бесконечные отношения, о которых мечтают пятнадцатилетние девочки и от которых бегут девятнадцатилетние девочки с пустыми амбициями.

Елена открыла дверь и села в салон автомобиля. Ее тут же обволокло тепло, пробудив сонливость. Девушка плотнее закуталась в пальто. Еще одна остановка — мотель. А после — бесконечно-длинная дорога, в которой будет бесконечно-длинное молчание.

Когда Деймон сел в автомобиль, Елена отвернулась, скрестив руки на груди. Она легла на сиденье. Она не собиралась спать. Она хотела спрятаться. Девушка закрыла лицо руками, и весь мир сузился до пределов этой остоебневшей уже машины.

====== Глава 51. Обнаженная правда ======

1.

Кэролайн вернулась. Она не поднялась даже до середины лестницы, когда решила, что ей нужно вернуться. Форбс развернулась и быстро спустилась по лестнице. Она улыбнулась. Ей хотелось выйти с этой заброшенной конечной вместе с Тайлером. Нельзя задерживаться в подобных местах даже на пару секунд.

Девушка подбежала к тому месту, где стоял Тайлер, но его там не было. Он стоял чуть дальше. Он смотрел на надпись на стене, и ржавые полосы рельс как-то странно блестели во мраке. Кэролайн нахмурилась. Она тихо подошла к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

— Тай…

Она поняла, что дело не в полосах рельс. И не в надписи. Дело в Тайлере. Он напоминал застывшую статую или одержимого бесами человека — просто стоял, весь напряженный и сосредоточенный. Вены на его предплечьях вздулись. Грудная клетка часто приподнялась из-за сбившегося дыхания. Создалось впечатление, что Локвуд видит призрака.

— Уходи, — сквозь зубы процедил он. — Уходи, Кэрри.

Продолжал стоять боком, вглядываясь в пустоту. Форбс сглотнула, но не поспешила выполнить его просьбу. Ей казалась искусственной такая перемена в настроении. Искусственной, но вполне закономерной. Кэролайн ощутила страх. Она невольно сжала руки в кулаки, и кольцо на безыменном пальце болезненно впилось в кожу.

— Я сейчас поднимусь.

— Не поднимешься, — быстро ответила она, медленно опуская взгляд, ожидая увидеть труп, пистолет или что-то в этом роде. Но в своей руке — в той, что была доступна взору Форбс — Локвуд сжимал лишь свою слабость. А в другой? — Тайлер! — произнесла она, поднимая взгляд и повышая тон своего голоса. Она приехала сюда чтобы предаться терпкой ностальгии и наладить отношения с Еленой, а не для того, чтобы быть лекарем для чьей-то искалеченной души. Форбс на это не подписывалась. И ею начала овладевать злость.

— Нам пора уходить, — произнесла она так же гласно и так же уверенно. Локвуд продолжал таращиться в стену, словно кто-то или что-то принуждал его к этому. В голове стала звучать опера Сантарромана, засевшая в памяти еще с просмотра того легендарного фильма Гая Ричи. Локвуд даже усмехнулся: любимые саундтреки ворвались в нелюбимую действительность.

Кэролайн подошла к парню, схватила его за плечо, заставляя повернуться к себе. Она даже не приложила никаких усилий. Напряженный внешне Тайлер оказался совсем податливым. Он повернулся к девушке. На его лице не было слез, но в его глазах была боль, которую парень больше не скрывал за веселым отчаяньем или отчаянным весельем. Боль плескалась, напоминая разъяренное и бесчинствующее море. Боль подняла шторм-штурм. Кэролайн опустила взгляд и в ту же секунду отскочила назад, вскрикнув. Во второй руке Локвуд сжимал кусок металла. Сжимал так, что по его сжатому кулаку стекали бисерные тонкие ленты крови. Они капали на пол, и кровавая клякса становилась с каждой секундой немного больше, напоминая собой уродливое и усмехающееся чудовище из детских снов. Девушка медленно перевела взгляд на парня. Она все еще боялась пошевелиться и теперь сама была напряжена. Слова стирались в порошок, любые аргументы разбивались как дешевое стекло, купленное на рынке. Сердце — Кэролайн это почувствовала — отбивало громкие и медленные удары, напоминающие движение стрелок на старых настенных часах в заброшенных замках.

Призраки всегда ведь обитают в старинных замках. Они — Кэролайн и Тайлер — тоже призраки.

Девушка сделала выдох, тут же ощутила болезненное покалывание в легких. Она закрыла глаза, задерживая дыхание. Когда открыла их, Тайлер все еще стоял рядом, смотря сквозь нее и сжимая кусок металла. Вязкая кровь, стекающая на пол, будто ожила.

— Нам нужно возвращаться… — произнесла она. В горле пересохло. Каждая слово — наждачная боль в глотке. Каждый вдох — спица в легкие. И только холодные пальцы, сжатые в кулак, не причиняли пока никакого дискомфорта.

— С некоторых станций уже не вернешься, — произнес он, отрицательно качая головой. Он смотрел на Кэролайн, но будто не видел ее. Девушка боялась сделать шаг вперед. Она впала в оцепенение, будто все кошмары ее жизни материализовались, вырвавшись на свободу. Форбс лишь могла оглядывать Тайлера, лишь могла рвано дышать и находить в себе силы еще держаться на ногах. — Это теперь твой новый дом.

В его ушах была звенящий шум, были чьи-то голоса и крики. Голосовые галлюцинации получили свою подпитку. Энергия вытекала вязкой жидкостью на грязный пыльный пол. Она гипнотизировала. Она привлекала взгляд, сосредотачивая внимание только на себе.

— Пусти меня в свой дом, — прошептала девушка. Она не хотела думать о венах Тайлера, не хотела, чтобы они оказались разорванными. Кэролайн не умеет связывать в узлы порванные ленты-вены, не умеет останавливать кровотечение. Она умеет только рисовать граффити и любить жизнь, принимая ее такой, какая она есть. — Впусти меня…

Девушка подвинула ногу вперед. Она ожидала, что Тайлер сорвется, что закричит, швырнет в нее чем-нибудь, но Тайлер продолжал смотреть сквозь нее, устремляя к границам Вселенной. Если у Веселенной есть границы. Если Тайлер еще способен устремляться.

Но Локвуд будто впал в приступ кататонии. И движение Кэролайн он не заметил.

— Знаешь, в чем прелесть ужаса?

— Не знаю, — сказала она, сделав еще шаг. По идее, ее должно валить с ног воздействие армреслинга и Б-52, но все минувшее наоборот предавало сил. Холодный воздух осуждал расплавленные легкие. — Скажи мне.

— Прелесть ужаса заключается в том, что он остается с тобой до конца. Все уходит. А ужас остается.

Кэролайн сделала еще два шага и подошла к Тайлеру почти вплотную. Она ощущала липкий страх, ощущала, как он сковывает ее тело тугим корсетом, как медленно прокалывает легкие спицами, как леденит кровь в жилах и сковывает движения. Она ощущала себя загнанной в угол, она не знала что ей делать дальше. Она не умела импровизировать.

— Он остается с тобой, когда ты совсем один. Когда больше нет ничего и никого. Он остается, когда темнеет.