Девушка остановилась, притянула мужчину к себе и снова впилась в его губы. Она решила затмить страх страстью, и пусть эта страсть была пластмассовой и ненастоящей, но она была необходима. Елена обняла его за плечи, всем телом прижимаясь к нему. Ногой она уперлась в его пах, почувствовав, что парень возбужден.
Елена ощутила омерзение.
И поэтому стала целоваться еще развязнее. Она даже предположить не могла, что способна на такое. Ее пальцы коснулись обнаженной шеи. Гилберт оттянула края футболки, впилась ногтями в плечи, желая оставить царапины.
У нее не получилось. Но у нее получилось снова взять себя в руки.
Он оторвался, вновь схватил ее за руку и повел за собой. Гилберт озиралась по сторонам, но не видела Сальваторе, будто тот провалился сквозь землю. Даже если он упустил их из виду, это ничего не меняет. Елена сама украдет ключи, передаст их Деймону после. Максимум это займет еще десять минут, не больше. Максимум Сальваторе выедет чуть позже. Черт с ним. Главное — вытащить ключи, главное — не думать.
Они зашли в туалет. Тут было пусто. Мужчина хлопнул дверью, толкая девушку к кабинкам. Отвращение и омерзение увеличилось. Девушка откинула голову, лишь бы перебороть слезы. Она ощутила его губы на своей шее. Ей было почти приятно, что она все еще была для кого-то желанной.
Елена выпрямилась. Она положила ладони на лицо парня. В его глазах был дым. Девушка улыбнулась, вновь хотела приблизиться к нему… А потом она заметила человека, стоящего за спиной. Человек подошел в считанные мгновения, подошел бесшумно. Он замахнулся, и следующее что увидела Гилберт — стеклянные глаза своей жертвы, которые тут же закрылись. Ноги подкосились, и руки упали. Этот парень бы упал, но Деймон перехватил его.
— Помоги мне! — рявкнул он. Елене будто дали пощечину. Она вышла из каматоза, наверное, потому, что адреналин стал циркулировать по венам. Девушка ринулась к кабинке, быстро открыв дверь. Деймон затащил парня внутрь, усадил его на крышку унитаза и, схватив девушку, дернул ее на себя, а затем закрыл дверь.
Елена ошарашенно посмотрела сначала на парня, потом на Сальваторе. Она бы рада начать кричать и истерить, но в горле будто что-то пересохло. Деймон спрятал шприц в карман, из которого тут же вытащил таблетки, которые ему предоставила Елена. Одну таблетку он спрятал в карман, другую аккуратно положил в ладонь.
— Что ты делаешь? — прошептала она, начиная осознавать в насколько дерьмовой ситуации они оказались. Горло все еще болело, словно Елена мучилась гриппом. — Ты понимаешь, что только что натворил?
Сальваторе вытащил ключи из кармана, затем спрятал их в свой и, встав напротив Елены, внимательно на нее посмотрел.
— Когда мы вернемся, ты можешь спать с кем захочешь и как захочешь. Но сейчас я не позволю тебе этого!
— Ты понимаешь, что он начнет меня искать?! — зашипела она, хватая Сальваторе за шиворот. Ее страх стал еще сильнее, но теперь причина его появления была другая. Девушка приблизилась к мужчине, встав на цыпочки. Им даже обоим показалась, что ее былая ненависть вновь вернулась.
— Не начнет, — ответил Сальваторе сквозь зубы. — Таких как ты за ночь у него дофига, не обольщайся. Он очухается к утру, и у нас есть время.
Деймон приоткрыл дверь, внимательно осмотрел, а потом схватил девушку за руку и рванул вперед. Когда они вновь оказались в клубе, их оглушила музыка. Елена готова была закричать от безысходности. Она уже сейчас чувствовала, что они влипли. Такие ситуации не остаются без внимания. В лучшем случае ему отшибет память. В просто отличном раскладе обстоятельств его не обнаружат, и он действительно придет в себя. Но лучших случаев и отличных раскладов обстоятельств в их Вселенной не бывает. Гилберт прекрасно знала это, и ее не переставала мучить тревога, которая плавно перетекла в злость, а затем — в бешенство.
Они пробирались к выходу. Пальцы Деймон крепко сжимали запястье девушки. «Я хочу быть твоим псом» заводила публику. Молодежь вопила во всю глотку, заливая тут же в нее первосортное пойло. Девушка прекрасно понимала, этот побег — последний. В этот раз им не выбраться.
Они выскочили на улицу и ринулись к автомобильной стоянке. К счастью, Сальваторе быстро увидел машину. К счастью, тут не было охраны этого парня. После таких везений точно наступит черная полоса. Все просто по определению не может быть так легко. Не может так несложно.
«Я хочу быть твоим псом» — хит шестьдесят девятого года. Хит прошлого. Потому что будущего у них больше не будет. Потому что они не вернутся, а в настоящее, и эта песня будет преследовать их вечность. Вечность — это слишком много.
— В машину, — снова приказал Сальваторе. Девушка обежала автомобиль, села на пассажирское сиденье, а Деймон тут же нажал на газ. Им было опасно возвращаться в мотель, но не возвращаться было еще опаснее. И Доберман решил пойти на риск. В конце концов, свою-то шкуру ему не жалко, а Елена выйдет сухой из этой водой, Викки расплатится наличными из заначки. Жаль только что весь труд пойдет насмарку, ну да не первый раз.
Они выехали на дорогу и помчались вперед. Деймон, правда, вместо того чтобы повернуть направо, поехал прямо.
— Черт возьми, куда ты едешь?! — закричала Елена, понемногу приходя в себя. Ужас ситуации охватил ее только сейчас.
— Менять номера и покраску, — произнес он, меняя передачу на более высокую. Стрелка спидометра поползла верх. Они перешли все границы и только что перешагнули последнюю. Теперь они точно потеряли былой вкус, точно вышли из моды.
Зато вернулись к своим прежним отношениям, хоть какой-то плюс.
— Все кончено, — прошептала девушка, зарываясь руками в волосы. — Это финал.
— Это начало, Мальвина, — произнес Сальваторе. Теперь, когда они оказались за чертой города, стало немного легче. Теперь осталось немного-немало — довести дело до конца. Довести дело до конца и не попасться.
====== Глава 50. Обугленные крылья ======
1.
Кэролайн открыла портфель и, улыбнувшись, посмотрела на парня. Тот улыбался — он всегда улыбался, потому что важен процесс, абсолютно любой процесс, но все же был уверен в своей правоте.
— Ты понимаешь, что это вандализм? — он внимательно посмотрел на девушку, та резко поднялась, скрещивая руки на груди. Кажется, она тоже была опрометчивой. Создавалось впечатление, что в этом городе почти каждый импульсивен и искрометен.
— Вандализм — это запрещать литературу, которая не соответствует принятой идеологии, а это, — она посмотрела на портфель, а потом снова на Локвуда, — это не вандализм. Это искусство.
Он видел подобное. В Мексике много подобных исписанных стен, да и в этом месте их тоже предостаточно. Граффити — вовсе не то, что может развенчать многолетнюю теорию о первостепенности и важности процесса. А граффити среди остальных граффити — тем более. Но Кэролайн была убеждена в обратном. Она достала из сумки баллончик, повернулась к стене и улыбнулась. Предвкушая дальнейшее, находясь под воздействием Б-52, все еще ощущая алкогольное опьянение, она чувствовала себя легко и непринужденно. Ей захотелось выполнять свои желания. Если не все, то многие.
— Отвернись, — произнесла она, снимая колпачок с баллона и подходя еще ближе. — Выполни мою просьбу, как я выполняла твои.
Локвуд пожал плечами и отвернулся. Честно, ему было плевать. Ему нравились окраины города, на которых они оказались. Ему нравились не прочищенные улицы, заваленные снегом, нравилось усыпанное бисером звезд небо, нравилось пребывать в этом эйфорическом состоянии и беседовать с малознакомой особой.
— И что ты мне расскажешь о себе, Пенелопа?
Девушка провела первую яркую полоску, которая окрасила ночь в ярко-абсентный цвет. Запах краски наполнил пространство. Мрак ночи стал разбавляться колоритом яркого оттенка. Такого яркого, что немного заболели глаза.
— Я — Кэролайн.
Тайлер рассмеялся. Он с горечью подумал о том, что даже не пытался придумать прозвища Бонни. Наверное, Бонни и не должна была быть никем другим. Она шикарна в своей первозданности, в своей неповторимости и типичности одновременно. Бонни — как новый тип героинь в какой-нибудь литературе. Бонни как собирательный образ. Даже фамилия ее уже перестала быть ее фамилией. Просто Бонни. Просто девочка, вскружившая голову и оставившая после себя легкую тошноту.
