По этому поводу выступил против Банникова главный энергетик Иванченко Николай Кондратьевич, за что директор пригрозил его уволить. Иванченко угрозы не испугался и ответил, что это невозможно, так как первоначальные чертежи кабельной сети утеряны, только он помнит их расположение. Постепенно Банников перепланировал завод по своему разумению, часто непонятному не только для инженеров завода, но и для проверяющих комиссий, не посвящённых в его планы. Его ругали, грозили выговорами, чтобы отвязаться от надоедливых визитёров он позволял себе небольшой отдых, уходя на больничный. За него отдувался перед комиссией главный инженер Викулов Виктор Николаевич. Уставал от многочисленных проверок так, что в конце рабочего дня возвращался домой измученный. Сил хватало, чтобы прилечь на диван лицом к стенке и немного отдохнуть.
Моя первая беседа с Банниковым состоялась в одну из суббот, тогда я занимал должность начальника техбюро отдела главного технолога. В порядке самокритики следует признать, что я был плохим начальником. По образованию электромеханик, технологических процессов никогда не разрабатывал, чувствовал себя на своей должности неуверенно. Первые на заводе два токарных станка с программным управлением я сам отладил и разработал для них на перфоленте программы для изготовления детали, которая имела сферу. Называлась она "пята" и ввинчивалась в основания столов монтажника, которые в большом количестве выпускал наш завод. Обслуживание станков передали в отдел главного механика, туда ушёл и Глущенко Виталий, один из первых на заводе молодых специалистов, навсегда посвятив себя отладке станков с ЧПУ. В моём подчинении оставили небольшую группу программистов, которой позже с успехом руководила Зуева Галина. Разработкой и написанием техпроцессов стал фактически руководить Суханов Сергей, мне же большую часть времени приходилось проводить в механическом цехе, "расшивая" узкие места.
Для изготовления кабелей нужны были новые угловые разъёмы. Конструктора их в документацию внесли, но завод-изготовитель, находящийся на Урале, производство ещё не освоил. Обычная картина тех времён, когда сложные литые детали приходилось изготавливать механическим путём. Ответственность за их изготовление возложили на меня, это справедливо, но как изготовить детали, я не знал, самые опытные технологи советовали перецеховать их на инструментальное производство. Это выход, но не для меня, решать технические задачи административным путём я не умею.
Вспоминаю про токаря Федосенко Анатолия, он как-то хвастал, что на токарном станке может выточить даже топор. Иду к нему, объясняю задачу, показываю образец подобного разъёма и чертёж требуемого. Он легко соглашается их изготовить, мы согласуем размеры прямоугольных заготовок, которые нужно доставить ему в ближайшую субботу. Прошу сообщить мне размер премии, которую он желает получить за работу. Федосенко отказывается, моё вмешательство не нужно, он сам решит этот вопрос с нормировщиком и начальником цеха. У него своя бригада из трёх токарей, они работают совместно, каждый выполняет только одну операцию, передавая деталь на доработку соседу. Таким образом, не нужно каждый раз тратить время на переналадку станка.
В субботу с утра приходим в механический цех, Федосенко закрепляет заготовку в 4-х кулачковый патрон и начинает работу, а нас гонит от станка, чтобы не мешали. Выхожу из цеха в широкий проход и стою, о чём-то задумавшись. Вдруг слышу окрик: "Ты чего здесь болтаешься, дядя?". Оборачиваюсь и вижу Банникова, он грозно смотрит на меня поверх очков. Вежливо здороваюсь и представляюсь, кто я и зачем здесь нахожусь. Он говорит: "Прикажу проверить результат работы", и следует дальше, потеряв ко мне интерес. Мне обидно за слово "дядя", как он меня назвал.
Корпуса разъёмов токари изготовили, кабели ушли к заказчику. Куда, об этом нам знать не положено, но позже я узнаю, что Банников решительно отказался от строительства в Смеле завода цветного литья, который уже фигурировал в планах. Так мастерство токаря Федосенко повлияло на планы министерства и привело к экономии миллионов рублей, часть из них пошла на расширение действующего завода цветного литья на Урале. Токарь Федосенко об этом не знает. Много позже он приобрёл в собственность токарный станок и зарабатывал деньги, изготавливая на нём распределительные валы для "Жигулей" и другие сложные детали.
Работа в цехе мне нравится. Когда организовывается участок токарных автоматов, составляю график перевода деталей с универсальных станков на токарные автоматы, что значительно ускоряет время изготовления. Назначаю ответственным за участок технолога Дударенко Михаила, он быстро осваивает наладку станков и проектирует оснастку - "кулачки". Начальник цеха понимает, что быстрое снижение трудоёмкости ему невыгодно, под разными предлогами тормозит нашу работу. Поручает своему токарю-автоматчику вникнуть в процесс проектирования и изготовления оснастки. Токарь Дырда Анатолий постепенно осваивает это дело, ему помогает технолог Малёваная Наташа, теперь полновластным хозяином участка становится начальник цеха. Я не возражаю, а Дударенко приглашают в инструментальное производство на должность заместителя начальника цеха.
Мне поручают ускорить изготовление экранов для телевизионного производства. Экран представляет собой тонкостенную полую деталь прямоугольной формы, предназначен для защиты катушек от магнитных полей. Сразу изготовить сложный штамп не удалось, приходится дорабатывать экраны, высверливая центральное отверстие и обрезая по длине в размер. Вспоминаю о двух бездействующих токарно-револьверных станках с цикловым программным управлением, полученных из Бердичева. Если изготовить цангу из полиамида для "нежного" зажима, то можно будет за один проход сверлить отверстие и торцевать по длине. Удалось. Привлекаю к работе молодого специалиста Голосинского Александра, он налаживает станок и работает на нём, только вставляя детали в цангу. Остальные операции станок делает сам по цикловой программе. Оформляем рационализаторское предложение на двоих и получаем вознаграждение. Начальник цеха доволен и направляет работать на станках двух молодых женщин-токарей.
Конструкторскую документацию на изготовление основной продукции получаем из Свердловска. Чертежей много, отдел технической документации не успевает их принимать и ставить на учёт, да ещё вслед за чертежами следует масса конструкторских изменений после изготовления опытных образцов. Нашему заводу предстоит освоить по этим чертежам серийное производство приборов. Отдел главного конструктора лихорадит от обилия изменений, каждое обязательно подлежит исполнению. Хотя можно и возразить, направив разработчику предварительное извещение. Но на эту переписку уходит масса времени.
Про технологов и говорить нечего, каждое изменение нужно отследить, изменить размер заготовки и технологию изготовления. На каждом конструкторском извещении должен поставить подпись начальник техбюро. Я злюсь, так как не всегда согласен с предложенным вариантом изменения конструкции деталей. С учётом наличия и возможностей нашего оборудования некоторые изменения абсурдны. Хотя я понимаю, что перечня наших станков у разработчика нет, они ориентируются на свой опытный завод.
Одно извещение я подписать отказываюсь и убегаю в цех. Меня находят, ругают, отказываться от подписи начальник техбюро не имеет права. Я рву лист извещения. На глазах у девушки-конструктора выступают слёзы. Главный конструктор Мерзляков Борис Дмитриевич делает мне замечание, обещает доложить руководству. Я понимаю, что поступил неправильно, но у меня произошёл нервный срыв. Направляюсь на совещание к главному инженеру, куда меня приглашают для взбучки.
До моей персоны совещание не успело добраться, главный удар принимает на себя начальник ОТД - отдела технической документации. Его нещадно ругают за отсутствие учёта и элементарного порядка. Он оправдывается, объясняя причины. Потом у здорового мужика, отслужившего 4 года на флоте, не раз попадавшего в шторм и видевший крушения, начинается нервный тик, щека дёргается. Говорить он не может, из глаз текут слёзы. Мы потрясены этим зрелищем, совещание прерывается.
