– Вы понимаете, куда попали?
Но у нас, кроме фанатичного желания работать, именно, в одном из секторов ИСКа, ничего за душой не было. Одного желания было мало, мы знали это, до конца не верили, что нас возьмут, но инспектор принял наши дела, передал по инстанции, занёс данные в компьютер, и назначил время приёма у этого кабинета. Начальник отдела должен был провести с нами собеседование. Но начальник, явно задерживался. К нам подсел какой-то старик в помятой куртке, с грязным капюшоном, спросил у меня, кто крайний в очереди, я пожал плечами: наверно, за мной будете. Старик вертелся, как на сковородке, очень нервничал, проявлял нетерпимость, создавая своим присутствием дискомфорт в нашем маленьком, ещё не сформировавшемся коллективе. Через час совместного ожидания, старик не выдержал, поднял шум, на который сбежалось пол конторы. Он вёл себя вызывающе, ругался некультурными словами, от которых у наших близняшек вяли уши. Прибывшая на место скандала охрана, пыталась его успокоить и вывести за пределы здания, услужливо подкатив полицейский автомобиль, ко входу в контору. Старик успешно сопротивлялся. Охрана решила применить дубинки против смутьяна, но не тут то было, каждый пытающийся ударить дубинкой, куда то пропадал, минут на пять, а появлялся с дикими воплями, и старался убежать из здания, пролетая ласточкой над турникетом, выпрыгивая в окна, не взирая на разбитые стёкла, полученные порезы и синяки, от приземления на мокрый осенний асфальт. Они успокаивались только около остановки метро, и на экстренном приёме у проктолога, пытались не смотреть друг другу в глаза. Я думаю, к дубинкам они больше не прикасались, и навсегда вычеркнули их из своей амуниции. Дело принимало не шуточный оборот, мы зажались в угол, и старались не вмешиваться в эти события. Вскоре старика перестали атаковать, вся контора попряталась в своих кабинетах, закрывшись от смутьяна. Старику это понравилось меньше всего, глаза его налились кровью, и он пошёл на третий этаж, к небожителям. Два демона, из спиритян, вмиг вынесли дверь начальника отдела. Один из демонов был директором этой конторы, второго я узнал, только после того, как он надел свою куртку с капюшоном. Между собой они говорили, как старые знакомые. Нас пригласили в кабинет, всех сразу. Начальник представился:
– Я, Вий, а это-Эстел, из соседнего сегмента. Ваш начальник пропал, на телефоны не отвечает, служба безопасности не может найти его следов.
Внешне, глава конторы был сдержан, а его глаза метали гром и молнии, он, с трудом сдерживал эмоции, поэтому вскоре вышел, оставив нас с Эстелом.
Эстел из открытого сейфа, достал наши дела, полистал, посмотрел на нас, сбившихся в стадо, посреди комнаты. Глаза его опять начали наливаться кровью. Потом он обратил внимание на конверт, лежащий на столе, внимательно осмотрел его, покрутил, вскрыл, понюхал конверт, достал письмо и дал мне его зачитать вслух. Сам развалился в кресле, прикрыв глаза шляпой, приготовился слушать. Я то и в школе, не особо дикторским талантом обладал, но тут решился постараться, чтобы не разозлить неадекватного демона.
***
– Сколько себя помню, я всегда жила в городе. Я родилась и выросла, в окружении стен многоэтажных домов, асфальтовых дорог, с мигающими светофорами, магазинами, с вечно меняющимися вывесками, хозяевами и продавцами. Из окна маленькой комнатушки, в которой мы жили с мамой, была видна парикмахерская, я любила наблюдать за таинством, творящимся внутри этого сказочного дворца. Мастеров, создающих красоту причёсок, я представляла феями, и мечтала, что когда вырасту, непременно буду парикмахером. В садик я не ходила, и сколько себя помню, я была одна. Одна была в доме, одна была в школе, даже получив диплом инженера-системотехника, я была одна. С компьютером я подружилась в институте, устроившись лаборанткой на пол ставки. С матерью стали видеться всё реже, в конце концов, она посчитав, что выполнила свою миссию, вырастив и выучив меня, со своим очередным бойфрендом рванула в Италию, на заработки. Меня нашла бабушка, по-отцу, она жила в пяти остановках от города. Мама никогда меня к ней не возила, я даже не знала, что у меня была бабушка. Пару раз только слышала, что мама кого-то ведьмой назвала, с отцовой стороны, но не придала этому значения. Я впервые ехала в гости к родной бабушке, которая прижималась ко мне и говорила, что только этим и жила, ждала, когда я вырасту. Бабушка была невысокого роста, и если-бы не седые волосы, то издалека, её можно было принять за девочку. У бабушки было доброе лицо и совсем не было морщин. Электричка подвезла нас к посёлку, в котором, и жила бабушка. На перроне даже вокзала не было. Был навес от дождя, переход над железной дорогой и выцветшее на солнце название остановки, которое даже прочитать нельзя. Оказывается, бабушка жила не в самом посёлке, а в хуторе, недалеко от дачного магазина. У бабушки был кот, который не совсем был кот, и гусь, которого бабушка называла «Председатель». Кот, он как все коты, мяукал и ластился, а гусь-очень обидчивый был, бабушка предупредила, не злить его, может и покусать. Мне нравилось, у бабушки в гостях мне нравилось, я привыкла к студенческой неприхотливости, а здесь у меня была королевская постель, с двумя пуховыми подушками, вся комната утопала в аромате трав, которые в подвешенном виде, сушились по углам, среди трав, краснели ягоды калины и рябины, в кладовой, я видела вязанки лука и чеснока. Это то, что бросалось в глаза. Утром меня ждал жбан холодного молока. Я, с удовольствием, отпила, прямо из глиняного кувшина, губами разгоняя, сгустившуюся в погребе сметану. Хозяйства бабушка не имела, но вековая привычка осталась, она сидела на лавочке и кормила слетевшихся птиц, рассыпая, купленное в магазине пшено, с добавленными крошками хлеба. Она что-то рассказывала птицам, объясняла, как будто они могли её понять? Я потянулась, и вышла на порог, в ночной рубашке. Бабушка заметила меня, всплеснула руками:
– Принцесса наша проснулась!
Взяла кружку воды и полила чертополох, растущий перед калиткой, в палисаднике, остатки воды из кружки, вылила мне под ноги. Это оберег внучка, двадцать лет тебя бережёт,– говорила бабушка. Мне стало смешно, оберег был такой большой, не красивый и колючий:
– И сколько он ещё оберегать меня будет?
Бабушка улыбнулась:
– Пока замуж не выйдешь! А там пусть муж оберегает, красу такую.
Я не считала себя красавицей, но улыбнулась. От бабушкиных слов повеяло теплом и лаской. Она поинтересовалась, понравилось ли молоко, красавице, соседка ещё тёплым принесла, но я будить тебя не стала. Потом попросила, чтобы я оделась, и до полудня мы должны успеть поклониться дубу. Я поначалу подумала, что у бабушки маразм, иногда, в гости приходит, но не подала виду. Для себя же решила, что утренняя прогулка по лесу, не повредит. Тропинка в лес, начиналась, прям у калитки дома. Для кота, это видно, уже привычный маршрут, он убежал вперёд; гусь, плёлся за нами, не проявляя особой агрессивности, чем -то возмущаясь, что-то бурча себе под нос. Мы так и шли троицей, кота и след простыл. Бабушка, иногда, сходила с тропинки, гладила какие-то кустики, траву, что-то шептала, потом возвращалась на тропу, догоняла нас. Тропа закончилась на поляне. Посреди поляны рос многовековой дуб. Поздоровайся с царём леса, – попросила бабушка, осторожно наклонив мою голову, рядом кланялся гусь. Бабушка поклонилась в пояс и на старославянском начала что-то шептать, я поняла, что она просила дерево, чтоб оно пустило нас в лес. Я не обращала внимания на причуды старушки, всё воспринимала, как на наивную детскую игру, мне казалось, что даже гусь смеётся, перекривляя нас обеих. Но когда кусты зашевелились, освобождая дорогу, отодвигая в стороны деревья, маскирующие её, маразм начался у меня. Мы продолжили путь, и вслед за нашим продвижением, деревья и кусты становились на свои места. Сзади, попросили не торопиться, я испуганно повернулась. Сзади меня шел высокий, ещё не старый мужчина, с портфелем под мышкой. Бабушка на него напустилась, за то, что Председатель напугал внучку. Я не верила сама себе, своим глазам, передо мной, только что, произошло чудо – гусь превратился в человека. Всё-таки, мой мозг воспротивился; дальше я шла, убеждённая в том, что это был фокус, подмена, гуся забрали, а появился человек. Я уже начала уставать, когда, вдалеке появились крыши домов. Я обратила внимание на бабушку, по дороге она летела, как на крыльях, седина пропала, волос стал волнистый, каштановый с переливами от проявляющего между деревьями солнышка. Фигура стала ещё стройней, да и на вид, ей больше тридцати лет не дашь. Красавица! Перед нами была деревня, со странными домами, у меня было такое ощущение, что я когда-то, где-то, это уже видела, что я уже была здесь. Мне были знакомы эти выращенные дома, посреди села, обязательно должна быть площадь, с колодцем посредине. Подбежал какой-то толстый мужик в старинном фраке, похожий на артиста провинциального театра. Начал отчитывать бабушку, за то, что она очень медленно ходит. Что он уже устал ждать. Бабушка улыбнулась, толкнув меня в бок:
