– А что ты хотел? – спросил я у комкора. – У нас техническое превосходство, японцы на него ответили тактикой и сегодня победили. Потому, что у них связь есть и они координируют действия, а наши пилоты как слепые.
Смушкевич пожал плечами, покивал головой, и, встав, заверил меня:
– Эскадрилью с рациями соберём завтра же. Нет, отставить. Сегодня ночью! Сам поведу, иначе для нас никакого послезавтра в небе уже не будет.
Эпизод 18.
Дни шли за днями, уже начав отсчитывать третий десяток месяца июня 1938 года, а вестей из центра всё не было. Я уж пообвык на войне, занимаясь текущими делами. Жуков сдержал обещание и прислал мне для охраны тыловой базы советских ВВС сверхштатную роту 82-й стрелковой дивизии при единственном лейтенанте, зато численностью в две сотни бойцов, вооружённых одними винтовками. Воинство, конечно, из разряда «на тебе Боже…», даже командир этой сборной солянки Максимов, тоже «доброволец», но успевший закончить институт и получить петлицы лейтенанта запаса, был меньше всего похож на человека военного. Он имел практически одинаковые габариты во всех трёх измерениях и, как большинство людей с излишним весом, отличался покладистым и добродушным нравом. Улыбка, казалось, никогда не покидала его лица, наоборот, придать ему серьёзный вид, стоило лейтенанту Максимову серьёзных усилий. Ни командного навыка, ни авторитета среди подчинённых у него не было. Да и откуда, если он в армии месяц, а до неё работал технологом в пищевой промышленности? Повар, с которым на данном этапе кашу не очень-то сваришь. Пришлось лично браться за учёбу, приводя роту и командира в боеспособное состояние и самому организовывать охрану и комендантскую службу. С вооружением помог военинженер Прачик, приказавший своим техникам сварить из моторам битых списанных самолётов и дисков колёс импровизированные зенитные пулемётные установки из снятых с Р-5 крыльевых ШКАСов. На некоторых таких машинах их стояло аж по восемь штук, совершенно не нужных и даже вредных для действий ночью. Кольцевые прицелы для турельных пулемётов также нашлись в запасах базы. С двумя десятками спаренных ЗПУ, каждая из которых по огневой мощи превосходила счетверённый Максим, мы получили неплохую защиту от атак с малых высот, которые последнее время практиковали японцы.
Разобрался военинженер и со связью, накатав грандиозную рекламацию в Казань. Я, со своей стороны, также дал делу ход по линии наркомата внутренних дел. История по нынешним временам, к сожалению, типичная. В Москве единственный в СССР радиозавод, выпускающий и танковые, и самолётные и переносные радиостанции. В авиации, в первую голову, обеспечиваются машины НК ВМФ. Понятно, над морем без радиосвязи не особенно полетаешь. Им ещё и радиополукомпасы полагаются. А дальше начинают играть роль близость производителей и потребителей, личные контакты директоров предприятий. Пока И-16 строились в Москве, радиостанции, пусть далеко не в каждом случае, на борт попадали и принимались военной приёмкой, проверялись в работе. Но после переноса выпуска И-16 в Казань, поставок с Московского радиозавода туда практически не было. Самолёты стали принимать по критерию летает-стреляет, а связь уже никто не проверял и они так и шли в войска без раций, которые потом предполагалось установить непосредственно в полках. Освоение серии и без того вызывает проблемы с качеством, а здесь, на экранировании, которое никем не контролировалось, стали ещё и экономить, упрощая машину ради удешевления себестоимости. Рабочих Казанского авиазавода понять можно, это напрямую увеличивало их доход. Но когда, с началом конфликта с Японией, в полки срочно доставили рации и поставили их на истребители, пользоваться связью оказалось невозможно.
Тем не менее, одна эскадрилья со связью – это не так уж и мало, если ей разумно распорядиться. Сформировать её за ночь, перебросить машины между площадками, пересадить лётчиков, у Смушкевича за ночь не получилось. Поэтому восемнадцатого числа, пока шла реорганизация, японцы хозяйничали в небе, бомбя переправы и даже тыловые колонны. Зато девятнадцатого комкор лично преподал им подобающий урок. Направив «глухую» эскадрилью на перехват вывешенной с утра японской приманки, он не стал дожидаться развития событий, а практически сразу поднял в воздух все свои истребительные силы, собрав их в одну группу и, возглавив её, стал барражировать в отдалении на юге. Как только японцы попытались большими силами атаковать наш передовой отряд, тут же бросился на помощь. Самураи не ожидали такого быстрого подхода русских подкреплений и прозевали сокрушительный удар, сразу понеся большие потери. В последующем бою «старички» с М-25, которые в противоположность иным, и нашим, и японцам, дрались парами, прикрывая друг друга, также проявили себя очень хорошо, так расчихвостив японцев, что те до вечера больше не появлялись. Пошатнувшееся было, превосходство советской авиации в небе над Халхин-Голом было восстановлено. Борьба за него перешла из плоскости количества и качества машин, индивидуальной подготовки лётчиков в плоскость тактики. И здесь мне также удалось сказать своё слово, надоумив командующего авиагруппой эшелонировать силы по высоте, чтобы срезать наглецов, пытающихся поймать выходящих из атаки наших истребителей. Пришлись ко двору и «качели», которые в эталонном мире изобрёл Покрышкин во время воздушной битвы за Кубань. С применением этого метода контроля воздуха японцы, не имевшие превосходства в скорости даже над И-16 с М-25, которые, к тому же, не могли разгоняться на пикировании из-за слабой прочности своих машин, лишились вообще всякой возможности внезапно атаковать наши патрули. Что раньше частенько проделывали, пользуясь плохим обзором из кабины И-16 назад, усугублённым ещё и тем, что здесь, благодаря работам по теме «кабина», «ишаки» летали с закрытым фонарём, бывшим весьма тесным.
Не пропал даром и трофейный истребитель И-95. На нём, всего-навсего, оказался перебит патрубок от двигателя к радиатору и Чкалов, после исправления повреждений, не упустил возможности «подлетнуть», пока его собственный И-163Ф ремонтировался. Выявить сильные и слабые стороны противника, пощупать его технику собственноручно – большой шаг к пониманию, как его лучше бить. А вот разведку на «перебежчике» Смушкевич, опасаясь за жизнь знаменитого пилота, категорически запретил. Пошла в дело и снятая с истребителя радиостанция. Её, приставив переводчика, установили на КНП командующего авиагруппой, превратив в станцию радиоразведки.
На земле же на некоторое время установилось затишье. Особая армейская группа собрала практически все свои силы, не хватало только третьей бронебригады из состава Восточно-Туркестанского корпуса. Но трактора, конные обозы, всё ещё находились на марше. Не была подвезена значительная часть материальных запасов. Особенно это касалось артснарядов, авиабомб и топлива. Не имея, чем стрелять в достатке, средств тяги корпусной артиллерии, соляра и бензина для широкого маневра, Жуков выжидал, заменив на плацдарме десантников и бойцов стрелково-пулемётных батальонов двумя дивизиями 57-го корпуса. 6-я бронебригада очень удачно «подпирала» их огнём и маневром на восточном берегу Халхин-Гола так, что японские локальные атаки, производимые частями противостоящей 6-й дивизии, практически прекратились. Но экипажи наших БА совсем не думали отлынивать от войны. Стрельба из-за укрытия с дальней дистанции по заранее разведанным целям стала любимым их развлечением. Выставив из-за бугра только пушку и верхнюю часть башни, они уничтожали пулемётные гнёзда, позиции противотанковой артиллерии, командные и наблюдательные пункты. Японцы пытались достать их из пушек прямой наводкой, но добивались лишь того, что «светили» свои огневые, а за бугром, вместо одной, поднималось сразу пять, а то и полтора десятка бронебашен, которые после каждого выстрела скрывались, чуть откатываясь назад и вниз на время перезарядки. Не зевали и наши миномётчики, дивизионная и бригадная артиллерия, в «тепличных» условиях постигая науку поражать малоразмерные цели с закрытых позиций. Японцы, видя, что проигрывают такие огневые дуэли и теряют в неравных схватках дефицитные орудия прямой наводки, нужные для отражения танковых атак, стали в ответ даже на одиночные выстрелы из БА-11 сразу накрывать весь участок за грядой песчаных валов огнём артиллерии, среди которой вдруг обнаружились и тяжёлые калибры. Одновременно, в отместку, японцы взялись обстреливать из дальнобойных пушек районы переправ через Халхин-Гол.
