Annotation

Иванова Татьяна Всеволодовна

Татьяна Иванова

Аномалия

Иванова Татьяна Всеволодовна

Аномалия

Татьяна Иванова

Аномалия

 Капли застоявшейся воды из глубокой зеленой лужи брызнули даже на стекла джипа, мелкая щебенка застучала по дверце. Егор резко сбросил скорость. Опять зазвонил мобильник.

 - Егорушка, я тебя умоляю, - в трубке прозвучал Алкин голос, наполненный безмерной заботой, - сверни с трассы направо на 70-м километре.

 - Алла, я услышал, - из последних сил сдерживаясь, ответил водитель джипа, отключил мобильник, еще раз сверился с навигатором и тормознул перед поворотом направо. Это был где-то 55-ый километр трассы.

 Потрепанный внедорожник свернул с залитого лучами закатного солнца шоссе на песчаную дорогу, уводящую вглубь темного северного леса, и густые, разлапистые ели сомкнулись над ним.

 Налысо бритый парень за рулем не сразу включил фары. Первый десяток километров он попросту радовался жизни вообще и своему первому дню отпуска в особенности. Позади был целый год напряженного изучения больных человеческих тел, и сейчас здоровые елки-палки вокруг дарили молодому врачу ощущение чистого и незамутненного счастья. Впереди Егора ждал месяц интереснейшего времяпровождения. Он ехал волонтером, участвовать в восстановлении старинного деревянного храма. Практически единственным минусом была Алка, навязчивая кураторша проекта "деревянное зодчество России". Остальное - плюсы. И интересные парни волонтеры, и настоящая работа, и песни под гитару по вечерам, и горячие споры о будущем России...

 Погрузившись в предчувствие счастливого отпуска, водитель не сразу заметил, что лесная дорога начала резко сужаться. Вокруг внедорожника ощутимо сгустился лесной сумрак, Егор включил фары. Узкая песчаная дорога, петляя, вела вглубь леса, по обеим ее сторонам, в канавах поблескивала вода. Путешественник посмотрел было на экран навигатора и еле сдержался, чтобы не выругаться. Мобильная связь отсутствовала.

 "Нет, - подумал Егор, ярко вспомнив наглого молодого парня, уверенно продавшего ему карточку для интернета пару часов назад, - материться не буду. Все же я работаю над собой. Просто подойду на обратном пути к тому дебилу и молча врежу. В воспитательных целях".

 Тем временем внедорожник выехал на небольшую поляну, заваленную бревнами. Дальше пути не было. Повсюду царила непроглядная темень. От земли быстро поднимался густой туман, непроницаемый даже для электрического света мощных фар. Водитель, осторожно дал задний ход, потому что развернуться в такой темноте среди раскиданных бревен он опасался. Через минуту колесо вроде как зависло над пустотой, джип качнулся, Егор вспомнил о канавах по обеим сторонам дороги и вернулся обратно на поляну. Остановил машину, надо было подумать. В свете фар промелькнули странные силуэты, шакалы - не шакалы, вроде на трех лапах. Какой-то урод обернулся, морда у него была основательно кривая, с одним глазом, горевшим зеленым огнем.

 Путешественник еще немного помедлил, потом достал автомобильный фонарь-прожектор и высунулся наружу, чтобы осмотреть полянку получше. Стайка одноглазых тварей переминалась неподалеку на неполных комплектах лап, они не нападали, свет фонаря их отпугивал. В трех метрах впереди высветилась маленькая избушка. Егор в несколько шагов достиг крыльца и открыл дверь. Электрический свет превратил темноту внутри избушки лесорубов в полумрак, наполненный тенями. И тут душу парня окатила волна жути. На широкой скамейке впереди, в груде тряпья лежал трупак.

 Нет, бывший фельдшер скорой помощи, а теперь врач муниципальной больницы, слабаком не был. На скорой помощи слабаки вообще долго не задерживаются. Тот первый и последний раз, когда Егора основательно пробрало, случился в самом начале его работы, через пару месяцев после окончания училища. Бригада приехала на бытовую поножовщину. Один из алкашей бросился с кухонным ножом на собутыльника, резанул его, собутыльник, основательно пьяный, повалился на пол. "Я тебя поразил, я тебя и зашью", - изрек пустивший в ход нож алкаш, тоже пьяный под завязку. Достал нитки, иголку и принялся зашивать рану на теле "друга". Скорую вызвала подруга раненного.

 Когда Егор вошел на кухню, оба собутыльника уже отрубились. И пол, и стол, и нижняя часть холодильника были в потеках крови. В коридоре сидела на полу и тихо всхлипывала невыразительного вида тетка, босая, в коротком халате. Ноги у нее тоже были в крови. Фельдшер прищурился, решая, с кого начать. Естественно, быстро сообразил, что начинать надо с раненого алкаша. Он наклонился над ним, срезать окровавленную майку, и вот тут-то ему и стало тошно в первый раз в жизни. Мужик был серо-голубоватого цвета, кровь из него продолжала течь. И она не свертывалась.

 Уже не свертывалась.

 Фельдшер еще раз оглядел штаны алкаша. Штаны тоже были в крови. В результате трагического совпадения, если только такое можно назвать совпадением, помимо ножевого ранения, у пациента имелось еще и запущенное геморройное кровотечение.

 А за окном шел мокрый снег. Пробки на дорогах...

 "До больницы не довезем", - вспышкой мелькнула тревожная мысль в сознании. В следующую секунду Егор развернулся к своему чемоданчику. Он привык действовать быстро.

 - Егор, что тут у тебя? А-а-а, живопись какая, - на пороге кухни остановился Василь Максимович, опытный шофер скорой помощи.

 - Факторы свертываемости того уже, - глухо сказал фельдшер, роясь в чемоданчике и с трудом сдерживая тошноту, - израсходовались, в смысле. Нужно прямое переливание крови.

 Он только мельком слышал, что кто-то на скорой такое делал. Говорили, что успешно.

 - Кровь-то свою переливать будешь? - спросил Максимыч, внимательно глядя на напарника, вскрывающего стерильный пакет с капельной системой.

 - У меня кровь универсального донора, - старательно сглотнув, ответил фельдшер, отрезая от трубки капельницы кусок подходящего размера.

 Еще через несколько мгновений топорная, но вполне годная система для переливания крови была готова.

 - Эй, подруга, - крикнул Максимыч безостановочно всхлипывающей женщине, - иди сюда, подержи сожителя. И газеты на табурет положи. Не в лужу же крови доктору садиться.

 - Дай ей успокоительное, - пробурчал Егор.

 Потом снял жгут со своей руки, и его кровь потекла по трубке. Максимыч в нужный момент подсоединил конец трубки к катетеру в вене пациента.

 - Хороший ты парень, Егор, не испортила бы тебя система, - неожиданно сказал Василь Максимыч. - И в вену сам себе попадаешь. Я бы ни в жизнь не смог.

 - Да что я хуже нариков, что ли? Они-то сами себе попадают...

 Как ни удивительно, но кровотечение у алкаша тогда остановилось. Фельдшер быстренько перемотал бедолагу бинтами для надежности, и они с Максимычем довезли пациента до больницы. Егор даже не стал узнавать, выжил ли тот алкаш, или нет.

 "Какая разница? Все равно помрет после следующих попоек. Главное, что эксперимент завершился успешно".

 Но вот именно в тот день, сидя среди разводов крови на кухне алкашей, прикидывая, через сколько минут прервать прямое переливание крови, Егор и утратил остатки впечатлительности. Никогда больше, даже под Новый год, забирая искалеченных взрывом петард людей, он не испытывал ни ужаса, ни паники, ни тошнотворного отвращения. Спокойный как ноутбук, разум хладнокровно диктовал, что нужно делать.