- Мне известно про двенадцать. На Севере. Здесь, пожалуй, в другом прикол. Я ни разу не слыхал, чтобы чира на удочку ловили. Нигде. У нас Гаденыш тоже извращался, экспериментировал. Не клюёт он ни на что. Думали, что совсем травоядный. Ан нет, гляди ты, берет.

- Ну, что? Харэ на первый раз? - спросил Игрок, осторожно спихивая чира обратно в реку.

- Харэ-э... Вот действительно... И понимаешь всё, и знаешь, что этой рыбе пипец по-любому, а губить рука не поднимается. Такого красавца... - Кефан наблюдал, как Игрок возвращает рыбину в родную стихию. - Только подумать, что всей этой красоте зимой кирдык придет...

- Не только этой. Жизнь штука длинная и сложная... Динозавры может быть, тоже красавцами были.

Они стали собираться. Время было полчетвертого ночи. Северная ночь скорее напоминала легкие сумерки.

- Надо посмотреть осторожненько: что там, на месте вашей Бухты сейчас творится. Вдруг живет кто? Нельзя чтобы нас какие-нибудь дикари увидели.

- Замочат что ли?

- Нет, конечно. Просто мы можем из ничего, какую-нибудь новую религию организовать. Ты возвращаешься домой, а там христианства и в помине нет. Ни попов, ни церквей, и все верят в каких-нибудь Богов-Пришельцев-На-Лодке. Да и в виду деревни возвращаться нельзя. Где-то повыше выходить в ваше время будем. То-то кто-то на Голубом Дунае офигеет, когда около деревни из ниоткуда лодка появится.

- А я не знаю, как буду нашу икру реализовывать... Охота издохнуть на этой икре, но никому такую красоту, ни продавать. Ни я, и уверен никто в нашем времени, подобного и не пробовал. Ты посмотри, какая крупная! А как отбивалась? Я бы сутки нынешнюю мантулил, такое количество. А цвет, какой благородный? Серебристо-серая, мля. Как бриллианты рассыпаны.

- Один из самых дорогих видов икры так и называется - 'Бриллиант'. Белужьей, правда. И стоит чуть не столько же, как название. Правда она уже давно 'дикой' почти не бывает. Обычно 'откормочная'. Хотя и позиционируют, как 'дикую'. И с твоей, Кефан, она рядом не валялась. Осетровые рыба донная. А всё гавно нашей цивилизации, в конце концов, на дно и осаживается. Так что настоящую, осетровую икру уже давно-о-о никто не пробовал. А что крупная, да разделяется хорошо, так это поспевшая, зрелая икра. Выношенная настоящими, взрослыми самками. А не теми подростками, что вы ловите. Отсюда и цвет, и качество.

Они потихоньку тронулись, внимательно следя за окружающей обстановкой. Лодка была не то что 'затарена', а 'сурово перегружена'. Почти под предел грузоподъёмности. Вокруг не было ни души. Видели несколько медведей, сохатых и больше никого.

- Счастлив наш Бог, Кефан - выходим!

Глава вторая.

Спал Кешка интересно. После чистейшего воздуха. Действительно, как младенец. Правда, поспать, вволю не удалось. Часиков в двенадцать, сквозь сон услышал, как его жена Наташа материт не к месту припершегося Муху.

- Нету! Нету его говорю! Спит он, под утро приехали! Вали отсюда! Приходи часа через три. Он просил не будить!

- Я хоть раз приходил просто так? Без веской причины? - отбрехивался Муха.

- Иди, говорю! Он всё равно никакой, пока не проснется! Категорически просил не будить! Ему опять в ночь ехать, на хрен ему твои дела!

- Годи, годи Наталья! Ты поднимай, а там посмотрим. Может он после разговора и не поедет никуда.

Последний довод 'может не поедет никуда' действует на жён особенно убедительно. Полупроснувшийся и в пол-уха слышавший всю эту бодягу Кефан, почувствовал, как его осторожно трясут за плечо.

- Олежа! Там Муха приперся. Говорит дело срочное, никак отложить нельзя.

Кешка спустил ноги с дивана, шатаясь и прикуривая на ходу, пошаркал на веранду. Где его ожидал не ко времени пришедший Муха.

Тут надо сказать пару слов о Сергее Леонидовиче Наймушине.

Вообще-то Муха был не наш. В смысле не красноярец, да и не сибиряк даже. Просто давно уже жил в Красноярске, был яростный рыбак и охотник, а также весьма полезный для многих человек. Поэтому и считался за своего. На самом деле, он был родом из Питера. Из весьма благополучной и старой питерской семьи. Отец Мухи, в конце семидесятых, был военным атташе в Иране. И маленький Серёжка, лет пять жил за границей. С тех пор, Муха вполне серьёзно и грамотно, мог разговаривать на персидском, фарси и ещё каком-то ближневосточном языках. И хоть никогда и не подумаешь, глядя на здорового, краснощекого Муху, но был он в детстве слаб здоровьем. Не то что б малокровие, но икорку, в качестве лекарства, ему тогда местные, иранские врачи тогда прописали. Так что пристрастился Муха к хорошей икре с детства. Шли годы, ребенок выздоровел, Муха вырос. Но любовь к черной икре не прошла, а со временем превратилась в хобби. Он окончил питерский институт востоковедения, давно уже имел свой бизнес, никак, кстати, с икрой не связанный. Но в определенных кругах был известен как большой любитель и знаток черной икры. Его частенько приглашали на презентации какие-то икорные фирмы, и вообще, в этом деле он был человек известный и сведущий.

А теперь надо добавить пару строк к характеристике нашего главного героя Кешки.

Кефан тоже был бо-о-о-льшой специалист по икре. Только он её не ел, он её делал. Ловил и делал. И имел на этом деле солидный авторитет. Конечно, зарабатывалось это признание не враз, а за многие, многие годы. Но к его сорока годам, в Туруханском, по крайней мере, районе, так как Кефанова, ценилась, может быть, только икра Вовки Мальцева. Кешка своим именем дорожил, никогда не продавал не выходную или подкисшую икру, и даже как-то раз изрядно побил одного своего знакомца из Бора. Который зарядил на некий теплоход, всего-то две баночки своей, вполне нормальной икры. От его честного имени. Это беспокойство и гордость вполне можно понять, если учесть, что именно его икру, капитаны, директора ресторанов и прочие заинтересованные люди, брали всегда охотно, не проверяя, и по изрядно большей, чем у других-прочих цене. Даже в сезон, при 'затоварке', когда предложение икры на реке превышало спрос, а перекупщики опускали местных рыбаков 'ниже плинтуса', Кешкина икра уходила первой и по вполне приемлемой, не нищенской цене. К тому же он всегда знал, когда и куда продавать. Так что, рыдая Игроку в жилетку: 'да это мне на всю оставшуюся жизнь' - он тихо прибеднялся. Продавал он за сезон и по столько, и побольше продавал.

- Ну? - затянулся сигаретой Кефан, тараща заспанные глаза на Муху.

- Даже не знаю, как начать...

- Давай конкретно и покороче. И я пошел досыпать.

Кефан врал. Врал как сивый мерин. Сердце уже почуяло что-то до жути перспективное и теперь он был словно остро отточенный нож. Само внимание, сна ни в одном глазу. Однако афишировать это Кешка не собирался.

- Нет, давай-ка лучше поподробней, потом 'досыплешь'. Кеха, ты в курсе, что наша, сибирская икра на порядок дороже каспийской?

- Первый раз слышу. Ты открыл мне глаза и Америку. Это все?

- Прошу пардону. Насколько выше ценится 'енисейская', 'обская' и 'ленская' икра вы знаете не хуже меня. Но ты согласен, что вы её продаете практически даром?

- Нет. Мы её просто дарим людям. От широты сибирской души. Себе оставляем только на хлеб. Без икры.

- Короче, со мной ещё весной разговаривал один типок. Из Москвы. Имеющий отношение к Каспию. Они хотят укрупняться. Монополизировать. Расширить ассортимент. Вы им при вашем количестве никак не стучите, но если приплюсовать Дальний, идет отсюда много. Ежели собрать все. Вот они и хотят собрать. Всё. Чтобы в оконцовке никто, никогда, ничего не искал. Чтобы людям, всегда было, куда чего продать. Левых хотят отсеять. Стрельбы, конечно, не будет. Времена не те. Будут давить деньгами. Потом, наверно, начнут и цены диктовать и прочие прелести появятся, но вот сейчас, они добрые, как телята. У меня есть добро, на разговор с известными 'производителями'. А уж кого я этими 'производителями' назначу - это моё личное дело. Ну, как?