Тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине и тиканьем часов, тяжелым грузом давит на меня, заставляя нервничать ещё больше. Ты до сих пор не пришёл, хотя я сижу здесь в одиночестве уже много минут и несчётное количество секунд. Стол давно накрыт, а свечи догорели уже больше, чем наполовину – но я жду тебя и не хочу верить, что ты не явишься. Ещё никто в мире не заставлял меня нервничать так, как сейчас, но ты всегда хотел быть особенным, каковым и стал для меня.

Ты всегда рядом, когда мне плохо. Твоё милое лицо, глядя на которое, я всегда чувствовала нечто неописуемо-прекрасное внутри. Ты так добр и заботлив, что, вспоминая об этом, я раз за разом начинаю корить себя за все плохие слова, которые я сказала тебе за всю нашу совместную жизнь. Ты усердно работаешь, чтобы обеспечивать семью, и запрещаешь это делать мне, говоря: «Такая девушка, как ты, должна жить роскошно, при этом не напрягаясь», ─ а я даже после этого удумала поругаться с тобой, ведь: «Я уже взрослая, и ты не имеешь права запрещать мне зарабатывать». Ты дорожил мной, а я растоптала эту заботу. Ты приносил мне завтрак в постель, готовил даже ужин, когда я была слишком уставшей после работы ─ а ты тоже работаешь, но это никогда не останавливало тебя, ведь: «Моя любимая жена должна отдыхать, чтобы у неё всегда были в силы пригреть мужа», ─ а ты предупреждал меня, говорил, что не стоит работать, а я не слушала. Ты отдавал мне всё, а я слишком мало.

“Если тебе так дороги все эти шлюхи, собирай свои манатки и живи у кого-то из них!” — свои слова я дополнила летящей кружкой в твою сторону, и это была последняя капля твоего терпения.

Я не хотела, правда.

Я думала, что ты снова простишь мою истерику, ведь уже столько лет так случается.

Я считала, что ты обнимешь, прошепчешь мне ласковые слова на ухо и отнесёшь меня в спальню, где мы снова уснём, обнявшись в тишине.

Ты же должен знать, что в этом вся я, должен.

Я люблю настолько сильно, что, потеряв тебя, мне не будет больше жизни в этом мире ─ поэтому я ревную, подозреваю, ругаюсь слишком часто.

Я перестану. Мы вместе преодолеем это. Только вернись.

“У меня всё ещё остались ошмётки гордости, которые ты так настойчиво пытаешься растоптать. Не забывай, что я всё ещё мужчина, а не кукла, которой ты управляешь”, — ты видел мои кровавые слёзы, которые я пыталась стереть с лица рукой – порезанной рукой, я даже не помню, когда поранилась.

Видел страх в моих глазах. Видел дрожащее, словно пролежавшее в холодильнике дней пять, тело. Видел, но ушёл.

Я верю, что ты вернёшься. Ты никогда не забывал про этот день. День нашей свадьбы. Прошло уже пять лет, и ты с большим трепетом ─ нежели я ─ ждал этой даты.

У нас одно сердце на двоих. Одна жизнь на двоих. Кровь, разум, кожа, ногти, каждый волосок - всё на двоих. Ты мой, а я твоя. Без друг друга мы не живы, и не нам решать, когда умереть.

Диван, на котором я сижу много минут и несчетное количество секунд, кажется мне твёрдым, а мурашки бегают по всему телу, хотя тепло от огня доходит до меня. Я бы выпила сейчас пару бокалов виски, чтобы успокоить нервы, но я не могу, и ты узнаёшь, почему – если придёшь, а я уверенна, что так и будет, ведь мы одно целое, помнишь?

Кот, которого ты подарил мне, ластится ко мне и сворачивается на моих коленях – теперь, наверное, на платье останется шерсть, но мне всё равно, потому что это животное наше любимое, наш хранитель, наш оберег.

Я поглаживаю его голову, шепча какие-то глупости, чтобы отвлечься от дурных мыслей, но спустя время кот мяукает и поднимает голову, направляя свои изумрудные глаза к двери в коридор.

— Сокджин? — моё сердце начинает отбивать бешеный ритм, и я вскакиваю с дивана, попутно убирая любимца с колен и получая от него недовольное мяуканье.

Ты медленно заходишь в комнату с опущенной головой и букетом цветов в руках, переминаясь с ноги на ногу, словно виноватый ребёнок, который готов получить взбучку от мамы.

Но я не мама. А ты невиновен.

Вернулся ко мне, а я знала, что так и будет.

Прошло много минут и несчетное количество секунд, но ты вернулся.

Я срываюсь с места и, вмиг забывая всё ссоры и обиды, кидаюсь к тебе на шею, зарываясь руками в твои тёмные волосы: такие ароматные, шёлковые и родные.

— Прости, прости, прости… — я буду говорить это хоть миллион раз, но только будь рядом. — Прошу тебя, прости, прости…

Ты расслабляешь пальцы, и букет падает на пол, ударяясь о него с характерным звуком, а твои руки сжимают меня в ещё более сильных объятьях, от чего мои слёзы начинают течь ещё пуще.

— Кажется, я всё-таки не мужчина, раз уж не смог и в этот раз сдержать своё слово, — ты шепчешь это в мою шею, а я покрываюсь мурашками от такого родного и нежного голоса.

— Кретин, — я улыбаюсь сквозь слезы, отстраняюсь и встречаю твой непонимающий взгляд. — Ты бы не был мужчиной, если бы бросил самую лучшую женщину на свете, которая ждёт от тебя ребёнка.

— Не забывай, что я тоже самый лучший мужчина, и… — ты осекся, анализируя мою фразу целиком, и твои прекрасные пухлые губы раскрылись в немом вопросе.

— Ты не рад? — меня пробирает испуг, ведь я выпалила это резко, совсем не так, как хотела и готовилась перед зеркалом – нужно было тебя подготовить.

Вмиг твоё лицо озаряет улыбка, и ты поднимаешь меня на руки, затягивая в поцелуй: нежный, трепетный, родной.

— Какие глупости! — ты ставишь меня на пол, а я готова умереть от радости.

Ты вернулся, ты простил, ты обнял и прошептал мне ласковые слова – большего сейчас и не надо.

— Я ещё никогда не любил тебя так сильно, как сейчас, — ты проводишь своей нежной рукой по моим волосам, спускаясь к животу с искренней улыбкой.

— За всё время? — шепчу я, боясь нарушить эту идиллию.

— За множество минут и несчётное количество секунд, которые ты рядом со мной.

Верно, мы будем вместе несчётное количество времени, как ты и говорил мне.

Ведь мы единое целое, помнишь?