А огнестрельного оружия-то — нет. Сизый велел не ходить по деревне с винтарем, приказал оставить ружье в кустах, рядом с Гмырей, где неподалеку два брата с двустволками затаились…

— На опушке три наших «приятеля», — заговорила Миранда для Завьялова. — Гмыря с автоматом, Малой и Сизый с ружьями. У Примака пока только нож за голенищем.

— Вернемся в деревню? — не оборачиваясь, продолжая ковыряться в замке, прошептал Борис.

— Я думаю, они начнут стрелять. Мы не успеем.

— Не испугаются, что в деревне выстрелы услышать?

— Судя по настрою Примака — не испугаются. Они охотники, Борис. Положат нас, как в тире. Два одиночных выстрела на рассвете никого не удивят в таежном поселении.

— И даже Фаину, которая знает, что мы ушли в эту сторону?

— А что нам м е р т в ы м будет толку, если бабка отправит сюда своих мужиков? Сизый и компания не знают, что Фаина заинтересована в Арсении. Мы для них — никто. Городские дурни-сумасброды.

— Что предлагаешь?

— Идти навстречу. Они начнут стрелять, только когда увидят, что добыча ускользает. Если мы войдем в лес — сойдемся в рукопашной, я одна с ними справлюсь. Сенька постарается взять под управление Примака, это тоже им карты спутает — один вдруг выступает на нашей стороне…

— Ты сможешь «подслушать» Василия-Жюли? Пока Примак далеко и не опасен, ты можешь временно от него «отключиться».

— Это трудно, но попробую. Мозг кота был поврежден какими-то серьезными переживаниями, сейчас зашкаливает от перенагрузки, создаваемой человеческим мышление. Если использовать понятную формулировку — там развернуться негде, Жюли забилась плотно, под завязку.

«Миранда, — заговорил Арсений, — позволь мне с Жюли связаться? А ты держи под наблюдением Примака».

«Не горячись. Я лучше сумею воспользоваться восприятием животного-носителя».

«Но ты же мне только что показала на Примаке, как это делается! С котом я как-нибудь управлюсь!»

«Не в этом дело, Сенька. — Парнишка почти увидел, как недовольно поморщилась наставница. — Твой мозг — перегружен. Им равно пользуемся мы оба. А я еще и «ковыряюсь» в сознании Примака. Так что, попеременно «переключаться» на Жюли буду тоже — я».

«Но почему?!» — взвыл несогласный ученик.

«Да потому! Ни один мозг не в состоянии выдержать ч е т ы р е х к р а т н у ю нагрузку! Ты, я, Примак — уже достаточно! Если мы одновременно еще и с Жюли в контакт войдем, твоя башка лопнет от перенапряжения!! Мозг будет обрабатывать информацию, поступающую от ч е т ы р е х интеллектов, он не выдержит, разрушится!!»

«Я выдержу. Я знаю, что выдержу».

«Нет!! Я не хочу «застрять» в носителе идиоте!! Оставь меня в покое, Сенька, я — р а б о т а ю! Примак на грани восприятия, он какой-то ручей огибает…»

Арсений перестал спорить. На одну секунду он погрузился в мозг Завьялова. Показал наставнице его глазами, как неторопливо копошится в замке пилочка из перочинного ножа…

Вынырнул обратно.

«Ты быстро учишься, мой мальчик», — пораженно и задумчиво сказала диверсантка. Загордившийся было Арсений почувствовал в настрое женщины не одобрение, а толику испуга. Так наставник смотрит на ученика, слишком рано и уверенно взявшего в руки оружие. Так ученый смотрит на созданное его руками разрушительное детище.

«Ты не сможешь полноценно выполнять обязанности альфы, — рассудочно и примирительно сказал Арсений. — Я не сумею голыми руками расправиться с тремя вооруженными амбалами».

«Принято, Сенька. Действуй. Но осторожно».

Когда Завьялов, «справившись» с замком на трансформаторе, обогнал на лугу мальчишку и пошел впереди, загораживая его от леса телом, Миранда не решилась противоречить, хотя и знала, что навыков уходить из-под обстрела больше у нее, чем у Бориса. Завьялов ни за чтобы не позволит сыну Николая идти первым.

Но кто-то — должен был закрыть собой другого. Подставляться вместе — глупо. У кого-то должен оставаться шанс добраться до врага.

Люди не заметили, как по давно некошеной траве стелется на мягких лапах кот — Арсений выпустил Василия на землю, когда был загорожен могучей фигурой Завьялова. Люди пристально следили за подобными себе.

Приближение извечного врага собачьего рода заметила лайка. Вытянулась, прилегла на лапы мордой, тут же оглянулась на хозяина, как будто спрашивая «что делать?! неужели ты, хозяин, не видишь мерзкого кота?!». Негромко поскулила, привлекая к себе внимание.

— Цыц, Каштан, — негромко буркнул Сизый, прекрасно знавший, что чужаков лишь двое и сюрпризов ждать неоткуда.

Лайка на брюхе чуть вылезла вперед, напружинила задние лапы, готовясь броситься вперед, задрать усатого!

— Лежать! — снова цыкнул Сизый. — Не высовывайся, урод!

Послушная собака замерла. Поерзала немного, прижалась к самой земле, видя, что полосатый негодяй продвигается не напрямую, а забирает влево, на кусты…

Хотела бы попятится! Убраться с опушки и встретить гадкого котяру уже под деревьями!

Но не посмела. Хозяин приказал лежать.

Каштан лежал, поглядывал на Сизого, готовился по первому приказу разодрать на клочья наглого кота!

Василий-Жюли собаку тоже чуял, слышал. И дрожал. Француженка едва справлялась с перепуганным сознанием зверька-носителя: в затуманенном страхом мозгу котика засновали призрачные видения жестокой расправы синеглазой лайки над деревенскими сородичами! Каштан был самым грозным сельским кошкодавом! Хозяин его порой и сам науськивал на соседских мурок! ржал, если тем удалось спастись, взобравшись на забор или сарай, поругивал Каштана!

«Ну только попадись, — проползая под разлапистым кустом, неожиданно подумала Жюли, за шесть лет сама сроднившаяся с собакой. — Я тебе морду-то расцарапаю, уши раздеру!»

Но хватит. Едва уйдя с продуваемого ветрами луга, Жюли почувствовала, как омерзительно воняет выносящийся из чащи сквозняк…

В лесу, на опушке пахло с м е р т ь ю. Застывшей, почерневшей кровью, плотью, обожженной порохом. И почему-то эта смерть отдавала неуловимо личным ароматом. Родным и близким…

«Буря?!?!»

Под негодованием Жюли шерсть носителя встопорщилась, усы и уши ушли назад на оскаленной голове! На путешественницу из будущего обрушился ужас, известный только бета-интеллектам, когда-то столкнувшимся с видом уничтоженного тела недавнего носителя! Это о н а — Ж ю л и, сутки назад перебирала лапами в коричневых подпалинах! Неделю назад брязгалась с молодежью на отмели, пытаясь поймать зубами верткого карася! Она — она! — играла и носилась по лесу за белкой. Она ухаживала за телом, кормила, берегла, лелеяла…

Смесь непередаваемых ощущений перемешала разум.

Ответственность гнала профессора вперед, необходимость делать то, зачем пришла, заставляла передвигать лапами, чувство долга умоляло приблизиться к источнику жуткого запаха! понять, что здесь произошло!

Рассудок, не подчинялся — протестовал. Приблизиться к окровавленному телу носителя, почти что поглядеть на мертвого себя! Обоняние, родной единственный, неповторимый запах, которым Жюли жила последние годы, для человека был подобен взгляду в зеркало!

Арсению не повезло. Первый опыт зрительного восприятия через чужой мозг на предельной дистанции, он получил в момент, когда его любимая преподавательница языков и биологии испытывала жесточайший стресс.

И это сбило восприятие: Арсений как будто сквозь густо установленные раскаленные камни продрался и кожу до костей ошкурил! Мгновенно испугался, решил, что делает что-то неправильно! он переоценил свои возможности, попробовав «перемещение» на свободном от бета-интеллекта, находящимся поблизости дяде Боре!

Подумал, что сейчас реально мозг взорвется! Кошачий или собственный…

В отличие от Примака Жюли умела чувствовать телепатическое проникновение, так как имела давний опыт. Частенько у француженки даже получалось различать мозговые эманации, понять, кто к ней «пришел» — Арсений или современница Миранда.