Боли сквозь ткань, я почти не почувствовал, но, как и большинство детей, отреагировал на это, с немалой толикой драматизма.
Короче, тут-же начал реветь...
-Быстро заткнись, а не то убью! - Со смесью злобы и волнения в голосе, сквозь зубы процедил Андрюха, одним рывком поднимая меня с земли, возвращая в вертикальное положение. При этом, лишь вскользь удостоив меня взглядом, сосредоточенно рыская глазами по окружающим нас людям, в поисках невольных свидетелей воспитательного процесса, обстоятельства последней части которого он не особо хотел, придавать огласке.
-Не сможешь, при всех! -Продолжая всхлипывать промямлил я, но все же не решаясь разреветься в полную силу.
-Да? Ну хорошо, тогда посмотрим, дома, когда...
-Чччто когда?
-Когда папка с мамкой на работе будут! Запру в "холодной комнате" и пусть тебя духи утащат...
Произнеся это, он замолчал в ожидании моей реакции.
Я тут-же прекратил хныкать.
Еле дыша, мы оба застыли в оцепенении.
Хоть я был уверен, что вновь оказаться в том месте о котором сказал мой брат, он на тот момент боялся побольше моего, все же была причина, по которой страх быть запертым там, присутствовал и внутри меня. А виной тому были события, об обстоятельствах которых, мое сознание теперь решило мне напомнить, спустя полтора десятка лет, по средствам этих сновидений.
"Холодной", в нашей квартире, называлась самая дальняя из комнат. Там проживала делившая ее с нами семья, которая какое-то время тому назад, была вынуждена перевести в нее, парализованную внезапной болезнью, мать, жившей с нами по соседству женщины. Они положили ее в детской, а сами втроем (муж с женой, и их второклассница дочка), обосновались в бывшей некогда родительской спальне.
Другие две комнаты, занимала наша семья.
Никаких неудобств, в связи с поселившейся рядом, больной женщиной мы не испытывали, со временем, даже забыв, о ней.
До тех пор, пока, пожилая обитательница "холодной комнаты", находящаяся там день за днем, месяц за месяцем, лежа в кровати и глядя в одну точку, не имея возможности даже пошевелиться, не начала сходить с ума.
Вряд ли, тот кто никогда с подобным не сталкивался, способен понять, какого это оказаться запертым в собственном теле, не в состоянии даже подтереться, когда тебя кормят с ложечки, так как самостоятельно ты не можешь даже почесаться.
Что уж говорить о детях...
Когда из-за двери, "холодной комнаты" начали доноситься мольбы о помощи, мы по велению родителей старались не обращать на это внимания. Они как могли объяснили нам с братьями с чем это связанно, и как себя следует в данных обстоятельствах вести. Но этого оказалось достаточно, лишь на первое время.
Очень скоро завывания из дальнего конца нашей квартиры, начали обретать все более ужасающие формы. Хриплый голос погружавшейся в пучины сумасшествия обитательницы когда-то бывшей детской комнаты, пугал нас с братьями все сильнее, а чем безумнее было то, о чем она кричала, тем сильнее становился этот страх.
Первым же, после пустых призывов помочь, стало ее сообщение о том, что изображения на обоях перед ней, в виде диснеевских персонажей начали двигаться... За тем они принялись корчить ей ужасные рожи, вид которых она была не в силах стерпеть. Умаляя днями напролет родственников побыть с ней рядом, так как бесовские отребья, пляшущие в стене, страшатся других людей, оставляя ее в покое только на то время, пока она не одна.
Но чтобы покупать лекарства вкупе со многочисленными средствами по уходу за обездвижимой больной, ее дочь должна была, как и муж, работать с восьми утра и до пяти вечера, а внучка дольше получаса рядом с бабушкой по очевидным причинам не выдерживала.
А потому очень скоро, обитатели обоев начали покидать свое убежище, и, по ее словам, всячески измываться над ней. А любимой из забав их было; скинуть ее на пол, и пытаться затащить под кровать, в обрыв, где адские пламя горят, от которых даже пол словно сковорода раскаляется.
Вот только вместо рук у них копыта, а такими как надо не ухватишься, вот и не удается им пока, ее в гиену огненную стащить.
Только с койки пока сбросить, да к самому краю придвинуть сил у них и хватает, а дальше все, только и остается, что наблюдать как она на раскаленном полу корчится.
О последних обстоятельствах "черная вдова" - как кем-то из нас троих, к тому времени была названа обитательница "холодной (в ней всегда, не смотря на время года, были приоткрыты окна, так как тепло способствовало развитию пролежней, являющихся одним из неизбежных последствий лежачего без движений положения тела. Но в первую очередь, этого было вызвано необходимостью круглосуточного проветривания данного помещения, чья непрерывность была обусловлена рядом, понятных даже далекому от медицины человеку, - причин) комнаты" - рассказала мне лично.
Случилось это после того, как отчаявшись безвыходностью своего положения, - только усугубляющегося прогрессировавшим с каждым днем сумасшествием больной матери, - наша соседка обратилась к моей матери с просьбой... Ответить отказом на которую не смотря, на все обстоятельства та не могла. Вынужден был согласиться с ней и наш отец, а потому этим же вечером, уложив младшего спать, меня и старшего брата родители отвели к себе в спальню, где и поведали о том, что мы должны будем на протяжении какого-то времени делать, приходя домой со школы.
Они объяснили нам, что Лерина бабушка (так звали соседскую девчонку, на пару лет постарше меня), очень больна, и ей требуется наша помощь. Отказать в которой мы не можем.
Заключается она в том, что мы должны будем по очереди (один день я, один день Андрюха), после учебы заглядывать в комнату где лежала больная, и, хотя бы часик (в идеале до прихода кого-то из старших), разговаривать с ней. Либо же просто читать ей...
Стоит ли говорить, о том, что подобная новость, нас мягко скажем не обрадовала.
Но родители были непреклонны, а потому уже на следующий день я стоял не в силах совладать с переполняющим меня ужасом, у двери "холодной комнаты" (внутри которой, тем же утром, мне уже довелось побывать, когда нас с братом родители с соседской туда отвели для знакомства, с той, кого мы обязаны будем развлекать), из-за которой испуганный голос (звучавший так, будто, хозяйка этого голоса, перепугана еще больше моего) тараторил:
-Кто там? Кто там? Кто там? Дочееенька! Доченька это ты?! Ктооо? Кто там? -И т.д.
Не выдержав этих криков, я дернул ручку и отворил дверь.
Но в тот день внутрь, я так и не вошел... Открывшаяся мне картина, меня так перепугала, что я почти сразу убежал в свою комнату, и долго сидел там, пока не пришел домой старший брат. После чего, я заикаясь поведал ему обо всем.
-Ссыкло! -Констатировал он. -Изо всех сил стараясь скрыть схожие с моими эмоции, вызванные услышанным. -Если бы все было, так как ты говоришь, это бы означало, что вся та ересь, о которой старуха орет - правда! А тебе уже сто раз говорили, не бывает такого!
-Раз ты так в этом уверен, пошли тогда и вместе посмотрим!
Несколько секунд, Андрюха перебирал в голове варианты, но в конце концов вынужден был признать, что единственная возможность сохранить лицо, это пойти и воочию убедиться в том, что рассказанное младшим братом, лишь плод его воображения.
-Ладно, пошли! -С напускной уверенностью, он развернулся и вышел из нашей спальни.
Я последовал за ним. Пройдя в дальнюю часть квартиры, он остановился у конца стены, за углом которой, из-за оставленной открытой двери, тут-же раздалось:
-Доченька? Доченька, это ты? Доченька скорей! Бесовские, чертей себе на помощь призвали, они скоро придут! Я уже слышу топот копыт - доченька! Вместе им сил хватит...
Слушать дальше мой брат не стал, резко шагнув за угол.
Я остался стоять на месте.
Мне не требовалось, повторных подтверждений того, что увиденное там Андреем, будет точно схоже, с тем что увидел я.
