– Это отличная идея. Правда, – что-то его расстроило, причём сильно.

– Всё хорошо? – смотрю прямо в голубые глаза и вижу, что ответ отрицателен.

– Мне нужно отойти на пару минут.

– Ладно, – неловкое молчание появляется между нами, провожаю его взглядом до самых дверей и возвращаюсь на своё место.

– Китнисс, солнышко, что не так? – голос у Эффи взволнован. Глаза смотрят настороженно.

– Всё хорошо, честно, – сама не знаю, кого я пытаюсь обмануть.

– Опять парнишку расстроила? – спрашивает Хеймитч, спиртное от которого пора было убрать ещё несколько бокалов назад.

– То есть опять? – Эффи спрашивает быстрее меня.

– Ты вот сидишь в своём Капитолии и не видишь, что у них происходит.

– А что у нас происходит? – вмешиваюсь я.

– А вы то один, то другой в неприятности попадаете. Сначала «Охмор», потом «Доверие», потом в больницу не знай на сколько, потом депрессия, – хочу возразить насчёт последнего, но просто не успеваю, – Ты не видишь что ли? Ему нужна тихая семейная жизнь.

– Хеймитч, – упрекает его Эффи, словно он коснулся той темы, которую нельзя трогать.

– Пусть говорит.

– А я вижу, что всё, что ему для счастья нужно, так это ты и куча детишек. Всё.

Идеальная картина для Пита, но не для меня. Сколько бы я не пыталась, у меня не получается представить себя женой, а тем более матерью. Родить ребенка в мире, где ещё недавно детей отправляли на Голодные Игры. Родить ребенка в мире, где почти всё построено на костях, где ещё недавно ручьями текла кровь, навеки оставаясь в земле и делая её красной. Нет, это выше моих сил. Он это знает и поэтому молчит и сам себя мучает.

– Я должна с ним поговорить, – твердо заявляю я, вставая с места.

– Что? – Эффи уже о чем-то другом спорила с ментором, а я пропустила всё это, уйдя в собственные мысли.

– Пит, мне нужно сказать ему кое-что.

Но Пита нет в толпе гостей, его нет у барного столика и у стола с десертами, тем более его нет на танцполе, нет у алтаря. Я нигде не могу его найти.

– Простите, – обращаюсь к толпе мужчин, стоящих с ярко-синими напитками в руках, и о чем-то оживленно беседуя, – Вы не видели Пита? – не приходится пояснять о ком именно идёт речь. Темноволосый мужчина кивает в сторону мужского туалета.

В туалете никого нет. Абсолютно.

– Пит? – тишина.

– Пит?! – тихий вздох. Он здесь.

– Пит, выйди пожалуйста.

– Нет, – голос тихий.

– Пожалуйста, – молю я и начинаю открывать одну кабинку за другой.

А потом я слышу то, что меня останавливает. Плачь. Тихий, почти не заметный. Его плачь.

Комментарий к Глава 21 Жду отзывов)))

====== Глава 22 ======

Мысли переплетались друг с другом, образовывая огромный ком, давящий с такой силой, что меркло в глазах. Он здесь. Он плачет. Пит плачет. Я не могла этого представить, представить ситуацию, которая могла бы довести его до слёз. Не задумываясь о своём внешнем виде, о дорогом платье, о том, как я потом вернусь на торжество, я выбивала двери одну за другой. Но его нигде не было. Подойдя к двери, от которой громче других доносились ужасные звуки, я с силой ударила по ней ногой. Но и там никого не было. За исключением одного.

Сойка-говорун, та самая, которую я встретила на Квартальной бойне. Она была такой же. И это она рыдала его голосом, голосом, из-за которого моё сердце обливалось кровью. А потом пришла волна облегчения, что это был не он. Что с ним, скорее всего всё в порядке, и он сейчас где-то среди гостей разыскивает меня.

Несколько минут я провела, облокотившись об раковину и прижав горячий лоб к зеркалу. Послышались быстрые шаги, но не было слышно голоса. Скорее всего, это кто-то другой, не Пит. Но тут сильные руки обняли меня сзади, прижав к себе. Его голова опустилась на моё плечо.

– Вот ты где, – прошептал знакомый голос. Но это был не его голос.

Подняв взгляд, я увидела в зеркале отражение. Светлые волосы, голубые глаза. Но принадлежали они не Питу. Это был Грег.

– Слово, – что-то острое коснулось моей шей, – И его не станет.

Я лишь молча кивнула, это была угроза не моей жизни, то была угроза для жизни Пита, а теперь пришла моя очередь защищать его. И я сделаю всё, что от меня потребуется, но отведу опасность от него.

– Что, сойка, пропали твои крылья?

– Где он? – мой голос стал хриплым от ужаса. Его рука всё еще лежала на моей талии, а второй он держал то, что норовило проткнуть мою шею. Губы приблизились к уху, словно он хочет меня поцеловать.

– Ни слова, – прошептал он, тело моё непроизвольно содрогнулось, – Но раз ты уже спросила. Так и быть, отвечу. Он на мушке, твоё неверное действие, один шаг, и он убит. Так что, сойка, в твоих же интересах, молчать и не звать никого на помощь.

Я вновь кивнула, так как не хотела лишний раз подвергать жизнь своего любимого опасности. Хоть бы с ним всё было хорошо.

– Пора, – сказал он достаточно громко, и сердце упало куда-то вниз. Что если это его команда для убийцы и прямо сейчас жизнь Пита обрывается, а он даже не знает почему. Но потом пришла другая боль, не сильная, но ощутимая. Ноги подкосились, а глаза начали закрываться. Грег позволил мне упасть, отойдя на пару шагов. Последнее, что я увидела, это то, как он снял мою брошь.

– Засыпай, Китнисс, и пусть тебе приснятся кошмарные сны.

Мама, смотри, моё платье пылает,

Мама, смотри, я не горю,

Крылья мои, свободу подарят,

Но из-за крыльев я вскоре уйду.

Мама, смотри, моя брошь – революция,

Мама, смотри, я те Игры прошла,

Мама, смотри, война не закончилась,

Мама, прости, её я начала.

Мама, друзья, они мимо идут,

Мама, смотри, моё платье сгорает,

Мама, теперь только угли пылают,

Мама, они никогда не придут.

Мама, прости, я старалась,

Но разве, слово моё превыше Его?

Мама, прости, она умирает,

Мама, прости, я убила её.

Мама, смотри, теперь я как птица,

Лишь крылья отняли они у меня,

Чтоб ими от огня защититься,

Мама, я не героиня твоя.

Мама, смотри, мы можем жить дальше,

Мама, смотри, наша жизнь началась,

Мам, улыбнись, мы все стали старше,

Мама, игра не закончилась.

– Китнисс, как ты себя чувствуешь? – знакомый писклявый голос доносится словно издалека, как будто кто-то выстроил между нами стену, и теперь они пытаются докричаться до меня.

Мои веки, будто налиты свинцом, с трудом поднимаются и тут же закрываются снова, встретившись с слишком ярким светом. Голова загудела от боли, мысли ударялись о черепную коробку с бешеной скоростью.

– Дорогая, ты меня слышишь? Ты можешь что-нибудь сказать?

– Где Пит? – это волновало меня куда больше, чем то, насколько ужасно я сейчас себя чувствовала.

– Он у нас дома, как и раньше. С ним всё хорошо, – у Эффи был озабоченный вид, глаза сейчас занимали половину её лица, а кожа была бледнее обычного. Рядом, обнимая свою жену за талию, сидел Кайн.

– Привет, – мне нравился Кайн, как человек. Мы сдружились с ним, пока гостили у Эффи, приготавливаясь к свадьбе.

– Ты нас всех очень напугала, – его тон смутил меня. Так говорят с маленьким ребенком, коем я не являюсь.

– Я сорвала вашу свадьбу? – щеки запылали огнем. Я испортила её лучший день.

– Нет, нет дорогая. Сразу, как мы тебя нашли мы вызвали врачей. Всё прошло тихо, никто ничего не заметил. Он ничего не заметил.

– Пит? Он не знает? Но это невозможно, он должен был уже обо всём догадаться.

– Как думаешь, сколько времени прошло? – спросил Кайн.

– Несколько часов? Может больше?

– Час, – Эффи произнесла это как констатацию факта, – И он вот-вот зайдёт к тебе, я успела наврать ему, почему вы не могли встретиться час назад, но дальше тебе предстоит действовать самостоятельно.

– Я у вас дома?! – мне казалось, что сейчас я нахожусь в больнице, но никак не на мягкой и большой кровати в доме, в самом центре Капитолия.

– Врачи сделали тебе укол, и разрешили увезти домой. Ты несколько раз теряла сознание, пока мы добрались до сюда.