Более развернуто следственный процесс представлен в обобщающей работе В. А. Федорова «Декабристы и их время» (М., 1992), ставшей своеобразным итогом исследований советского периода, но и здесь речь идет главным образом о категории преданных суду. Этому же автору принадлежит монографический труд «Своей судьбой гордимся мы…» (М., 1988), целиком посвященный следствию и суду по делу декабристов. В нем подробно рассмотрены ход и особенности расследования, но главное внимание уделено категории осужденных членов тайных обществ, интересующие нас сюжеты затрагиваются лишь попутно. Специального рассмотрения проблемы лиц, освобожденных от наказания, в этом исследовании не содержится, приведены лишь общие подсчеты количества участников тайных обществ, вошедших в указанные категории. В контексте изучаемой проблемы вне поля зрения автора оказались лица, не привлекавшиеся к следствию, а также оставшиеся правительству неизвестными.
Историко-юридическая литература (Д. А. Червонецкий, М. Н. Гернет) также предметно не затрагивала вопросы о различных категориях обвиняемых и различных видах обвинений на следствии по делу декабристов. Декабристский процесс рассматривался в контексте истории преследования «государственных преступлений», исследователи-правоведы уделяли основное место обвинению, предъявленному преданным суду, а также ходу расследования их виновности[5]. Вопрос о других категориях подследственных рассматривался как побочный, незначительный или не рассматривался вовсе. Внимание историков судебно-следственных процессов было сосредоточено на обзоре хода следствия, группировке и источниковедческому анализу различных видов источникового материала, формулировании приемов их изучения[6].
Специальная разработка вопросов организации, направленности, специфических особенностей расследования, выдвижения обвинения и других важнейших аспектов изучения процесса по делу о государственных преступлениях и отдельных процессов такого же характера, прошедших одновременно с главным («петербургским») следствием в 1825–1826 гг., насчитывает лишь несколько работ, вышедших в основном в последние годы. В последнее время обратили на себя внимание новаторские методологические и конкретно-исторические подступы к данной теме, попытки специального исследования документов следствия и выработки методики изучения следственной документации (отметим содержательные работы О. В. Эдельман об организации работы следствия, выполненные с применением количественных методов)[7].
Недавно опубликованное исследование В. М. Боковой посвящено типологии и эволюции организационных принципов и внутренней структуры тайных обществ. В нем немалое место уделено различным аспектам изучения организационного устройства конспиративных объединений, практики вербовки на различных этапах их существования, персональному составу тайных обществ. Это исследование представляет собой удачный опыт развития концептуально нового взгляда на историю конспиративных объединений декабристского ряда. Оно показало необходимость и актуальность непосредственной разработки и полной реконструкции персонального состава тайных обществ, а также насущность выдвижения в качестве исследовательской задачи исторической критики материалов следственного процесса как важнейшего источника для подобной реконструкции[8].
Оживление исследований в данной области означает, что эта проблематика, бывшая ранее окраинной для декабристоведения, постепенно выходит на передний план. Причина наметившейся тенденции кроется в нескольких основных моментах. Прежде всего, судебно-следственные процессы как самостоятельная исследовательская проблема приобретают все большую актуальность в контексте изучения правовых основ преследования по обвинению в государственных преступлениях, эволюции механизма политических процессов в России. Во-вторых, сохраняет дискуссионность и научную значимость вопрос о конкретных особенностях процесса по делу декабристов. В-третьих, следственные материалы служат главным источником сведений о деятельности тайных обществ и отдельных их участников, которым располагает историк и которым он вынужден пользоваться, в силу чего особое значение приобретают вопросы их изучения и интерпретации. В-четвертых, реконструкция персонального состава в его наиболее полном виде, как уже отмечалось, способствует обогащению представлений об этом историческом явлении, более объективному его изучению.
Итак, персональный состав декабристских тайных обществ и, в частности, те категории декабристов, что избежали судебного преследования, не являлись до настоящего времени предметом специального изучения в рамках монографического исследования. Конкретные аспекты расследования по делу о тайных обществах, подвергнутые изучению в связи с данной проблемой, только затрагивались в обобщающих работах, литературе о следственном процессе и суде над членами тайных обществ и в биографических исследованиях[9].
Таким образом, впервые в историографии предпринимается попытка провести специальное исследование, посвященное тем участникам тайных обществ, которые избежали суда и были прощены, освобождены или вовсе не привлекались к следствию. Особый интерес для автора представили те участники декабристских союзов, кто остался неизвестным следствию и власти, чья принадлежность к конспиративным объединениям декабристов вскрывается по другим источникам, главным образом – более поздним.
В настоящем исследовании «единицей учета» (или критерием определения участника декабристского движения) является достоверное свидетельство о причастности к тайному обществу, принадлежащее осведомленному лицу – участнику тайного общества, заговора и восстаний декабристов, либо человеку, фиксирующему такого рода свидетельство.
Для конкретизации проблематики исследования потребовалось обращение к вопросу об установленной следствием виновности, во взаимосвязи с вынесенным решением о наказании или освобождении от ответственности. Анализ ключевой для оценки репрессивной практики двухчастной системы «установленная виновность – назначенное наказание/освобождение от наказания» потребовал предметного исследования собранного в ходе процесса обвинительного материала по каждой рассматриваемой группе участников тайных обществ, обнаруженных следствием (освобожденных без наказания, не привлекавшихся к следствию). В случае лиц, не обнаруженных при расследовании, требовалось уяснить причины, почему это оказалось возможным, подвергнуть критическому анализу те указания документов, которые позволяют нам говорить об участии в тайных обществах того или иного лица.
При этом мы отказались от специального рассмотрения наиболее изученной категории членов тайных обществ – тех, кто был предан Верховному уголовному суду по результатам главного (Петербургского) процесса. Группа участников декабристских союзов, преданных суду, как уже отмечалось, пользуется преимущественным вниманием исторической традиции; большая часть сюжетов, связанных с осужденными декабристами, основательно изучена. Что же касается особенностей ведения следствия в отношении преданных суду, то этот аспект проблемы также пользовался значительно большим вниманием историков, нежели расследование степени причастности к тайным обществам освобожденных от наказания по итогам следствия. Наконец, нельзя не отметить, что сюжет о Верховном уголовном суде составляет предмет отдельного, специального исследования и находится вне рамок настоящей работы.
По этой же причине в предлагаемой работе в центр исследования поставлены другие группы участников декабристской конспирации: избежавших наказания, вообще не привлекавшихся к следствию, оставшихся неизвестными власти, а также случаи предположительного участия в декабристских тайных обществах, – все те, кто до настоящего времени оставался в тени исследовательского внимания.
