Но в машине Рэнда не было ничего такого. Я удивленно оглянулась по сторонам, заглянула себе по ноги, и обернулась назад, чтобы оценить потрепанные задние сидения. Нигде не было мусора, ничего не воняло, а так же было вполне чисто.
– Удивлена? Или что-то ищешь? – и снова глаза Рэнда стали узкими от смеха. Он вообще перестает радоваться?
– Как-то у тебя тут чисто…неужели ты сам за этим следишь?
– Нет, сестра за 10 баксов убирает каждую неделю. Тебе просто повезло, так как она лишь убралась.
Я даже как-то расслабилась. Значит он все-таки не идеал, а то я начинала переживать.
Возможно, его машина была старой, и потрепанной, но сегодня я впервые почувствовала себя в машине комфортно. Я не боялась скольжения по замерзшей земле и не боялась того, что машину может снести в кювет. Мы просто ехали, и я чувствовала себя в безопасности.
– Почему ты все же ездишь на этой старушке? – не выдержала я. Рэнд был из хорошей семьи, и его отец был достаточно богат, чтобы себе позволить купить машину для сына. Я пристегнулась растянутым поясом безопасности, таким старым и засоленным, что казалось он может просто лопнуть. И все же развернулась к Рэнду лицом – я даже не почувствовала того момента когда мне стало органично и просто говорить с ним. Когда прошла первая натянутость, что я чувствовал возле него, Рэнд показался мне старым знакомым. И все же я ощущала тревогу сидя с ним в машине, к тому же так близко, один на один. Чем же он меня смущал?
– Эту машину я купил за свои деньги, которые сам заработал, – просто отозвался он, словно это вполне нормально. Я хотела, была сначала с этого насмехнуться, сказать ему о честолюбии, но оказалось, что меня восхитила простота его слов. Он говорил так…независимо…независимо от родителей, да и вообще от всех остальных. Рэнд говорил как взрослый, который вполне мог о себе позаботиться сам. Как это, интересно, не зависеть от родителей ни в психологическом, ни в финансовом плане?
– Она мне дорога.
Рэнд улыбался, говоря со мной, и как я понимала, его веселила моя реакция на его слова.
– Скажи, – обратился он ко мне, и его брови взлетели вверх, немного иронично, немного вопросительно, – а сколько тебе лет.
– 17, исполнилось несколько недель назад, а что?
– Ты просто выглядишь как сущий ребенок, да и рассуждаешь так. Тебя не отпускают из под своего крыла родители?
– Нет, меня туда затолкали насильно. – я обиделась на его слова. Он снова насмехался. – А что ты находишь такого веселого все время, что улыбаешься не переставая? Стоматолог не берет с вас денег, потому что ты организовываешь ему бесплатную рекламу?
– Ух, ты! Так ты злюка. – он даже подскочил на месте, смеясь. Чтобы я не сказала, его это смешило, будто бы он попал случайно на какое-то шоу. – А ты кусаешься?
– Почему ты издеваешься? Это месть за то, что я чуть на тебя не наехала? – не выдержала я.
– С чего ты взяла, что я издеваюсь, меня действительно смешит то, как ты себя ведешь, – пожал плечами он. Расстегнув куртку, он одной рукой сбросил ее с себя и передал мне, так запросто, словно это было нормально, со словами: Подержи пока, дашь мне, как выйдем из машины.
Я машинально взяла его куртку, и начала аккуратно складывать, чтобы поставить на колени, жаждучи более точного ответа.
– Как же я себя веду?
– Почему ты вечно надута, а когда не надута, совершенно не понятно, что ты чувствуешь. В данный момент, как я понимаю, ты безосновательно злишься на меня за мой смех. Хотя я даже и не думал издеваться. Просто ты интересная.
Ну да, как же, я вся такая интересная.
– Ну а что ты чувствуешь в данный момент как кроме злости?
Я задумалась. В это время до меня дошло, что от его куртки приятно пахнет – теплом, мехом которым был подбит его капюшон, и каким-то терпким одеколоном. Я едва удержалась, чтобы не опустить свой нос и не втянуть в себя его запах. Посмотрев на Рэнда украдкой, я оценивала то, в чем он был одет, и тут была разочарована. Я надеялась, что под курткой он одет во что-то интересное. Но это были простые спортивные штаны и такая же куртка, а в ее вороте была видна футболка. В основном в этом он и ходил, если не носил форму. И снова я задумалась, почему он меня задевает своей не правильностью? Он красивый, но не ведет себя, так как все Фак-Богини, богат, и все же предпочитает зарабатывать на свои потребности сам. Он смеется тогда, когда кто-то другой бы разозлился, и помогает тому, кто чуть его не переехал.
– Меня смущает то, как ты себя ведешь. Объясни, почему ты собираешься мне помогать? Зачем взял на вечеринку? Я не понимаю причин твоих поступков! Ты что болен? Мнишь себя супергероем, который должен всем помогать?
Наконец с лица Рэнда сошла улыбка, и он стал ненадолго серьезным, ровно настолько, чтобы обдумать, что мне сказать.
– А почему тебя собственно напрягает то, что я радуюсь жизни? Или то, что мне хочется кому-то помочь?
– Но почему?! – не удержалась я от возгласа.
– Знаешь, я вовсе не собирался тебя сегодня расспрашивать, что, да как, а хотел накричать, и сказать, как это глупо ездить на такой резине. Но ты была такая воинственная и … грустная…как щенок которого подкинули под двери…Я даже не думал тебе помогать, а потом решил, что некрасиво кидать тебя в беде. Ты ведь ребенок, а детей нужно оберегать.
– Я не ребенок, – твердо и без истерики сказала ему я. К этому времени мы как раз подъезжали к месту вечеринки, и я поняла, что так и не спросила, как он собирается мне помогать. А когда захотела он как раз парковался.
– Послушай, – сказал он мне напряженным голосом, выискивая свободное место на шумной улице, возле светящегося и шумящего дома. – Постарайся не отходить от меня, не ходить ни с кем малознакомым в другую комнату, а тем более не пить.
– Да ты что, а я-то надеялась, наконец, набраться, – поддела его я, и Рэнд покосился на меня, чтобы оценить насколько правдиво я говорю. На его лице проступила насмешливая улыбка.
– Все-таки я тебя недооценил, ты уже умеешь кусаться, хотя еще и щенок.
Его аналогии в отношении меня и щенков, задевали. Ну, разве я была похожа на щенка? Мое отражение в зеркале говорило мне о том, что у меня есть грудь, и широкие бедра, возможно несколько тяжеловатые для узких плечь и тонких ног, но в общей картине все это выглядело женственно. Крепкий плоский живот, и ноги, никому не давали права летом сказать, что у меня огромная попа, которую я, кстати, унаследовала от бабули и ее итальянских предков. Нет, я была уже девушкой, и точно не походила на ребенка ничем. Ну, кроме как своего поведения, изредка, и то я не могла полностью с этим согласиться. Точнее говоря, я не хотела соглашаться с Рэндом.
– А что ты скажешь всем, когда тебя спросят, почему ты приехал со мной?
– Скажу, что я сижу с тобой, пока твоя мама на работе, – усмехнулся он, и вышел из машины. В этот раз, я даже не успела накинуть свою куртку, как он открыл мне дверцу машины, и уже более серьезно добавил. – А если тебя будут спрашивать, встречаемся ли мы, ничего не отвечай. Кому какое дело? Сплетни все равно пойдут, даже если я скажу, что просто подвез тебя. А ты должна вообще от меня не отходить – думаю, завтра ты узнаешь, что Кевин уехал из города из-за нашей тайной любви.
Я озадачено посмотрела на него. Неужели с ними всегда так? С теми, кто состоит в группке "Фак-Богинь", они всегда под пристальным прицелом остальных школьников? Словно звезды телевидения.
– И часто о тебе сочиняют сплетни?
– А разве твои подружки Клеменс тебе их не пересказывают?
Это могло бы уколоть меня, если бы я действительно сплетничала.
– Нет, я этим не интересуюсь.
Выйдя из машины, и протянула ему его куртку, а сама поежилась от свежести воздуха после теплоты салона его машины.
– Ты не могла надеть ничего теплее? – поинтересовался он скептически окидая мои джинсы в обтяжку и все ту же коротенькую куртку, которую я не додумалась сменить.
– А что такое?
