— Так точно, товарищ подполковник.
***
Петрович смотрел с нашего бугра в бинокль на деревеньку.
— Смотри, у них там урюк сушится на крышах.
— Это не урюк. Изюм.
— Можно из него самогон забацать. У нас, в Белоруссии, евреи из него «Пейсаховку» делают. Хорошая вещь! Умеют, паразиты.
— А ты?
— Нет проблем. Два таза, поддон и огонь. Дрожжи на кухне, вода в речке. Изюм и духан — 10 минут
на БТРе.
***
— Барбосыч, вторая неделя в сухую!!!
И я решился.
— Если шмалять будут, откатываемся. Если кто по рации квакнет, убью нахер. Патрон в патроник — пошли.
— Стрелять когда край! Ясно?
— Ясно.
***
Три канистры керосина, полушубок и снаряжённый магазин к АК духанщик сноровисто поменял на два мешка изюма, два средней мятости таза, алюминиевый поддон Петрович спер у танкистов. Обошлось.
***
Комбат втянув воздух в ноздри, улыбнулся. Закурил.
— Хорош! Вот у Барбоса народ в иудаизм подался. «Пейсаховку» делают.
А вы все дерьмо курите, нехристи! Непорядок!
Без…
— Без женщин жить нельзя на свете, нет, нет. В них солнце мая. Любви расцвет! — напевала моя бабушка. — Улыбка и светящиеся глаза. Ах, Сильва, ах незабвенный Бони и вскрик кордебалета. Ах, эти чудесные фамилии — Легар, Иоганн Штраус и бой литавр — Оффенбах!
Лёгкие, искрящиеся весельем мелодии, яркий свет. Фраки и платья. Переодевания. Любовь и Страсть. Обманутые чувства. Смятение и наивный монолог. Горящие глаза провинциальных актрис. Каждая оперетта как бенефис!
Антракт!
Рука мужчины, тянущая мятый трёшник в театральном буфете, и требовательное:
— Шампанское!
Накрахмаленная наколка неизменно полной буфетчицы. Равнодушие всё знающей женщины.
— Шоколад?
— И крем-брюле!
Ещё один мятый рублик. Такой день. Круглые столики, тарелки с надписью «Общепит».
Девушки на шпильках. Крепдешиновые платья. Отставленный локоток, тоненькое колечко с камушком. О, да, серьги! След помады на стекле бокала. Дым сигарет и папирос. Щелчок портсигара.
О! Огни Москвы?
Звонок. Красный занавес. Взмах палочки. Волшебная музыка. Шиканье, блеск биноклей.
— Браво! Бис!
Поклоны. Музыканты собирают инструменты. Чёрные, коричневые футляры. Народ толпится с номерками. Шпильки — в мешочек. Изгиб женской ноги, округлое колено, рельеф икры, вытянутая ступня. И пальцами ноги пошевелить. Чуть слышное шуршание колготок. Пальто с меховыми воротниками. Варежки. Кожаные перчатки. Поцелуй в щёку.
Тяжелые двери… Пушистый снег.
— Ой, скользко!
Смех. Первый снежок. И запах, запах снега. Его скрип.
— Такси!
Такой день. Подъезд. Тепло батареи.
— Нет. Ну что ты!
Тёплые губы. Кружится голова. Запах болгарских духов «Может быть».
— Наташа!
— Иду, мама!
Торопливый поцелуй.
— До завтра! — шёпотом.
И мелодия.
И слова.
Без женщин жить нельзя на свете… бабушка была права.
Когда-то Югославия.
Без крестов
Церквушка стояла на пригорке, рядом с дорогой. Внизу бежал ручей. Часть его была запружена.
— Иордань, — авторитетно сказал Абрам.
***
Старый армейский грузовик полз чадя. На головах солдат матово светились каски.
***
— На рубеж атаки! К бою! — дурашливо прокричал Барбос.
— Щас тебе почки отметят. Ещё повопи, — процедил Немец.
Наши СКС-ы стояли у стенки церкви. Рядом лежали подсумки. Себе дороже.
— У них, наверно, сухпай есть.
— Который они по дороге сожрали.
Жрать хотелось жутко. Если кто думает, что войнушка — это пальба, то ошибается.
Это поиск жрачки, за жрачку можно и нужно убить. И за патроны тоже. Кто думает НАОБОРОТ, тот МУДАК. Честно.
Последнюю горсть пшена мы сожрали утром вчера. В котелке. Каша. Кипяток с душицей — чай?
Два солдата, деловито пощелкав затворами, положили СКС-ы в кузов. Из кабины грузовика вылез священник в лиловой выгоревшей рясе. Он перекрестился на церковь. Перекрестил нас. Сунул суетливо руку для поцелуя. Бормотал что-то. Нам показалось: «Спасибо». Руку целовать мы не стали.
Немец, катая ногой гильзы и заталкивая их в траву от дорожки, спросил:
— А пожрать?
Паспорта у нас отобрали, динары тоже. Затолкали в кузов.
В кутузке мы дурашливо пели:
— Сгниёт за решОткой, половозрелый, орёл молодой.
Жрать принесли ночью. Мало и дерьмо. Вода капала из окошка.
Замотанный службой мент принёс наши паспорта.
— У вас 24 часа покинуть СФРЮ.
Мы поехали на море. Купаться хотелось. Адриа-
тика…
***
— Я завязал с войнушкой, — сказали Мы.
Потом была Армения, но это… Карабах… бабах… Раненые в Ереванском аэропорту…
Русский десант в Бейруте
В Средиземном море господствовал русский флот. Позади была победа в громком Чесменском бою. И вот 1773 год. Русско-турецкая война. Русский флот состоял из 13 линейных кораблей, 18 фрегатов, 3 бомбардирских судов, 3 пинков и 1 пакетбота. Четыре эскадры, составляющие русские силы, базировались на архипелаге греческих островов. Основная база — порт Ауза. 20 островов были под контролем русских сил. В снабжении флоту помогали греки, а дипломатическую поддержку оказывала Англия. И если на море русские торжествовали, то на суше дела обстояли из вон рук плохо. Укрепиться на материке не удавалось ни в Сирии, ни на Морее, ни на имевшем крепость и большой турецкий гарнизон острове Станкио (Станко), куда ходила специально выделенная небольшая эскадра капитана Хметевского. Десант, состоя в подавляющем большинстве из «албанцев и славонцев». Десанты приходилось после эфемерных успехов принимать обратно на корабли: слишком мало было налицо русских регулярных сил.
Продемонстрировать туркам свою силу в боях на суше русские смогли единственный раз и только при стечении благоприятных обстоятельств, восточных интриг и лихости русских матросов.
Юсеф Шехаб, рассорившийся с турками, обратился с просьбой к командованию русского флота помочь освободить Бейрут от турецкого отряда, присланного из Дамаска. Шехаб был друзом, шейхом и восточным прагматиком. Судя по всему, он хотел стать ливанским правителем, но об этом чуть позже.
Кроме турецкого отряда, в Бейруте и Сайде были люди Джаззара (того самого, кто станет властителем Акко и отразит нападение Наполеона, и каждый, кто был в Акко, видел мечеть, названную его именем).
И вот тут-то на баталию выходит рязанский дворянин, капитан 2 ранга Кожухов. В 1761 г. он произведён в мичманы, во время государственного переворота 1762 г. находился в Кронштадте, в карауле на бастионе (воспрепятствовал Петру III причалить в Кронштадте), был награжден чином корабельного секретаря и двухгодичным окладом жалованья, а затем послан для изучения морской практики в Англию, откуда ездил в Америку. В апреле 1773 года отряд капитана Кожухова, посланный адмиралом Спиридовым в мае крейсировать к берегам нынешнего Ливана и Израиля, в составе 2 фрегатов и 6 шебек, вышел на соединение с другим русским отрядом, возглавляемым Войновичем. 15 июня в Акко пришла эскадра капитана Кожухова. 23 июня оба русских отряда объединились в Сайде. Два дня спустя объединённый отряд прибыл к Бейруту и между его командованием, с одной стороны, и шейхом Юсуфом Шехабом, с другой, был подписан договор о совместных действиях. Друзские шейхи признавали покровительство России и обязались воевать с Турцией, пока Россия будет в состоянии войны
с ней.
19 июля суда начали обстрел Бейрута, чтобы отвлечь внимание от высадки десанта. Русский десант состоял из 787 человек регулярных отрядов (главным образом, морских канониров) под командой гвардии поручика Баумгартена и иррегулярных частей (из албанцев, греков, славян) под командой майора Дуси и поручика И. Войновича. Несмотря на то что русская артиллерия разрушила в нескольких местах стену крепости, превосходство сил противника не позволяло русским частям осуществить дальнейшее наступление. Было решено ожидать подкреплений из Акко, а десанту вернуться на корабли. Друзы блокировали горные дороги, не позволяя прийти турецким подкреплениям. 18 августа вновь был высажен русский десант. 24 августа введены дополнительные силы, которые блокировали город с суши. Тем временем друзы разбили халебского пашу, направлявшегося на помощь Бейруту, и тоже осадили город. Осада длилась недолго.
