Я ступал следом за быстро идущей девушкой. Стоило отойти на приличное расстоянии от калитки, как Гермиона рванула вперед… До самого леса она бежала, ни разу не остановившись, чтобы перевести дух.
Девушка углублялась в чащу…
Я видел, как в какой-то момент ее хрупкое тельце будто подкосило: она упала на колени…
Я видел, как по щекам потекли слезы…
А потом…
Я даже вздрогнул…
Такого нечеловеческого, громкого, отчаянного, разрывающего барабанные перепонки крика я не слышал никогда…
Ни на одной пытке.
Ни от одной жертвы.
А Гермиона все кричала и кричала.
Я бросился к ней, но… мои пальцы проходили сквозь ее бьющееся в истерике тело…
Это всего лишь воспоминание…
Я не мог ей помочь…
Вот когда мне самому захотелось завыть…
Что ее так потрясло?
Что вызвало такую реакцию?
Не верю, что причина в смерти ее мучительницы…
========== Глава 19. - Надежда на счастье. ==========
Шло время…
Наши отношения по-прежнему были пропитаны нежностью и уютом…
Но… с того самого утра я больше ни разу не видел Гермиону беззаботно улыбающейся.
Да, она все также постоянно находилась рядом, была ласковой, заботливой… такой домашней…
Да, она любила меня… Я в этом не сомневался… Я видел это в каждом ее движении, в каждом взгляде, ощущал в каждом поцелуе, в каждом прикосновении.
Страсть в наших отношениях тоже не убавлялась: с Гермионой я чувствовал себя желанным мужчиной, получал удовольствие от каждого невесомого касания ее тонких пальчиков. С удовольствием дарил ответную ласку…
От прежнего холодного, отчужденного Северуса не осталось ничего… По крайней мере, в этом небольшом доме, по крайней мере, рядом с ней…
Рядом с ней хотелось быть таким… живым.
Я не сказал ни слова о том, что увидел в Омуте Памяти… Наверное, потому что прекрасно понимал: она ничего не объяснит. Пока Гермиона сама этого не захочет, я не буду лезть в ее воспоминания…
Но…
Я не мог не игнорировать то, что девушка становилась день ото дня задумчивее, обеспокоеннее…
Я не мог не увидеть, что по ночам Гермиона начала хуже спать… Она не кричала. Нет. Это не были кошмары. Просто девушка долго не могла сомкнуть глаз…
Я не мог не обратить внимание на ее ежеутреннее ожидание совы со свежей газетой…
Я не мог не заметить, как она под любым предлогом отлучается из лаборатории в гостиную, думая, что я не знаю, что она там делает…
Я тихо, с затаенным расстройством наблюдал, как она быстро пролистывает каждую страницу, выискивая какую-то информацию…
И я не мог не радоваться, видя, с каким облегчением она отходит от аккуратно сложенной газеты…
Все чаще по ночам девушка, лежа в моих объятиях, приподнималась на локтях и осыпала поцелуями мое лицо, обводила пальчиком каждую морщинку: Гермиона будто пыталась запомнить каждую черту…
Кроме нежности эти действия поднимали внутри нешуточное беспокойство…
Как-то я перехватил ее кисть и прижался к нежной коже поцелуем… Тут же привлек к себе любимую, с тревогой и решимостью заглядывая в ее грустные глаза.
Все. Хватит. Так дальше продолжаться не может.
— Гермиона, — прошептал, все еще сжимая ее руку в ладони, — скажи, что происходит?
Легкая улыбка коснулась девичьих губ. Но я видел, что в уголках глаз притаились слезинки…
— Все хорошо, — негромко проговорила она. — Северус… люблю тебя.
— Гермиона, пожалуйста… Мне кажется, что ты прощаешься со мной каждую минуту…
Это правда.
Меня не покидало это удушающее чувство. Это ощущение надвигающейся, только ей ведомой беды…
Карие глаза расширились, а нижняя губа предательски дрогнула.
— Я просто боюсь, — ее голосок дрожал, — что однажды все закончится…
Я еще крепче прижал ее к себе:
— Глупенькая…
Но Гермиона меня перебила, продолжая:
— Северус, я боюсь, что однажды… ты просто не вернешься… Я боюсь, что с тобой что-нибудь случится…
Ее слова болезненно кололи сердце.
— Прекрати говорить ерунду, — громче, чем следовало, сказал я.
— Но… — она всхлипнула, — есть обстоятельства, которые не зависят только от нас… А вдруг кто-то…
— Этот кто-то Маклагген? — я старался не произносить это имя…
Гермиона тут же опустила глаза.
Подцепил ее подбородок и настойчиво потянул вверх.
Посмотри.
Услышь.
Поверь.
— Он не сможет со мной тягаться, — нет, я не был самоуверен. Я знал, что мальчишка силен, ловок, но я тоже не первый день на службе у Лорда. — Гермиона, поверь, я не дам тебя в обиду… слышишь?
По девичьим щекам катились слезинки… Я тут же приник поцелуем, ощущая на губах соленую влагу…
— Я боюсь не за себя, — ее шепот так близко… дыхание опаляло лицо, — я боюсь за тебя… Северус, я не смогу без тебя…
В ту ночь Гермиона долго плакала… Тихонечко, без криков, без истерик, просто спрятав лицо у меня на груди…
Я дал ей выплакаться…
Я не пытался ее ни в чем убедить…
Слова ничто…
Я просто докажу делом… К моей Гермионе никто пальцем не притронется. Чего бы мне это не стоило.
***
Как-то после ужина мы сидели в гостиной около камина: на этот раз я попросил ее почитать что-нибудь для меня.
Я развалился на диване, а Гермиона, поджав под себя ноги, опиралась на меня спиной… Я крепко прижимал к себе девушку, прикрыв глаза и вслушиваясь в ее спокойный, мелодичный голосок… мой личный колокольчик…
Меня всегда восхищала дикция гриффиндорской Всезнайки, речь лилась плавным потоком и прерывалась только шелестом переворачиваемой страницы…
Я перебирал каштановые прядки, моя ладонь скользнула к ее шее, массируя напряженные мышцы.
— Северус, — в голосе Гермионы нотки сдерживаемой улыбки, — я не смогу дочитать, если ты будешь меня…
Договорить я ей не дал, резко дергая на себя, заставляя лечь спиной к себе на колени…
Она с удивлением смотрела на меня снизу вверх, а я ласково провел пальцем по изгибу ее губ, носу, щеке… Заметил, как в карих омутах помимо нежности вспыхивает огонек желания…
Тут же склонился ниже, аккуратно, невесомо касаясь поцелуем ее губ… Гермиона резко запустила свою ладонь мне в волосы, притягивая ближе, подаваясь сама навстречу всем телом…
Идиллию прервал характерный треск пламени в камине.
Черт.
Я так отвык от использования каменной сети, что почему-то даже не подумал наложить полную блокировку на камин.
— Северус!
Хм, с каких это пор Малфой такой вежливый?
Гермиона мигом села, приводя себя в порядок.
— Заходи, Люциус, — буркнул я, исподтишка наблюдая за девушкой.
Заметил, как ее щеки вмиг окрасились румянцем, а взгляд уперся в пол, стоило Малфою выйти из пламени.
— Гермиона, иди к себе, — проговорил я.
В этот раз девушка не спорила, а быстро вышла из комнаты.
— Каждый раз будешь ее прятать от меня? — хмыкнул блондин, красноречивым взглядом провожая тонкий девичий силуэт.
Скрипнул зубами от злости и досады. Сам же виноват во всем…
Кажется, это все не ускользнуло от взгляда Люциуса:
— Да ладно, Северус, ну, хочешь, подправь мне память, а? Серьезно, я не против!
Я хмуро, но с благодарностью взглянул на друга:
— Это буду помнить я… и она. К тому же, сам знаешь, что это запрещено…
— Да… Будет тяжело объяснить Лорду причину, — блондин вдруг стрельнул глазами в мою сторону. — В свою защиту скажу: после того раза я больше к Грейнджер не приходил…
А вот это признание мне понравилось.
— Я же сразу заметил, что девчонка тебе приглянулась…
— Люциус, — прошипел я. — Прекрати даже думать об этом. Если Лорд узнает…
— Кстати, об этом, — перебив мою пламенную речь, Люциус вдруг загадочно на меня взглянул. — Думаю, скоро найдется решение твоей проблемы.
— Ты о чем? У меня нет проблем…
