Тонкие пальцы ухватились за подбородок и рванули вверх. Губы Люциуса изогнулись в ехидной, победоносной улыбочке.

— О, мисс Грейнджер, какая долгожданная встреча! Вы-то нам как раз и нужны.

— Отец, я бы хотел…

— Да, Драко, понимаю, с такой аппетитной грязнокровкой я и сам не против позабавиться, но не сегодня.

— Как?! —Малфою-младшему изменила выдержка.

Пока они препирались, я незаметно потянулась за палочкой. Пусто. Вот теперь стало по-настоящему жутко. Как будто я оказалась в одном из своих кошмарных снов. Слез не было. Только состояние оглушенности и подавленности.

— А так, — незнакомый голос ответил на вопрос Драко.

Я подняла взгляд и похолодела. Сивый собственной персоной. Он, не обращая на меня внимание, продолжил.

— Темному Лорду нужно сердце невинной девушки.

Я видела, как Драко побледнел: видно, в отличие от папочки своего, он еще не на столько проникся подобными забавами. Мне вдруг стало как-то все равно. Обидно, конечно, что умру так рано, но зато без мучений. Сейчас грохнут, возьмут мое сердце и все. Никаких изнасилований, пыток и прочих радостей…

— Мы ее вот так просто убьем? — даже Люциус вроде огорчился наконец-то по — настоящему.

— Почему же просто так…. — Сивый ухмыльнулся особенно неприятно и зловеще. — Мы здорово развлечемся. Сердце нужно живое, трепещущее. Так что несколько консервирующих и поддерживающих жизнь заклятий — и будем медленно извлекать, а она — он схватил меня за волосы и потянул на себя вверх, заставляя вскрикнуть от боли, — все будет видеть и чувствовать.

Вот когда ужас вернулся. Леденящий, просто накрывающий с головой.

— А я тебя предупреждал, грязнокровка, — вдруг усмехнулся Малфой—старший, — Могла бы уже за полтора месяца с кем-нибудь трахнуться, не так уж ты и дурна. Тогда твое сердце не имело бы никакой ценности.

Могла бы…но что поделать, если Фред не захотел… А я не захотела просить об этом кого-нибудь другого.

Что произошло потом, я очень смутно помнила… до ушей донесся грохот, а перед глазами вдруг все стало чернее ночи.

Я почувствовала, как меня кто-то схватил за руку, и перед глазами все заходила ходуном. В следующий миг мне показалось, что меня медленно пропускают через узкую трубку. Воздуха вдруг стало мало.

Это была моя первая трансгрессия.

========== Глава 4. ==========

POV Гермиона Грейнджер

Наконец перед глазами перестали мелькать расплывчатые образы, и я смогла отдышаться. Первое, что я увидела, окончательно придя в себя, это непривычно встревоженные голубые глаза. Фред. Это он, он спас! Даже не хотелось думать, каким чудом он оказался в нужном месте в нужное время.

Повинуясь охватившему меня чувству благодарности, я повисла у него на шее.

— Спасибо, — слезы сами собой заструились по щекам. Видно, это последствия пережитого потрясения.

Он крепко прижал меня к себе. Фред ничего не говорил, просто нежно поглаживал по волосам, играя с непослушными прядками. Я уткнулась носом ему в шею, где-то у неглубокой ямки, и втянула исходящий от него запах. Парень пах сладкой жевательной резинкой и чем-то горьковатым. Этот второй аромат напоминал запах пороха и совершенно не гармонировал с первым, был каким-то неподходящим этому всегда задорному парню.

Сама не заметила, как всхлипы прекратились. Но мы не отстранялись: было очень тепло и невероятно спокойно рядом с ним…

— Кстати, где мы? — вдруг спросила я, поднимая глаза на Фреда.

— У меня в квартире, — он вдруг как-то покраснел и отвел глаза, пытаясь отстраниться.

Но я уцепилась пальцами ему в плечи и, немного привстав на цыпочки, прижалась губами к его приоткрывшемуся в протесте рту. Его сладкий запах просто окутывал, пеленая меня. Повинуясь этому опьяняющему чувству, я закрыла глаза и позволила себе провести языком по его сомкнутым зубам.

— Спасибо тебе, — опять прошептала я и еще настойчивее углубила поцелуй.

***

POV Фред Уизли

Я не мог, да и не хотел сопротивляться ее натиску. В голове мелькал страшный разговор, подслушанный в магазине. Так вот чем был вызван такой бурный всплеск гормонов у отличницы. Ее напугали, доведя до того, что она готова была умолять, чтобы ее лишили этой, пусть маленькой и невидимой, но все равно очень важной ценности.

И почему она все тогда мне не рассказала?

Даже страшно было представить, что было бы, если бы я не пошел за ней, не услышал их стычку с Пожирателем. А еще, хвала Мерлину, как хорошо, что у меня в кармане завалялся Перуанский порошок мгновенной тьмы!

Но сейчас я не мог, да и не хотел, думать о том, что могло бы быть полтора месяца назад, что бы могло случиться этой ночью, опоздай я. Сейчас мне хотелось отвечать на все ее чувственные, хоть и неопытные ласки, дарить ей в ответ свои, слиться с ней в этом маленьком танце любви.

Я не хотел задумываться, хотя уже давно сам все понял: за это время, не видя и не слыша моей подруги, а только представляя ее образ, я умудрился ее полюбить. Смешно и нелепо до абсурдности. Но мне все равно. Ведь это правда. Я любил ее.

Я наконец-то ответил на ее поцелуй, впуская ее игривый язычок через барьер моих сомкнутых зубов. Мы встретились, пробуя, изучая, вызывая сотню мурашек на телах друг друга. Я чувствовал, как Гермиона вся затрепетала в моих ладонях, которыми я гладил ее спину. От каждого моего движения она выгибалась мне навстречу, как будто стремясь оказаться еще ближе. Это было чертовски возбуждающе, невыносимо приятно. Такая чувственная, такая искренняя…

Ее тонкие пальчики метнулись к пуговкам на моей рубашке, я опомниться не успел, а ее прохладные ладошки уже поглаживали мой живот, вызывая у меня просто бурю внутри: я прямо чувствовал, как в брюках стало невыносимо тесно. Была бы на ее месте другая… я бы точно не медлил. Но с Гермионой хотелось быть ласковым.

Она сама первой прервала наш поцелуй, но не отстранилась. Наоборот: девушка скользнула ниже, целуя шею, торс, еще ниже…провела язычком по моему впалому животу, заставляя меня просто взвыть от напряжения. Да что она творит?! Я ж не смогу сдержаться!

И вообще…кто у нас тут опытный любовник?! Фред, пора бы уже все в свои руки взять!

Я легонько взял девушку за плечи и заставил подняться. Не дав ей опомниться или, еще хуже, засмущаться, припал к ее губам в новом, страстном поцелуе. Мои пальцы в это время аккуратно, методично справлялись с пуговицами на ее рубашке, а она тоже не медлила: стаскивала с моих плеч рубашку. Пришлось даже слегка прервать мое увлекательное занятие, дабы дать освободить себя из пут хлопка.

Наконец-то последняя пуговица: тут же начал осыпать поцелуями ее шею, ключицы, ложбинку между грудями, так аппетитно смотрящимися в ее аккуратном лифчике. Стащил с плечика ткань ее рубашки и тут же миллиметр за миллиметром начал целовать ее оголяющуюся кожу. А она так часто дышала, так льнула ко мне! Как же это здорово!

Подхватив ее на руки, понес в свою спальню: нечего торчать в гостиной. Не забывал осыпать ее щеки, губы легкими, едва осязаемыми поцелуями.

В комнате стоял полумрак: свет от уличных фонарей неплохо освещал мою обитель. Аккуратно опустил свою бесценную ношу на край кровати, продолжая целовать, гладить. Потянулся пальцами к застежке лифчика, с легкостью щелкнул крючками — и, не спеша, стащил лямку с одного плечика, потом с другого. И вот в моей ладони ее округлое полушарие: пальцами пробежал по трепещущей груди, погладил подушечкой большого пальца упругий сосок…

А знаете, что в этот момент сделала эта девчонка? Вовсю занялась пряжкой на ремне. Своими проворными пальчиками быстро расправилась и с ремнем, и с молнией. И тут же начала стаскивать джинсы с моих ягодиц, не забыв подцепить резинку трусов. Вот же шустрая! При этом она так ласково водила язычком по моей шее и подбородку, что я просто готов был стонать во все горло. Сдерживался из последних сил. Чувствуя себя в рядах отстающих, я принялся за ее джинсы: быстро стянул их, оставив Гермиону в аккуратных трусиках. Она что-то простонала, но я сразу сообразил, что она просит ей помочь в моем раздевании: мои джинсы так и застряли на середине бедер. Пришлось отстраниться.