Да, это было мне известно. После возвращения генерал-полковника С. С. Бирюзова из Крайова, где он встречался с верховным главнокомандующим НОАЮ маршалом Иосипом Броз Тито, Сергей Семенович докладывал на заседании Военного совета о переговорах, говорил и об этой просьбе. Но тогда больше внимания было обращено, конечно, на детали Белградской операции, организацию взаимодействия в ходе совместных боевых действий советских и югославских войск. Было решено, что бойцы НОАЮ войдут в столицу на броне танков и САУ 4-го гвардейского механизированного корпуса.
Когда дождливым утром я с группой работников политуправления разыскал в небольшом городке под Белградом командный пункт генерал-лейтенанта танковых войск В. И. Жданова, там находились и командир и начальник политотдела. Встретились, как всегда, тепло. Настроение, несмотря на хмурое утро, было бодрое.
Я сказал, что неплохо было бы взглянуть на Белград.
— Вместе посмотрим, Иван Семенович, — оторвавшись от бинокля, сказал Подпоринов, — как только фрица выбьем. Крепко засел.
— Выбьем, не впервой, — широко улыбнулся Владимир Иванович Жданов. — А пока чайку выпьем. Идемте, проголодались люди с дороги.
Мы спустились в столовую, оборудованную в каком-то подвале. В помещении было чисто, на столах — белые скатерти, у столов стояли мягкие резные кресла.
Разговорились о предстоящей операции. Я предложил подготовить обращение к бойцам и командирам.
— Да, нам есть что сказать личному составу, — согласился начальник политотдела.
— Поставим конкретные задачи, — поддержал командир корпуса.
Так родилась оперативная и действенная форма воздействия на личный состав частей и соединений, разъяснения воинам их непосредственных задач.
Позже, уже во время боевых действий в Венгрии и Австрии, мы широко использовали обращения командиров корпусов и дивизий к личному составу перед решением очередной боевой задачи. Пока же это был первый блин, и мы старались, чтобы он не вышел комом. Еще до обеда текст листовки-обращения, одобренный В. И. Ждановым, был отпечатан. Там, в частности, отмечалось, что в бой за освобождение Белграда мы идем не одни, а плечом к плечу с бойцами НОАЮ, патриотами и подлинными хозяевами столицы. Они должны иметь возможность войти в столицу страны вместе с нашими передовыми отрядами.
Это обращение командования корпуса в тот же вечер было доведено до всего личного состава на собраниях и беседах. Там, где позволяла обстановка, кроме того, были проведены партийные и комсомольские собрания с обсуждением предстоящих задач. В одной из бригад на партсобрании выступил и я, причем не мог не заметить, что гвардейцы-танкисты буквально рвутся в бой.
На КП корпуса, расположенный на лесистом склоне горы Авала, откуда в хорошую погоду мог просматриваться Белград, вернулся затемно. Подпоринова не было — убыл в одну из бригад. Доложив по телефону члену Военного совета фронта о проделанной работе, решил лечь отдохнуть: день предстоял трудный. Но выспаться не удалось. Ночью зашел ко мне генерал-лейтенант танковых войск В. И. Жданов (он в том же помещении занимал соседнюю комнату). Его крупное спокойное лицо на этот раз было не на шутку озабоченным.
— Осложнение небольшое, — сообщил он, предварительно извинившись за вторжение. — Какая-то фашистская часть вышла на наши тылы и наступает в направлении КП.
Я невольно прислушался и уловил недалекий шум боя.
— Могут сюда прорваться, — сказал комкор озабоченно. — Пойду распоряжусь.
В. И. Жданов стремительно вышел. Я поспешил за ним. Комкор пытался связаться с одним из комбригов по телефону. Охрана, все офицеры, связисты готовились занять круговую оборону. Дело в том, что здесь, в горных условиях, отрезать командный пункт от основных частей особого труда не составляло: одна-единственная дорога связывала и с передовыми частями, и с тылами. Сняться так просто и уйти в горы громоздкому хозяйству КП было невозможно.
Наконец Владимиру Ивановичу удалось дозвониться. Вскоре танки одной из бригад, наступавших на Белград, прогрохотали по дороге туда, где наши подразделения с трудом удерживали наседавшего противника.
Бой был яростный и затих только к утру. Как только рассвело, мы с В. И. Ждановым выехали на место ночного боя. Дорога на протяжении нескольких километров, склоны горы по обе ее стороны были усеяны разбитой вражеской техникой и трупами. Наши солдаты уже расчищали дорогу, прямо танками сталкивали в кювет и под уклон разбитую технику. Санитары подбирали раненых…
Вернувшись на командный пункт, я доложил обстановку члену Военного совета. Алексей Сергеевич подробно расспросил о бое и приказал мне оставаться в 4-м гвардейском механизированном корпусе во время предстоящего штурма Белграда.
— Комфронта распорядился, чтобы Неделин и Судец сюда перенесли свои командные пункты, поближе к передовой, — сообщил мне В. И. Жданов. — Значит, начнутся главные события, Иван Семенович, — радостно закончил он.
В сопровождении своих офицеров командующий артиллерией фронта генерал-полковник М. И. Неделин и командующий 17-й воздушной армией генерал-полковник авиации В. А. Судец прибыли на КП корпуса. Изучая обстановку на месте, они приняли меры для того, чтобы войска, непосредственно участвующие в освобождении Белграда, были усилены артиллерией и авиацией.
На КП 57-й армии генерал-полковники С. С. Бирюзов и М. И. Неделин, которым Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин поручил организацию взаимодействия между частями всех родов войск, а также между нашими и югославскими соединениями, провели совещание с командармом и комкором. Они уточнили план штурма Белграда и все детали взаимодействия с войсками 1-й армейской группы НОАЮ, которую возглавлял генерал-подполковник Пеко Дапчевич. Предполагалось фронтальным ударом главных сил на узком участке прорвать городской оборонительный обвод гитлеровцев, частью сил выйти в тыл противника и с ходу овладеть мостом через Саву, чтобы лишить врага возможности маневрировать резервами и отводить войска на запад. Затем несколькими ударами расчленить гарнизон противника на части и разгромить их. При выработке замысла учитывалось следующее. Гитлеровцы привыкли к тому, что города сначала окружают, а потом ведут бои по уничтожению гарнизона. А тут удар наносился на узком участке фронта с последующим развитием его по расходящимся направлениям для расчленения гарнизона.
А гарнизон Белграда немалый — в общей сложности 20 тысяч человек, 40 танков и около 170 орудий[18]. А главное — город заранее был подготовлен к длительной обороне, вокруг него построено два оборонительных рубежа — внешний и городской — с многочисленными железобетонными сооружениями, дотами и дзотами. К обороне были приспособлены каменные дома и ограды, а канализационные галереи, каменные подвалы, между которыми имелись ходы сообщения, превращены в укрытия. Весь город был разделен на узлы сопротивления.
— Наш план штурма для фрицев опять явится сюрпризом, — резюмировал свой рассказ В. И. Жданов после возвращения с совещания на командном пункте 57-й армии.
И вот во второй половине дня 14 октября после артиллерийской подготовки начался штурм городского оборонительного обвода. Главный удар наносили 4-й гвардейский механизированный корпус, 73-я и 236-я стрелковые дивизии во взаимодействии с соединениями и частями НОАЮ.
Я с КП корпуса наблюдал, как более 300 орудий и минометов, 24 установки прославленных «катюш» в течение получаса обрабатывали передний край обороны противника и его опорные пункты, располагавшиеся вдоль южной окраины города. Находившийся тут же представитель 1-й Пролетарской дивизии НОАЮ, чьи бойцы на броне наших танков рвались в город, немолодой смуглый майор, сказал восхищенно:
— Вот это сила! Нам бы такие «катюши»…
Старый партизан радовался скорому освобождению столицы и, наверное, вспоминал трудные бои слабо вооруженных отрядов с вооруженными до зубов гитлеровскими войсками…
Еще не смолк гул канонады, а войска уже дружно пошли в атаку. Прорвав городской оборонительный рубеж, они овладели рядом опорных пунктов. Однако далеко в глубь города пробиться не удалось. Из уцелевших укреплений враг оказывал ожесточенное сопротивление. Наши войска перешли к испытанному тактическому приему: окружали опорные пункты, отрывали их от основных сил и уничтожали. И так — семь дней и ночей ни на час не затихали бои на улицах и площадях югославской столицы.
