Варя сначала обиделась, что у нее не будет таких условий для сна, надула губы и слезно стала проситься на самодельную «кроватку». Но получила отказ, так как платить штраф за нарушение дорожных правил на первом же посту ДПС родители не пожелали. Они и без того серьезно рисковали, устраивая кровать для Антона, надеясь лишь на то, что рано утром полиция не захочет проявлять лишнюю бдительность и останавливать мирную семейную машину.

Проснувшись, Света накормила завтраком мужа. Вместе они разбудили и одели детей и полусонных перенесли в машину. Вернувшись в квартиру, чтобы закрыть дверь, Светлана вновь почувствовала прежнее беспокойство. Ей так не хотелось бросать свое уютное жилище и отправляться в неизвестность, что она едва не заплакала. Однако сомнения она решила держать при себе, боясь признаться мужу, чтобы не тревожить перед поездкой. «Все будет в порядке, я просто не выспалась и переволновалась, вот и нервничаю».

Света села в машину.

– Ну что, штурман, поехали? – шутливо спросил Николай.

– Да, тронулись, пожалуй, – женщина еще раз грустно посмотрела на дом. – Ни пуха ни пера.

– К черту!

Машина плавно тронулась с места и весело побежала по тихим утренним улицам города. Всходило июльское солнце, и первые лучи уже отражались в стеклах окон верхних этажей. Радужные змейки разбегались по сторонам, переплетались, расходились, постепенно опускаясь ниже и ниже. Казалось, что уже вся улица горит огнем. Начинался новый день.

ГЛАВА 3

Они ехали уже два часа. Промелькнули незаметно карельские поселки и озерца с прозрачной, кристально-голубой или черной, торфяной водой, которые местные жители ласково называли – «ламбушки».

Скоро покажется Олонец, который граничит с Ленинградской областью.

Мотор гудел ровно и монотонно, убаюкивая Свету. Но сон не приходил, женщина обернулась назад, посмотрела на спящих детей, поправила одеяло Антошке, погладила розовую щечку Вареньки.

– Что, волнуешься? – улыбнулся муж, – не переживай, мать, все будет здорово.

– Я надеюсь, – прошептала Света, опять вспоминая неприятное утреннее чувство и ночной сон.

– Ты что-то сказала, – из-за шума мотора не расслышал ее слова Коля?

– Нет, тебе показалось, – она ласково погладила мужа по руке, – я в порядке, чуть-чуть подремлю, не возражаешь?

– Конечно, поспи.

«Какая я счастливая, – подумала женщина, – чудесный муж, послушные дети, любимая работа, налаженный быт. И это счастье досталось мне, рядовой среднестатистической женщине. Как же его сохранить, не расплескать, не растерять?»

Света вновь закрыла глаза и попыталась заснуть, но неожиданно погрузилась в детские воспоминания.

Ее родители поженились очень молодыми, когда по велению комсомола оказались в Сибири на строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. Попав туда сразу со школьной скамьи, они познали трудности самостоятельной жизни, еще не успев расстаться с детством. Суровые сибирские морозы, жизнь в бараках, проблемы с питанием – все это выматывало и доводило до отчаяния. Может, поэтому молодежь тянулась за дружеским теплом друг к другу, быстро создавала семьи, чтобы преодолеть этот мучительный разрыв с домом.

Света родилась в конце семидесятых. Почти сразу после рождения дочери мать поручила ее воспитание бабушке и вернулась на БАМ к мужу.

Бабу Анелю, у которой родители оставили Свету, бабушкой язык не поворачивался назвать. Имя у нее было необыкновенное, польское, да она и сама была очень привлекательной сорокалетней женщиной, младшей и любимой дочкой раскулаченного в тридцатые годы белорусского помещика с польскими корнями.

Анеля учила внучку молитвам на родном языке, рассказывала ей занимательные моменты из жизни, читала книжки. Девочка так мило лепетала по-польски, что деревенские ребятишки называли ее «пшечкой».

Из раннего детства Света мало что помнила, но в память врезался языческий обряд, которому ее однажды подвергла бабушка. До сих пор, закрывая глаза, она видела одну и ту же картину: маленькая девочка сидит на полу, в самом его  центре. Лучи солнца проникают в комнату через бутылки с вишневой наливкой, которые рядком стоят на подоконнике, и, преломляясь, наполняют воздух нежно-розовым свечением. Вокруг малышки – квадрат из соломы или сена. (Она тогда еще не понимала, зачем). Бабушка ходит вокруг и бормочет по-польски какие-то слова. Потом Анеля берет огонь и поджигает углы квадрата. Воздух из розового становится ярко-алым, крохотный оранжевый язычок пламени постепенно разгорается и змейкой бежит по периметру, захватывая по одной травинке и оставляя за собой комочки гари. Огонь завораживает, не позволяет отвести глаза, но маленькой девочке страшно. От дыма она заходится в кашле и начинает плакать, однако бабушка строго запрещает ей двигаться и продолжает ходить вокруг.

Мама позже, уже после смерти бабули, рассказала Свете что таким образом бабушка изгоняла из нее злых духов.

Случай произошел нелепый. Анеля купила на рынке цыплят, которых держала в горнице, чтобы птенцы не заболели и не погибли. Однажды бабушка пошла к соседям за какой-то надобностью, а маленькую Свету оставила дома. Когда женщина вернулась, то обнаружила мертвых цыплят, раскиданных по полу комнаты.

– Кто это сделал? – воскликнула она в ужасе.

– Бабушка, – залепетала трясущимися губами внучка и затрясла отчаянно головой, – это не я.

– А кто виноват? – грозно наступала бабушка.

Света перепугалась еще больше. Через секунду она уже плакала навзрыд, размазывая по лицу слезы и сопли.

– Я с ними играла. Я взяла желтенького в руки, а он пискнул: «Цып», – и глазки закрыл. Я хотела с другим поиграть, а он тоже сказал: «Цып», – и глазки закрыл.

Девочку просто трясло от страха и переживаний. Малышка не понимала, что произошло с ней и с цыплятами.

Бабушка только развела руками: ребенок, оставшись только на пятнадцать минут без присмотра, уничтожил целый выводок цыплят. Света, помнила, что воспринимала пушистые комочки как живые игрушки и, забавляясь с ними, ловила за шейку. А так как еще не умела контролировать силу, случайно душила птенцов.

Бабушка решила, что ребенок одержим злым духом, вот и провела обряд очищения.

Удивительно, но Света в мельчайших подробностях помнила обряд, а вот причину, его вызвавшую, – нет.

После смерти бабушки родители забрали Свету и переехали в Карелию, куда приглашали молодые семьи, обещая им жилье и сносные условия труда. Училась она в школе хорошо, а могла бы еще лучше, если бы домашние хоть чуть-чуть интересовались ее отметками. Каждому человеку нужна мотивация, но в семье к тому времени было уже четверо детей, причем – девочки.

Красавец отец переживал, что нет сына, но винил в этом жену. Постоянное внимание окружающих женщин к ее мужу сделало мать нервной и озабоченной теткой. Ссоры в их семье стали постоянными, иногда дело доходило до драки.

В медицинский институт Света поступила по нескольким причинам: первая, и самая главная – еще в школе она прочитала трилогию Юрия Германа о замечательном хирурге Володьке Устименко. Образ этого человека настолько потряс воображение девочки, что она просто бредила хирургией. А потом ей безумно хотелось сбежать из дома, чтобы не видеть и не слышать эти постоянные ссоры родителей. Девушка устала от нищеты и жизненной неразберихи. Она надеялась, что обретет долгожданный покой, когда уедет подальше.

Училась по-прежнему легко, с удовольствием. Только вскоре сделала для себя неприятное открытие: увы, хирургом ей не быть никогда. Света абсолютно не переносила вида открытых ран, когда кровь льется рекой, а больной кричит от нестерпимой боли. Хирургическая практика проходила для нее, как в тумане, она постоянно думала, что еще чуть-чуть, и упадет в обморок рядом с кричащим больным.

Света часто вспоминала бабушкин обряд и думала, что, может, это белорусская красавица колдунья своими действиями на всю жизнь вызвала у внучки стойкое отвращение к крови.