Ответ, но, главное, тон Шаповалова показали Дусе, что разговор окончен. Вероятно, всеми вышесказанными пугающими новостями Васильевич и делился лишь потому, что давал понять помощнице – здесь действительно становится опасно. Жена убитого Замятина это сразу просекла, раз свалила из города и следов не оставила.

Евдокия лежала на кровати, вытянувшись в струнку. Глядела вверх перед собой.

– Васильевич, ты знаешь, что кроме сыновей и Терезы к Бурану никто не мог во флигель войти?

– Знаю. А еще я узнал, откуда у Модеста дорогие часы. Ему их нежный друг из Москвы при расставании подарил. Они оба – больные на голову хронометрами. Модест часики уже два года носит практически не снимая, как память о потере, хотя и других хронометров – навалом, и все сплошь – презенты от дружка. Спи, Евдокия. Твоя работа здесь закончена, прости, если обидел отставкой.

– Да иди ты к черту, папочка.

* * *

С унылой Евдокией распрощались без сожаления. Довольная отъездом «погремушки» Тереза даже бутербродов ей в дорогу нарезала. Впервые вышедшая из своей комнаты бледная Елизавета Викторовна сказала, что не сможет быть на их свадьбе, и попросила:

– Берегите Колю, Инесса. Таких, как он, один на миллион. Илюшу вот я не сберегла…

Из глаз вдовы вновь побежали слезы, Шаповалов быстренько подхватил «невестушку» под локоток и повел ее к «Ниве».

Дуся от машины обернулась: Милена, обнимая Елизавету Викторовну за плечи, уводила ее в дом.

И без того скомканное прощание закончилось совсем печально. Евдокия чувствовала себя дезертиром. Но решения здесь принимала не она.

– Я тебе билет в СВ купил, – пристегивая ремень безопасности, сказал Васильевич. – Возьми из бардачка, билет в паспорт заложен.

Горькая пилюля в сладкой оболочке. Дуся сурово насупилась, положила в сумочку билет и паспорт, сумочку демонстративно забросила через плечо на заднее сиденье.

– Не вставай в позу, Дуська, – с показной веселостью проговорил «жених». – У меня для тебя поручение будет. В Москве встретишься с Мариной Сомовой, я пришлю на факс «Сфинкса» кое-какие документы, вы их с Паршиным к Марине отнесете. Работа вам найдется.

Пилюля становилась все более затейливой. Дабы избавить рот от елейной приторности, Евдокия поинтересовалась:

– Как прошла встреча с заместителем из ФСБ?

– А никак, – с непонятной лихостью ответил Шаповалов. – Сначала час в приемной мариновали, потом сухо намекнули – не лезь, дядя, не в свое дело.

– Да ну?

– Да вот, – в тон поддакнул Николай Васильевич. – Может, этому чинуше ботинки жали, может, похмельем мучался… В общем, зря сходил. Потому и отправляю тебя к Марине Сомовой, у нее здесь все схвачено. А я никто, я – ком с горы.

«Нива» резво уминала шинами отличную асфальтовую тропку до губернаторской резиденции. Петляла по густому сосняку. Вывернув из-за слепого поворота, Шаповалов резко надавил на тормоз!

Дорогу перегораживали столкнувшиеся лайбы: «газель» поцеловала «Ладу» в бампер. Происшествие кошмарным не выглядело. Существенно пострадали только фары, да переднее стекло жигуля осыпалось осколками внутрь салона.

Ужасало другое. Возле столкнувшихся машин затевалось нешуточное людское побоище: два мужика таскали друг друга за грудки, третий доставал из багажника «Лады» бейсбольную биту. О покореженный нос «газели» задом упиралась женщина, державшая на руках укутанного в пеленку младенца. В месте, где пеленка приникала к голове ребенка, расплылось огромное кровавое пятно. Женщина смотрела на мужчин и кричала. К мужику, что, судя по расположению, был водителем грузовичка, подбегал верзила с битой.

Женщина увидела вывернувшую из-за поворота «Ниву» и заголосила:

– Помогите!! Они сейчас моего мужа убьют!!!

Кошмар. В истерике она не видела, как промокает от крови пеленка на голове ее малыша. Волновалась о муже.

– Запрись! – вырывая из гнезда запор ремня безопасности, заорал Дусе Шаповалов. – Не выходи из машины!

Васильевич выпрыгнул из «Нивы» и понесся к драчунам.

Евдокия, суматошно разбираясь с плохо знакомым устройством отечественной машины, запуталась, не туда нажала и вместо того, чтоб зафиксировать двери, опустила стекло.

Высунула из окна голову, собираясь спросить Васильевича: «А куда здесь жать, чтобы закрылось?!» Но Шаповала уже подбежал к орущим драчунам.

Женщина только тут заметила, что ее ребенок ранен, принялась копошиться в пеленке…

Николай Васильевич врезался между дерущимися, как вепрь между грызущихся собак! Мужики разлетелись, но тут же ринулись на повторное сближение…

Мать раненного малыша извлекла из-под пеленки окровавленную руку, выбросила ее вперед…

Рука сжимала газовый баллончик. Струя из носика нацелилась на лицо Шаповалова.

Вероятно, Николай Васильевич ждал чего-то подобного. В последний момент он успел убрать голову от струи газа, согнуться…

Ошалевшая от скорости развития событий Евдокия повернулась назад – за мгновение до того, как отставной шпион подбежал к дерущимся, ей послышался за спиной порыкивание автомобильного движка…

И точно! В зад «Нивы» упирался кузов ЗИЛа. Дверцы грузовика уже начали приоткрываться.

Николай Васильевич и Дуся попали в отлично расставленную западню.

Решение бежать Евдокия приняла за долю секунды до того, как из ЗИЛа выпрыгнули два амбала. Рванув ручку дверцы, Дуся пихнула ее коленом и выкатилась на обочину. Краем левого глаза засекла, что происходит у столкнувшихся машин: на Николая Васильевича навалились всем скопом, противная баба пыталась просунуть руку в гущу мужских тел и побрызгать на Васильевича газом. Краем правого глаза лежащая на обочине Дуся заметила появившиеся на асфальте ноги в огромных кроссовках. Чуть выше над коленями болталась рука с зажатым пистолетом.

Больше Евдокия не раздумывала. Если ее сейчас возьмут в заложники, Васильевич сам руки вверх поднимет!

Дуся кубарем скатилась в придорожную канаву. Туда же, впрочем, и кроссовки спрыгнули.

Над Евдокией нависла небритая оскаленная рожа. Рожа была страшная, фиксатая. Пах – беззащитен.

Выгнувшись дугой, Евдокия врезала носком балетки в промежность неприятеля. От всей души вложилась! Так чтоб наверняка, за себя и за того парня.

Верзила хрюкнул, скорчился и молча рухнул.

Тут стоит коротко заметить, что шофер грузовика перестарался – слишком уж подпер хвост «Нивы», и посему, прежде чем добраться до канавы с Дусей, ему пришлось огибать машину вдоль бортов. Из-за кузова он не увидел, какая беда приключилась с его пассажиром, поспел к разбору и удивленно выматерился: в канаве почему-то валяется приятель и постанывает, в кустах мелькает зад улепетывающей жертвы.

Бегать Землероева любила. Много лет, в любую погоду Дуся надевала спортивный костюм и нарезала круги по близлежащему, незагазованному скверу. Однажды эта привычка спасла ее от тюрьмы. Сейчас спасала, кажется, от смерти.

Землероева бежала по красивейшему сосновому бору. Ноги удерживали приличную спринтерскую скорость. Размеренное дыхание опытной бегуньи позволяло слышать, что творится за спиной.

За спиной творилось жуткое. О сосновые стволы бились, рассыпались и множились звуки погони. Доносились хриплые выкрики надорванных мужских глоток: «Я вижу эту суку!!! Вон, вон она!! Направо забирает!! Берем ее в клещи!!»

Мужчины зря кричали. Крик сбивает дыхание, суматоха отнимает силы. Крик показывает жертве направление погони.

Землероева летела словно птица, вырвавшаяся из силков. Выделывала шальные зигзаги, проверяла силу крыльев. Уходила. Молила Небеса, чтобы среди загонщиков не нашлось мужчины со здоровой печенью и чистыми легкими.

Курильщиков и выпивох всепогодная бегунья замотает.

Лишь бы не стреляли в спину!

Представив нацеленные в спину пистолеты, Евдокия запаниковала, заметалась между сосен, сбилась с темпа!

Нельзя. Заполошное дыхание препятствует грамотной вентиляции легких, организм не получает кислорода – очень скоро возникнет разбалансировка, начнется потеря ориентации.