Неуклонно и яростно он поднимался все выше и выше, пробуждаясь к жизни, непостижимой для земного разума.

И вдруг, к своему удивлению, Рафт понял, что оба его глаза снова видят. Боль прошла. Кровь перестала капать. Он увидел изумленное лицо Паррора.

Излучение Пламени исцеляло. Оно стремительно регенерировало живые ткани и ускоряло жизненные процессы.

Рафт услышал, как Крэддок что-то прокричал. Сквозь грохот раскатов до него долетели только несколько слов. Он посмотрел и увидел его в футах тридцати от себя. Крэддок бежал к устройству Паррора, в его руках блестел знакомый цилиндр предохранителя.

Рафт так никогда и не узнал, о чем в ту минуту думал Паррор. Он увидел, как человек-кошка, хрипло и яростно вскрикнув, вихрем бросился к Крэддоку.

Он успел сделать только один шаг. Только один — и Рафт схватил его.

Это было непросто. Рафт никогда не боролся с ягуаром, а теперь именно это ему и предстояло. Безумная, свирепая ярость, переполнявшая Паррора, превратила его в дикого зверя. В зеленых кровожадных глазах сверкала ненависть. Их скорченные, объятые злобой, задыхающиеся тела сплелись в клубок и покатились по земле.

Пламя поднялось еще выше. От непрерывных раскатов у Рафта невыносимо гудело в голове. Ослепительный космический сеет проникал в самый мозг.

Острые когти снова полоснули Рафта по лицу, но раны мгновенно затянулись.

Они рычали, скованные мертвой хваткой друг друга, но в конце концов даже Паррору не хватило силы, чтобы помешать Рафту привстать на колени. На короткий, окрашенный в алые цвета миг для Рафта все исчезло — кроме этих окровавленных когтей.

Применив прием дзюдо, он схватил руку Паррора и в дикой ярости сломал ее.

Рафт почувствовал, как Паррор весь обмяк и затих — но лишь на мгновение. Пламя исцеляло не только ткань, но и кость. Однако рука Паррора в локте и запястье оставалась неестественно изогнутой.

Но он не сдавался — в ход пошли зубы, ногти и ноги, хотя пальцы Рафта уже крепко вцепились в его горло. Отчаянно, ослепленный своей звериной яростью, Паррор дрался до последнего вздоха, до той самой минуты, когда даже само Пламя не могло вернуть к жизни его бездыханное тело.

И тогда Рафт поднял голову и осмотрелся.

В дальнем конце пещеры, в опасной близости от Пламени, он увидел установленный на треножнике аппарат Паррора — и к нему, болезненно корчась, словно борясь со встречным ветром, подбирался Крэддок.

Крэддок?

Рафт затаил дыхание, всматриваясь в этот силуэт. Очертания фигуры менялись прямо на глазах. В эту минуту Рафт вспомнил изуродованные руки валлийца и подумал об искалечившей их силе, о рожденной звездами энергии, которая сотрясала сейчас своим грохотом всю пещеру, в исступленном восторге празднуя свое пробуждение.

Крэддок крепко держал в руках предохранитель.

Рафт поднялся и бросился к Крэддоку, но они были слишком далеко друг от друга. Валлиец почти достиг устройства — и его фигура стала какой-то фантастической.

Это был уже не Крэддок. И даже — не человек.

Живая плоть вскипала, изменялась, текла под напором чудовищной силы — силы, которая была способна создавать миры. И вот наконец это нечто нечеловеческое — то, что еще недавно было Крэддоком, — подтащило свое тело прямо к неистовствующему пламени.

Но цель этих действий была вполне разумной.

Существо подползло к устройству, на мгновение припало к земле и принялось устанавливать предохранитель. За его спиной, извергаясь пламенными потоками из бездны, яростно бушевало Курупури. Это был миг полного безумия — энергия Вселенной, рожденная в далеких галактиках, устремилась в эту пещеру, обдала ее своим жаром.

Но это был только миг — и раскаты смолкли.

Пламя взвилось еще раз-другой и стало опускаться. Издав почти человеческий вздох, огонь жизни угасал и падал в бездонную пропасть, оставляя после себя лишь маленькое пятно света в далеких глубинах!

Огонь, пришедший с далеких звезд, был усмирен!

Его укротила и сделала покорным та самая плоть, в которую когда-то очень давно этот огонь вдохнул жизнь…

Джанисса вздрогнула.

В ее глазах был страх. Опершись на руку Рафта, она привстала и испуганно осмотрелась. Потом их глаза снова встретились.

— Все окончилось, Джанисса, — сказал Рафт. — Пламя спит.

— Устройство работает?

— Да. Паррор сделал такое же, какое было и у нас. Но у него не было предохранителя. Как только Крэддок вставил его, все пошло нормально.

— А что с Крэддоком?

— Он мертв, — тяхо проговорил Рафт. — Он умер, вероятно, потому, что должен был умереть. Человек, который однажды разбудил Пламя, умер, чтобы усмирить его. Я думаю, что теперь опасность миновала навсегда.

Джанисса внимательно смотрела на Рафта.

— Я понял, как работает устройство, — сказал он. — Это как раз то, что и было нужно. Так что Первый Род был прав. Но они слишком долго решали, использовать ли им это устройство, — именно поэтому и превратились в чудовищ. Теперь Пламя будет гореть и излучать энергию вечно, но с обычной скоростью.

— С обычной скоростью? — повторила Джанисса. Рафт кивнул.

— Да, — продолжал он, — я изменил характеристики. Вовсе не до опасных границ, а ровно настолько, чтобы метаболизм в Паитити сравнялся с нашим миром. Теперь преграды нет, и талисманы больше не нужны.

— Значит, я могу жить в твоем мире? И он не будет медленным для меня?

— Твой мир или мой — теперь тебе выбирать, Джанисса.

Джанисса молчала, но по ее глазам было видно, что она уже выбрала. И Рафт — тоже. Он сделал свой выбор еще тогда, когда впервые увидел ее лицо в зеркале. Джанисса влекла его к себе, и он проделал этот долгий опасный путь к затерянному миру, в котором горело неведомое Пламя. В конце концов, другого выбора у Рафта не было. И если будущее таило в себе новые испытания, он был готов преодолеть и их.

— Нам не нужно идти обратно через пещеру чудовищ, — сказала она. — Есть другой путь, который выведет нас на невидимую дорогу.

Их губы слились.

Мой мир будет чужим для тебя, Джанисса, подумал Рафт. Но я сделаю все, чтобы ты обрела в нем счастье, потому что люблю тебя.

Будешь ли ты оглядываться назад и вспоминать? Вспоминать Паитити, и гигантские деревья, поддерживающие небесный свод, и замок над Пропастью Доирады, окутанный белым облаком водопада?

Не дрогнет ли, Джанисса, твое сердце, услышав зов предков, не проснутся ли в нем воспоминания, которые я никогда не смогу с тобой разделить? Или же ты найдешь покой и счастье в моем мире?

Рафт молча следовал за Джаниссой туда, где начиналась дорога, ведущая к свободе и к судьбе, предсказать которую он не мог. Но он держал в своей руке теплую ладонь девушки — и ничего другого в этот момент им не было нужно.