– Совершенно верно, – кивнула Эмма. – Дурацкая мечта, но Траск истово в неё верит. Думаю, это своего рода компенсация за его чувство собственной ущербности, хотя я не психолог. Вот только для того, чтобы возникла настоятельная необходимость в объединении, враг не должен быть слишком слаб. Что до Эрика, то он считал войну неизбежной, а потому не стал отказываться от негаданной помощи. И… думаю, он не обольщался насчёт своей дальнейшей судьбы. Собственно, именно в этом и был смысл сделки, хотя прямо этого, конечно, никто не сказал. Просто с организацией покушения Траск отлично справился бы и без нас. Но ему был нужен наглядный образ врага-мутанта, ну а Эрик… Эрик счёл эту цену приемлемой.

Чарльз прикусил губу. Едва ли Эрик жаждал оказаться в тюрьме, тем более, что арест мог для него кончиться лабораторией всё того же Траска. Скорее Леншерр, как азартный игрок, решил пойти ва-банк. Повезёт сорвать куш – можно будет и от засады улизнуть, и выполнения обещанного потребовать. Не повезёт – ну, что ж поделаешь…

Рисковый ты человек, Эрик.

– А теперь он молчит, потому что ждёт, когда Траск выполнит обещанное.

– Да, – ещё раз кивнула Эмма. – Но это уже не имеет значения. Показания против Траска дам я. Под гарантии неприкосновенности, разумеется.

– Почему? Эрик пожертвовал ради этого свободой и даже, возможно, жизнью, а ты…

– А я, что бы там не думал Эрик, считаю, что если враг дал тебе понять, что ему надо, выслушай его и поступи наоборот, – резко сказала Эмма. – Нельзя заключать сделки с дьяволом, всё равно останешься в проигрыше. Я видела, что планирует сделать Траск. И если у него всё получится… если он доведёт свои разработки до ума… Можешь мне поверить, Чарльз, это станет концом для всех нас. Пока Эрик был на свободе и во главе нашего Братства, я не оспаривала его авторитет, но теперь я считаю, что вольна поступать так, как сочту нужным. А клятвы покрывать заговорщиков от меня никто не требовал.

Чарльз понимающе кивнул.

– Что ж, я очень рада, что вы с этим разобрались, – подала голос почти забытая Джеки Кеннеди. – А теперь предлагаю вернуться к пятничному заседанию.

– Да, нам надо постараться решить всё сразу, я понял. Любым путём, но продавить принятие решения в этот же день, даже если на не самых благоприятных для нас условиях. Я благодарен вам за совет, поверьте.

– И вы действительно готовы добиваться этого любым путём? – Джеки пристально посмотрела на него.

– Что вы имеете в виду?

Вместо ответа Жаклин снова повернулась к Эмме. Та сделала неторопливый глоток из своего стакана.

– Всё очень просто, Чарльз. Я знаю, что ты умеешь усиливать свою телепатию. Представления не имею, каким образом, но умеешь. Ты мог дотянуться до других мутантов до другом конце страны, или даже света. Какую баню ты мне устроил под Сиэтлом, не покидая Вашингтона, и вспоминать не хочется. А значит, тебе не составит труда охватить с десяток людей, собравшихся сейчас в городе и его окрестностях.

– То есть… вы хотите, чтобы я заставил их принять нужное нам решение?

– Ну, зачем же так грубо – заставил… Всего лишь подтолкнул. Когда человек колеблется, это не так уж трудно сделать, куда легче, чем переубедить убеждённого. Подкинь им мыслишку об ужасах гражданской войны, о свободе и демократии, о том, что каждый человек имеет право на жизнь, свободу и стремление к счастью, даже если он мутант. Не надо даже внушать это всем, хватит двоих-троих, чтобы они обеспечили вам активную поддержку. А за ними и остальные потянутся.

– Я не могу этого сделать, – сказал Чарльз.

– И почему же, позволь спросить? – Эмма подняла бровь. – Ах, да. Это будет ужасным насилием над их свободной волей.

– Именно так.

– А ничего, что если ты этого не сделаешь, насилие могут сотворить уже над твоей свободной волей? И не только твоей? К тому же, сдаётся мне, Чарльз, ты уже применял телепатию, чтобы спрятаться от преследования, или проехать «зайцем», или ещё для чего-нибудь в этом роде. Так почему воздействовать на людей для своей выгоды допустимо, а для благого дела установления мира между людьми и мутантами – нет?

– Это совсем другое, Эмма. Тогда я никого не заставлял принимать судьбоносных решений.

– Боже, – красивые губы Эммы скривились, – как же я ненавижу людей с принципами. Я бы сама всё сделала, но до всех этих шишек не так-то легко добраться, а времени почти нет. Да чёрт тебя возьми, Чарльз! – вдруг взорвалась она. – Решается судьба двух видов, а ты тут носишься со своим чистоплюйством!

– Эмма, – Джеки предупреждающе подняла руку, после чего повернулась к Чарльзу: – Не стоит кричать, но по сути мисс Фрост права. Я понимаю, что наше предложение противоречит вашим принципам. Но выдержат ли ваши принципы осознание, что вы могли бы остановить большое кровопролитие, однако не сделали этого? А значит, несёте за него ответственность? От вас ведь не требуется ничего подлого или недостойного. Всего лишь напомнить людям, в чьей власти вершить чужие судьбы, о том, что они должны знать и сами. Да, вы можете отказать, у нас нет средства вас заставить. Но подумайте о тех, кто может погибнуть, если ваши планы потерпят крах. Мужчин, женщин… детей. В том числе и моих детей… или внуков. Да, как вы, должно быть, сами понимаете, я в первую очередь думаю о них. Если в пятницу вы не сможете склонить президента на свою сторону – то ради чего было это всё? Ради чего погиб мой муж? Ради чего, в конце концов, ваш друг сейчас сидит в тюрьме и, должно быть, не выйдет оттуда до конца своей жизни, даже если избегнет казни?

В комнате повисло молчание. Чарльз опустил глаза, рассматривая носки своих ботинок.

– Вы думали о том, что будете делать в случае благоприятного исхода? – спросила Джеки. – Продолжите заниматься политикой, или хотите посвятить себя чему-нибудь ещё?

– Я думаю открыть специальную школу для мутантов. В подготовленном нами пакете законопроектов есть и постановление о том, что каждый мутант обязан пройти обучение, чтобы контролировать свои способности. Вот этим я и хотел бы заняться, ну и попутно давать детям хорошее образование в обычном понимании. Вероятно, школа понадобится не одна, но далеко я пока не загадываю.

– Школу… – Жаклин бледно улыбнулась. – Да, это хорошее начинание. Если у Кэролайн или Джона проявятся способности, я бы хотела, чтоб они обучались у вас. Так подумайте, мистер Ксавьер. Выполните нашу просьбу, и моя благодарность… наша благодарность будет безмерна. Поверьте, слово Кеннеди ещё кое-что значит в этой стране. Наше влияние, наши ресурсы, любая помощь и поддержка – всё это будет к вашим услугам.

– Миссис Кеннеди…

– Подумайте, мистер Ксавьер, – повторила она, поднимаясь. – История вершится на наших глазах, и в такие моменты приходится принимать трудные решения. Когда-то Джордж Вашингтон начал войну, чтобы отстоять нашу свободу. Линкольн начал войну, чтобы вернуть свободу тем, кто был её лишён. Они знали, что открывают дорогу крови и смерти, но это их не остановило. От вас же требуется войну предотвратить. Не полагаете же вы, будто вам сейчас труднее, чем им?

========== Глава 3 ==========

И Чарльз думал. Думал с того момента, когда проводил дам и закрыл за ними дверь, и до вечера четверга.

Да, это было бы очень легко сделать. Даже не нужно использовать Церебро – достаточно будет аккуратно подтолкнуть мысли людей в нужную сторону непосредственно на совещании. Хотя Церебро всё же надежнее – резкое изменение мнения может вызвать подозрения и у наблюдателей, и у самих людей, когда воздействие телепатии пройдёт. А вот если подкинуть нужные мысли заранее, незаметно для думающих, дать им переварить их и поверить, что мысли их собственные… «За» было множество доводов. «Против» – только один. Его собственная совесть.

Поступиться которой требуется только один раз. Много ли людей сумели прожить всю жизнь, не заключив с собой ни единого компромисса?

А ведь был бы на моём месте Эрик, он бы согласился сразу и не раздумывая, отстранённо размышлял Чарльз. И вот ему не нужно было бы никаких компромиссов, потому что его совесть требует именно этого – защищать мутантов любыми средствами. Эрик… Вечный солдат на вечной войне. «Убийство Шоу не принесёт тебе мира», – сказал ему когда-то Чарльз – и ошибся. Теперь он отчётливо понимал то, что не понял тогда, не смотря на всю свою телепатию. Он, Чарльз, судил всех по себе, а ведь Эрик был другой. Он бы не смог простить, забыть и жить дальше. Победа или смерть – таково кредо Эрика, и едва ли это можно назвать осознанными выбором, просто так уж он устроен, и какая разница, кого или что за это винить: характер самого Леншерра, Шоу или обстоятельства.