Яша. Боже, какое невежество!... Товарищи, вы слышите, что говорит этот вымирающий класс?
Любовь Андреевна. ... А еще я бросила одну гувернантку - очень похожую на вас, сударыня. Моя бедная, добрая, несчастная Шарлотта. Чистейшей души человек - я тоже ее погубила!
Шарлотта. Mein Gott! Я не требую признать меня той самой Шарлоттой.
Жизнь пустила ее на переплавку, и тогда на свет вышла холодная, как сталь, комиссар Ларина. А все потому, что ее не заколотили в доме вместе с дворецким Фирсом...
Я вас не знаю, мадам. Я никогда не желаю вас знать. (уходит в сторону)
Епходов, заинтересовавшись звуками за занавесом, тихонько проскальзывает за портьеру.
Любовь Андреевна. Что за день! Я не могу сказать ни слова, чтобы не обидеть кого-то. Жан-Луи, объясни, что происходит?
Кретьен. Э-э-э...
Любовь Андреевна. Тебя смущает моя откровенность? (жадно целует его.) Ты стыдишься отношений со старой женщиной?
Кретьен. Ньет, Льюба, ньет. Я способьен обмануть, бросить, обокрасть тьебья, но стыдьится? Ты знаешь, ты сказала, что я - альфонс. Признаюсь тьебе, когда я пытаюсь представьить сьебья внье этой роль, то чьювствую пустоту - то, что вы, русские назьиваетье уничтожьеством.
Любовь Андреевна. И тебя не смущает, что я больна, и не могу ухаживать за тобой, как прежде?
Кретьен. Ньет, Льюба. Я замечьаю каждую хорошенькую дьевушку, но я сльишком здрав умом, чтобы расчитать в моем возрастье успьех. Мне зараньее страшно, что мьеня бросьят. Не захотьят возьиться с моими капризами. Я боюсь пропасть без тьебья в этой странье. Ты мой талисман. Ты даешь мнье надьежду снова попасть во Франс, когда наступьит мир и ньет военного призьива.
Любовь Андреевна. Мой родной! Лишь бы твой талисман не оказался для тебя могильным камнем. Я плохо понимаю, что происходит, но, кажется, нас всех могут расстрелять. Красные за то, что мы буржуазия. Белые за то, что мы сидели рядом с членами демократического правительства. Смешно!
Кретьен. Ничьего смьешного нье вижу. Вы дьеретесь мьежду собой, но при чьем здьесь я?
Любовь Андреевна. Ни при чем! Ты просто при мне... Куда ты?..
Кретьен. Чьерта с три!.. (вырвается и громко объявляет) Месье, всье, что наговорьила вам эта женьщина - ложь. Я быль ей тьестьем, а тьеперь сплыль. Я нье имьею свьязь с ньей, я гражданьин Франс. Объяснитье всье это сльедствию.
Петя. Какое может быть следствие в наше время? Пуля во дворе, вот и все следствие.
Шарлотта. Я дам показания, что вы наш старый знакомый.
Гаев. И мой, желтого в угол!
Петя. И мой. Заочно.
Кретьен. Ах, так! (бежит к двери и колотит в нее) Месье охранньики! Я гражданьин Франс, пытаюсь пробьиться на родьину. Расстрельяйте этих людьей, но мьенья оставьтье в живых.
Любовь Андреевна. Жан-Луи, ты меня бросаешь?
Кретьен. Нье знаю! Нье желаю знать! Хочью во Франс! Хочью жить!
Любовь Андреевна. Кто-нибудь, помогите мне подняться.
Кретьен. Тьебе? Ты больеть не умьеешь - только ухаживать за другими!
(отходит в сторону)
Гаев. Желтого в угол. (прижимается к стене)
Петя. Н-да. (подумав, ложится на пол и смотрит в потолок)
Любовь Андреевна. Неужели это я здесь сижу? Или я сплю? Так мне никто не поможет?
Шарлотта. Нет. Мы вас не знаем. А вы - нас.
Из-за занавеса выныривает Епиходов.
Епиходов. Актеры, прошу прощения, очень даже готовы. Последнее действие я им посоветовал играть, куда кривая вывезет, - усмехаясь над ударами судеб, без излишних оптимистических поползновений.
Шарлотта. Ура, мы садимся смотреть.
Все рассаживаются.
Любовь Андреевна. Да, конечно. Похоже, это все-таки Шарлотта.
Пауза.
Епиходов. Актеры в некотором смысле просили...
Гаев. Тишины.
Любовь Андреевна. Да, конечно. И как я не поняла сразу.
Кретьен. Дьействие начьнается.
Шарлотта. Смотрим, смотрим, смотрим!
Занавес поднимается.
(По ходу действия Раневская чуть приподнимается в кресле-коляске, но тут же оседает в нем.
Петя незаметно подходит к Раневской и нагибается к ней. Тут же быстро идет к Шарлотте и что-то шепчет ей на ухо.
Шарлотта осторожно подходит к Кретьену и что-то говорит ему. Тот отмахивается, потом прислушивается. Оглянувшись, делает шаг к креслу-коляске и останавливается. Шарлотта показывает на Гаева, Кретьен скивает головой.
Петя подходит к Епиходову и тихо разговаривает с ним. Епиходов картинно вздымает вверх руки со связкой ключей, затем забивается в дальний угол)
(R II, D)
АКТ 5.
По лестнице в подвал сбегает Лопахин, с его одежды стекают струи воды.
Лопахин (всем присутствующим). Жив! Не верил в Бога, ни в черта, а кто-то из них двоих вынес! Вы меня слушаете? Всегда боялся умереть от старости или от какого ни на есть удара - а теперь с умилением думаю о такой возможности!
Гаев. Кого?
Лопахин. Любовь Андреевна, не поверите - вспомнил вас, вспомнил себя мальчонкой, и так захотелось жить - невмоготу! Ведут нас, как баранов, на баржу, а я кумекаю - куда это поплывем, если река простреливается красной шантрапой. Ясное дело - на корм рыбам. Я рыбу терпеть не могу, и раков вареных тоже.
Петя. Понятно. Где Пищик?
Лопахин. Как где? Расстреляли. Дочку его, Дашу, тоже. Один я, (бьет себя в грудь) один я уцелел!
Пауза.
Нет, я Борису Борисовичу предлагал втроем бежать - в разные стороны, чтобы хоть кто-то спасся, так он не поверил мне. Что вы, говорит, нездешнего рассудка человек. Это ж наша гвардия - последняя надежда отечества. Да и куда, говорит, мне бежать с моей одышкой. (снова оживившись) Как только они на баржу нас заводить стали, я - в воду. У солдат по-ради мороза руки закостенели, пока они затворы передергивали, я уже возле островка. Они, чай, не особенно в меня целились - им остальных кончать надо было, а потом то ли на фронт, то ли в бега направляться. Тоже посочувствовать бедолагам можно. (смеется)
Небось не ждали снова увидеть Ермолая Алексеевича. Ан вот он я: здрасьте-мордасте!
Петя. Поздравляю...
Лопахин. Любовь Андреевна...
Пауза.
Что вы все на меня глазеете?.. Любовь Андреевна, бежать надо. Я сюда пробирался закоулками - в городе тишина, как на погосте. (смеется.)
Мужичок!
Пусть я и мужик - а живой! Господа, вам тоже рекомендую долго не раздумывать.
Бежать надо, бежать!
Кретьен. Для чьего? Гдье нас ждьют?
Петя. Ермолай Алексееич, не кричи. И не маши руками - я тебе однажды говорил.
Товарищ Кретьен, будучи буржуа, вопрос поставил правильно: куда бежать?
От исторической справедливости?
Лопахин. Ну, господа! В жизни не видел менее деловых людей! Дверь распахнута - иди, спасайся, живи! А вы чего-то ждете. Через час здесь снова будут красные.
Или белые. А может, и вовсе черные! Извините, мои хорошие, но мне тут не с руки задерживаться. Прямиком к станции - а там дрезина...
Петя. Ты иди, Ермолай Алексеич!
Лопахин. Нет уж, голубчик! Я тебе последнего слова на своих похоронах не дам.
Любил я тебя, студент, но больно уж сильно ты поглупел, якшаясь с большевичками. Сам вместо университета по ссылкам и арестам шлялся, и мужика русского тому же научил. Думаешь, твои китайцы да евреи-музыканты тебя освободят? А не хочешь ли вот этого!
Вытаскивает из кармана и сует Трофимову листовку. Тот ее не берет, и Лопахин громогласно читает сам.
"Товарищи! Наш героический командир, товарищ Штыков (так они, кажется, тебя обзывают?) зверски замучен в белогвардейских застенках. Ответим на его смерть взятием города прямо сегодня - в годовщину 2-го Всероссийского съезда рабочих, крестьянских и батрацких депутатов. На каждого убитого у нас поднимутся семеро живых. Будь спокоен, товарищ Штыков - твое имя навсегда сохранится в наших пролетарских сердцах. Командир бронепоезда Давид Недобейко". (Трофимову)
Будь спокоен, Петя. Твое место уже заняли... семеро живых. Скоро ты будешь отомщен... товарищ!..
