(...)
Для нежелавших мириться с "каким-то там" народным волеизъявлением в Верхней Силезии поляков удобный случай подвернулся спустя несколько месяцев после указанного плебисцита - в Германии произошел правительственный кризис.
(...)
Под шумок этой правительственной неразберихи в Германии поляки и начали в первых числах мая 1920-го очередной захват Верхней Силезии военным путем. Сначала была спровоцирована забастовка польских рабочих на промышленных объектах, а 3 мая в дело вступила верхнесилезская военизированная организация "Соколы", которая совместно с частями регулярной армии и при активном участии польского комиссара плебисцита Корфанти в течение трех дней захватила большую часть Верхней Силезии.
(...)
...официальная Варшава опять была "ни при чем" - заявив, что к этой "самодеятельности" Корфанти никакого отношения не имеет. Никто в это не верил, но 9 мая 1921-го французский посланник в Берлине заявил, что посылка рейхсвера в Верхнюю Силезию будет воспринята как нарушение Версальского договора и Франция ответит на этот шаг оккупацией Рурской области. Т. е. Польше опять все сошло с рук.
И только ввиду того, что немецкие силы самообороны к началу июня стали брать верх над отрядами Корфанти, Антанта потребовала вывода всех немецких и польских военных формирований из Верхней Силезии. В октябре 1921-го четыре верхнесилезских округа (Катовице, Кенигсхютте, Плес, Рыбник), а с ними 80% всей промышленности и основная часть угольных копей Верхней Силезии международная комиссия утвердила за Польшей[9].
_______________________
9. Горлов, указ.соч., с.50.
(...)
"Чудовище Франкенштейна"
"Уродливое детище Версаля" - так впоследствии охарактеризует Польшу советский нарком индел Молотов. Однако автором этого образа является Юзеф Пилсудский, который в подобной манере выскажется об "искусственно и уродливо созданной Чехословацкой Республике"[1].
_______________________
1. Гришин Я.Я. Путь к катастрофе. Польско-чехословацкие отношения 1932-1939 гг. Казань, 1999, с.118.
В какой-то мере Пилсудский прав. Чехословакию действительно "лепили" (прежде всего французы) не столько как жизнестойкое и способное к самосохранению (без поддержки внешних центров силы) государство, сколько как стратегический антигерманский плацдарм. Как и в случае с Польшей, вильсоновские принципы самоопределения народов применялись более чем условно.
Но была и существенная разница между "версальским" строительством Польши и Чехословакии. Прежде всего чехи отдавали себе отчет в том, что ЧСР - "французский клиент", что без Франции сохранение государственности в "версальских" границах невозможно. Прага осознавала свое зависимое положение и признавала себя ведомой в отношениях с великими державами, прежде всего с Францией.
Разительно отличалось поведение чешских и польских представителей на Парижской мирной конференции. Если чехи (тот же глава делегации ЧСР Бенеш) каждое свое действие согласовывали с представителями Антанты (скажем проще - испрашивали разрешения), то поляки вели себя с французами, англичанами, итальянцами и т. д. как с равными. Польша, бредившая историческими мифами о своем "величии", уже тогда вела себя как "великая держава", полагая себя равновеликой с той же, к примеру, Францией.
Британский генерал Смэтс напишет Ллойд Джорджу письмо, в котором обратит внимание на данный нюанс - мол, неадекватный "клиент" выходит из-под контроля уже на начальном этапе: "Даже сейчас, во время работы конференции, поляки сопротивляются великим державам, а что будет в будущем, если произойдет раскол держав, или если они столкнутся друг с другом?.. Можно с большой долей уверенности полагать, что как Германия, так и Россия вновь станут великими державами и что зажатая между ними новая Польша может процветать только при их доброй воле"[2].
________________________
2. Sprawy polskie па konferencji pokojowej w Paryzu w 1919 г. Dokumenty ╕ materiaty., t. 1, Warszawa, 1965, s. 186.
Иными словами, как только Польша утратит покровительство стран Антанты, либо же они сами по тем или иными причинам откажут ей в покровительстве (будут не в состоянии ее поддержать вследствие тех или иных обстоятельств), Польша тут же окажется один на один, точнее одна против двоих - России и Германии, попадет в зависимость от их политики. А с учетом того, что Польша своими силовыми захватами территорий ограбила обеих мощных соседей, немудрено было спрогнозировать, как они отнесутся к лишенной поддержки Польше.
Но этого не понимали только сами поляки, полагавшие, что чем больше земель (с непольским населением) они прихватят - тем лучше. В Варшаве не заглядывали за горизонт, не задумывались - как затем эти земли удерживать? В свою очередь как будущие претензии соседних с Польшей стран на земли, которые они с полным на то основанием считали своими (а то, что такие претензии возникнут, мало кто сомневался уже тогда), так и польские попытки удержания чужих земель, которыми Польша овладела под шумок царившего в Европе послевоенного хаоса и неопределенности, - все это несло в себе угрозу очередного большого военного конфликта.
(...)
Уже тогда трезвые головы предупреждали, во что выльется создание этого "чудовища Франкенштейна" - "великой Польши". В частности, британский премьер Ллойд Джордж 25 марта 1919-го направил участникам Парижской мирной конференции меморандум, вошедший в историю как "документ из Фонтенбло", - "Некоторые соображения к сведению участников конференции, перед тем как будут выработаны окончательные условия".
Ллойд Джордж писал: "Вы можете лишить Германию ее колоний, превратить ее вооруженные силы в простую полицию, низвести ее военно-морской флот на уровень флота пятистепенной державы, однако если в конце концов Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 г., она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения... Поддержание мира будет... зависеть от устранения всех причин для раздражения, которое постоянно поднимает дух патриотизма; оно будет зависеть от справедливости, от сознания того, что люди действуют честно в своем стремлении компенсировать потери... Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты или прощены".
Особую же опасность Ллойд Джордж видел в следующем: "По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств, и нужно воспрепятствовать этому, насколько это практически возможно. Я не могу не усмотреть главную причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, а теперь в каждое из этих государств попадет масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной".
Наконец, в отношении "возрожденной Польши" Ллойд Джордж не сомневался: "Предложение комиссии по польским делам о передаче 2100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на востоке Европы"[4] ... Как в воду смотрел! Так оно впоследствии и вышло.
_______________________
4. ПМД, т.1, с.347-349.
Глава британского МИД Бальфур, в целом более чем лояльно настроенный к Польше, признавал в ходе мирной конференции, что "Польша совершала позорные поступки и плохо вела свои дела". Но "питал надежду", что этот озорник-позорник одумается и окажется в состоянии "вести себя как разумное, цивилизованное государство". Зря надеялся.
