Эмоциональную черствость Терран принимал за умение владеть собой и не подозревал, чего именно эта его черта подспудно толкала девочку на провокационные истерики и скандалы. Ей хотелось обыкновенного человеческого тепла и участия, а в ответ она получала расписанный до мельчайших подробностей контракт. Впрочем, шли годы, и Терри научилась с этим жить, не подозревая, чего лишалась в действительности. Ее природная стойкость характера компенсировала недостаток родительской чуткости деятельностью натуры и сообразительностью, так что жаловаться на судьбу девушке и в голову не приходило. Единственное, что ее удручало, так это отсутствие реальных поводов проявить себя.

И судьба услужливо предоставила ей такую возможность.

– М-м-м? – ночное приключение совершенно лишило Терри сил, а потому горячий шепот Лины, молодой служанки, она встретила так, как и полагалось человеку, желающему уединения и покоя: зарылась под одеяло с головой. Но новость была такова, что Лина не вняла явному предупреждению и еще ниже нагнулась над кроватью, почти касаясь места, где из-под подушки торчали спутанные рыжие волосы.

– Я говорю, хозяин приехал.

Видение кокетливой ушастой луны, с которой свисали рубиновые серьги, быстро и необратимо померкло, возвращая Терри к действительности.

– Как приехал? Когда приехал?

– Только что. Бросил плащ и побежал в кабинет…

– Что сделал?

Терри подумала, что она все еще спит, потому как слова Лины отдавали привкусом небылицы вроде серег на луне.

– По-бе-жал?

– Да! – отчаянный шепот и вытащенные в усердии глаза должны были означать горькую и несомненную правду, – Буркнул что-то привратнику Шеду, сбросил плащ, шляпу и побежал.

Да, в их маленьком мирке это было Событием. Терран, будучи невысоким сухощавым человеком с изящными красивыми ручками, всегда безупречно уложенными темными с глубокой медной рыжинкой волосами, ухоженной аккуратной бородкой и – само собой разумеется – безупречно сидящей одеждой, обычно ходил так, будто был высоким и дородным. Каждый шаг он делал торжественно, словно шел к вручению заветной монаршей награды по ковровой дорожке в королевском дворце под пристальными и не совсем дружелюбными взглядами придворных; каждое движение его было полно медлительной внушительности и достоинства, непоколебимого никаким внешним воздействием.

Возвращаясь домой, будь то долгая поездка по провинции или легкая прогулка по Лилиену, Терран непременно интересовался у дворецкого Стерса, все ли в доме в порядке, кто приходил, что велел передать, и не двигался с места, пока не выяснял все подробности, полагаясь на наметанный глаз своего верного слуги и его опыт. Ни один день не обходился без ритуала снимания верхней одежды, когда королевский маг застывал посреди прихожей, а вокруг неторопливо кружил в годами отработанных па причудливого танца камердинер Плушен, то принимая перчатки, то изящным жестом приподнимая шляпу, не нарушив построение волос на голове, то четкими движениями расстегивая застежки плаща, снимая его с гордо расправленных плеч и аккуратно укладывая шелковую ткань ровными складками на сгиб локтя… Террана Ангира ничто не могло вывести из себя на пороге собственного дома, даже пожар, попытка ограбления (да-да, такое тоже было!) или известие о том, что его бросила жена.

То, что Терран Ангир совершил сегодня, отдавало катастрофой вселенского масштаба. Неужели магам удалось создать философский камень или к нам приближается комета? Нет, это чушь, мимоходом думала Терри, лихорадочно одеваясь и скача на одной ноге (у домашней туфельки никак не застегивалась пряжка) в сторону отцовского кабинета, ведь такая мелочь, как комета, вызовет у королевского мага лишь легкую улыбку. Совсем недавно среди магов бродили странные слухи о существовании каких-то «соседних» миров, о том, что границы между ними могут стираться и образовывать какие-то «дырки», и что Арнаху грозила нешуточная опасность быть уничтоженным. Тогда Терран с неделю бродил по дому задумчивым и слегка рассеянным, но это не помешало ему устроить разнос Плушену, когда тот подал не тот камзол к утреннему выходу, а также рассчитать очередную экономку, стоило той слегка изменить порядок в доме.

Придворного мага могло вывести из себя лишь исключительное событие. Что-то случилось с королем? Нет сомнений, такое событие может вывести из себя любого, а не только мага-фаворита. Терри видела короля Веремиза несколько раз с балкона дворца на Лилейной площади, один раз – на королевском балу, и он показался человеком довольно молодым, хотя и слегка тучноватым (по правде говоря, он больше всего напоминал вытащенную из воды рыбину, вялую и бледную, но мы ведь не станем говорить о королях плохо? Особенно дающих пропитание неким придворным магам?). Мог Веремиз заболеть или, что совсем недопустимо, умереть? Мог. От этого никто не застрахован. Но Терри почему-то казалось, что в такой ситуации отец не стал бы бегать по дому, как уличенный в плутовстве мальчишка. Он облекся бы в величественную скорбь, как в мантию, заставил бы других ходить на цыпочках и не дразнить его даже подобием улыбки.

Так что же, что же, что же случилось?

Каблучки на домашних туфельках мягко стучали в такт вопросу, беспрерывно крутящемуся в голове Терри. Любопытство захлестывало ее.

– Выйди.

На пороге отцовского кабинета Терри застыла не столько из-за окрика, прозвучавшего еще до ее появления, сколько из-за чудовищного беспорядка, царившего в кабинете. Книги лежали на полу, стыдливо белея распахнутыми страницами, один из пристенных столиков накренился, отчего половина стоявших на нем реторт упала на пол и разбилась – вытекшие из них жидкости и высыпавшиеся порошки смешались, образовав смердящую чем-то тухлым и медленно пузырящуюся лужу, в другом углу неопрятным шалашом застыли упавшие вниз длинные скрутки карт… Книжные полки на дальней стене были раздвинуты, явив спрятанный внутри тайник, но Терри не успела обрадоваться раскрытию очередного отцовского секрета. В камине вовсю горел огонь, в котором плавились какие-то пергаменты, именно плавились, растекаясь по приготовленным поленьям и вспыхивая синеватыми змейками магии.

Неужели… неужели ночной воришка возвращался, а она даже не знала об этом? Не потому ли отец так зол и от злости едва не скрежещет зубами? Отец метался по кабинету, хватая то одно, то другое – движения резкие, отточенные, уверенные. Но присмотревшись, девушка поняла, что ошибалась: Терран вовсе не проверял, целы ли его запасы. Он заполнял огромный дорожный саквояж, стоявший в кресле за столом. Пара книг, свитки, несколько непонятных вещиц, тщательно завернутых в ткань – с ними мужчина обращался бережнее, чем с любимой женщиной, буде таковая нашлась бы, увесистые мешочки, знакомо позвякивающие металлом… Что все это значит?

Терри хотела спросить, что случилось, но тут мимо нее в дверь протиснулся Стерс. С достоинством впечатывая в пол шаг, дворецкий приблизился к хозяину, чуть склонился и что-то на ухо ему прошептал.

– Действуй, – буркнул Терран, встряхивая саквояж.

– Вам прислать Плушена, мой господин?

– Нет. Пусть ждет в Виноградной гостиной.

– Да, мой господин.

Невозмутимо, будто лихорадочные сборы хозяина случались каждый день, Стерс развернулся, все так же спокойно прошествовал по разгромленному кабинету и вышел, бочком протиснувшись мимо девушки, не соизволившей сдвинуться с места ни на дюйм.

Терран взвесил в руке полный саквояж и наконец обратил внимание на дочь.

– Ты еще здесь? Немедленно собирайся в дорогу.

– В дорогу?

– Отвезешь госпоже Ловелии Траблот письмо.

– Кто это такая? – Терри немедленно неприязненно возмутилась, – И почему я?

– Адрес написан на конверте, – привычно проигнорировал выпады дочери маг, – Это срочно.

– Вот еще, – столь же привычно не согласилась девушка и громко фыркнула, – А ты, отец?

– Куда еду я, тебя не касается, – очень нелюбезно буркнул Терран, отворачиваясь, – На сборы полчаса.