На разъезде повторилась та же картина: мгновенное уничтожение пулеметного расчета; отдыхающих на солнышке солдат… Я, в домике стрелочника, просто сломал ударами ладони, шеи и фельдфебелю и стрелочнику, мирно попивавшим в это время чай…

Машинист паровоза, поляк, дернул тяжелую рукоять управления, переключая положение рычага с положения "движение вперед" на положение "нейтраль" и стал неторопливо крутить тормозное колесо… В чем дело ? – насторожился фельдфебель, контролирующий в кабине работу паровозной бригады. Перекинул автомат со спины на бок. Запрещающий знак господин фельдфебель – показал рукой в окно машинист и добавил – вон и стрелочник держит в руке красный флажок, запрещающий движение. Видимо будем пропускать состав, движущийся с боковой ветки… Настороженный немец окинул пространство впереди тормозящего паровоза и расслабился; закинул автомат за спину. Перед ним раскинулась вопиющая картина разгильдяйства тыловой части: в пулеметном гнезде сверкали на солнце три каски, а их обладатели – голые по пояс, с увлечением смотрели на то, как на небольшой полянке шестеро солдат, раздетые по полю, сбились в кучу, пиная мяч ! На скамеечке у будки стрелочника к стенке прислонился, вытянув ноги без сапог, такой же младший офицер, как и он. Лениво повернул голову, кинул взгляд на остановившийся паровоз и отвернулся, закрыв глаза… Разгильдяи ! – ругнулся негромко фельдфебель – тыловые крысы ! Хотя – автомат у старшего поста был прислонен к стенке в пределах досягаемости руки… Это было последнее, что успел увидеть, оценить фельдфебель: в следующий миг его голову пронзила пуля, выпущенная из русской винтовки СВТ-40. Еще одна пуля ударила в висок машиниста…

Помощнику машиниста – молодому парню, тоже поляку, повезло: он качнулся и пуля только сорвала клок волос на затылке… Парень рухнул на железный пол паровоза и сжался в комок. Партизаны ! – мелькнула страшная мысль и он стал молиться, поминая всех своих католических богов, чтобы они сохранили ему жизнь… Сквозь шипение пара он слышал треск автоматов и пулеметов; гулкие хлопки винтовок. И молился, молился ! По ступенькам лестницы застучали сапоги:

- Не стреляйте ! – исступлённо закричал он – здесь нет никого кроме меня ! Не стреляйте ! Я помощник машиниста ! С другой стороны кабины в распахнувшуюся дверь ворвался… немец ! Глаза помощника стали как плошки ! Рот раскрывался и закрывался, не зная что вымолвить…

- Что, курва – немцам служишь ! – крикнул "немец" – а ну: встал подлюка ! Бледный, как смерть, поляк вскочил, продолжая бормотать: я простой помощник машиниста – не расстреливайте меня… Я прошел, в тужурке стрелочника, мимо паровоза и отошел к дороге, чтобы увидеть весь состав. Мама родная ! Да уже увидев то, что было в составе на платформах, я потерял интерес к тому – что там в вагонах… На десяти четырёхосных и шести двухосных открытых платформах стояли впритык – друг к другу 6 Ганомагов; шесть Бюссингов, их которых четыре – восьмиколёсные; 27 грузовиков; три машины радио перехвата… Одна двадцати тонная цистерна с бензином; две платформы с 37мм зенитными орудиями на колёсной платформе… И еще шесть вагонов с неизвестно чем ! Похоже – это имущество как минимум батальона…

Бойцы быстро отнесли трупы немцев в лес и принялись за разгрузку техники с платформ. Как ? при лома и конкретной матери… Вернее – многих ломов… Отогнали состав на сто метров назад, отцепили платформу с зениткой… Паровоз проехал вперёд на тридцать метров – отцепили выгоны… Проехал еще на тридцать метров – отцепили всю сцепку с техникой… У платформ с зенитками, краев сцепок с автотранспортом сдернули с полотна по одному рельсу. Приложили к краям платформ по 3-4 шпалы с двух сторон – под колеса съезжающей с платформы техники. Съезжает грузовик; проезжает вперед и отъезжает в сторону через освобожденное от рельса полотно. И тут же становится под погрузку из шести вагонов. Подбежал боец посыльный:

- Товарищ капитан ! По рации сигнал : Внимание - четыре-четыре… Отослал обратно с ответом – действуем по плану… А сам поспешил на выход из разъезда с жёлтым флажком. На входном семафоре уже стоит предупреждающий знак – снизить ход… И я с желтым флажком, предупреждая – снизить ход до минимума – 5 километров ! Когда паровоз докатился до меня машинист, помощник и сопровождающий были уже мертвы, а мне осталось лишь залезть по отвесной лесенке в кабину и остановить состав. Это я умею: катался в детстве с отцом на паровозе – ничего сложного… Ещё одна добыча случайно подвернулась: ну не бросать же её – унести бы ещё и это добро… Бойцы добили редкие очаги сопротивления и рванули к составу, зачищая раненых немцев. Стали открывать опломбированные вагоны и вагоны - двери которых были закручены проволокой… Четыре вагона с пленными бойцами и младшими командирами и вагон со средним и старшим командным составом… Головняк, однако ! Чует моя душа – скоро меня начнут строить по полной ! Но это не сегодня, думаю… В остальных вагонах – бочки с соленым салом, топлёным маслом, колбасами, различными соленьями, ящиками с марочным коньяком, папиросами, сигаретами, шоколадом и шоколадными конфетами, печеньем… И на десерт – полвагона советских денег в мешках и ящиках… Ну а в двух – советская армейская форма рядового и командного состава со всеми прибамбасами. И бланки документов. Чистые.

Усталые, изнеможенные бойцы повалились на землю, кроме тех, кто отошел походкой стариков в сторону – отлить… Командиры, более бодрые, собрались в группу, с удивлением наблюдая: немцы носятся в мыле; в темпе перегружают тюки, коробки, ящики, бочки в кузова немецких же грузовиков. И при этом ругаются – негромко, по-русски… Сюр какой то ! Подошёл к толпе пленных командиров:

-Так ! Все, дружно кинулись на перегрузку формы из вагона в кузова двух грузовиков, плотно уминая ее при этом, чтобы больше поместилось. Боец ! – тормознул пробегавшего – отведи грузчиков к вагонам с формой ! Пусть старший по погрузке расставит их где надо ! Боец развернулся к пленным.

- Чего стоим ? – уперся взглядом в командиров – бегом на погрузку ! Довольно лощёный, не смотря на плен командир-пехотинец с двумя шпалами – майор, возмущенно выпалил:

- Вы что, капитан – в своем уме ! Мы уставшие, раненые ! Мы – командиры ! Вам что – своих подчинённых не хватает ?! Забылись тут !

- Я кому сказал – на погрузку бегом ! – злобно гаркнул я. Ноль эмоций ! – По законам военного времени за саботаж и неподчинение расстрел на месте ! Приговор приводится в исполнение немедленно ! Рука выхватила из кобуры Вальтер ! Майор раскрыл рот, пытаясь что то сказать, но 9ти миллиметровая пуля ударила ему в лоб, отбросив на стоящих сзади ! Кого то обрызгало кровью, кого то – мозгами !

- На погрузку ! – рявкнул я. Итальянский мафиози дон Карлеоне сказал: Доброе слово и пистолет убеждают лучше, чем просто доброе слово… Все рванули за рванувшим, от командира подальше, бойцом. Кроме стоящего, с жёстким взглядом полковника и сидящего на земле полкового комиссара. Посмотрел в глаза упрямому полковнику.

- Не круто берёшь капитан ? – усмехнулся он.

- В самый раз – ответил я и показал стволом на землю и вагон – ты куда: туда, или сюда ? Полкан ухмыльнулся и кивнул на землю:

- Туда… Ещё погожу маленько… Тем более от своего…

Колонны грузовиков под охраной Ганномагов и Бюссингов разъезжались по разным местам своих стоянок, чтобы в последствии груз и пленные оказались в одном месте на базе подразделения Спецназа СССР. А на разъезде взлетали в воздух и горели пустые вагоны и платформы…

- Господин штурманфюрер ! – торопливо вошел, в выделенный посланцу Мюллера кабинет, адъютант – у нас неприятности… Генрих Боле поднял голову от документов и карт, которые изучал уже несколько часов:

Что за неприятности Курт ? - Наш эшелон с техникой разграблен ! Штурмбанфюрер встал, оперевшись руками об стол: - Как разграблен ?

- Полностью, господин штурмбанфюрер ! – вытянулся адъютант – вагоны сгорели, техника с платформ исчезла. Вся ! Боле побагровел – это позор ! И хоть он не виноват в исчезновении эшелона, но он командир и значит отвечает за все ! А без того, что было в вагонах эффективность его солдат снизится втрое ! И все равно – придется просить необходимое снаряжение.