- Позвоните мне, когда прибудете в Берлин… - услыхал от в трубке. Хотел было ответить что непременно позвонит, но в трубке загудели гудки отбоя. Генерал с силой потер виски взялся за трубку телефона – отдавать команды, о которых он доложил шефу Гестапо. Вызвал адъютанта:

- Что у нас с самолетом и что с подробным докладом о происшествии ?

- Самолет будет готов к вылету через три часа, а подробностей пока нет господин генерал – деловым тоном ответил адъютант.

- Свяжитесь с поисковыми командами по радио. Мне нужны точные сведения о происшедшем ! – приказал генерал. Ни через полчаса, ни через час никаких новых данных не поступило: колонна из медицинского автобуса, бронетранспортера, отделения охраны на грузовике и трёх грузовиков сопровождения полевого госпиталя с грузом медикаментов и аппаратуры для нужд госпиталя, словно провалилась в мрачные белорусские болота. А через час вылетал самолет в Берлин… Генерал выехал на аэродром и до самого отлета ждал новых сведений по пропаже этой злосчастной колонны, но так и не дождался… Увы… Однако Берлин всё расставил на свои места: начальник-приятель заверил, что его не сдадут СС, по крайней мере за такое прегрешение… Отчет был отредактирован поднаторевшим в кабинетных игрищах приятелем так, что потерял всю свою остроту, превратив халатность и бездействие в безобидные прегрешения. А встреча с всесильным шефом Гестапо хоть и попортила нервы, но дала полезную компенсацию: в его распоряжение направлялся спецбатальон 6й горно-стрелковой дивизии СС "Норд" – егеря, каждый член которого охотник или житель сельской местности…. Он проведет свое расследование и примет необходимые меры, лишь формально подчиняясь генералу. Ему же следует максимально оказывать всяческую помощь командиру батальона.

- Всяческую – вы поняли меня генерал – ВСЯЧЕСКУЮ ПОМОЩЬ ! – уперся ему в переносицу холодный, равнодушный взгляд шефа Гестапо…

На базе разместил немок в палатке военфельдшера, предварительно проведя с ней разъяснительную беседу. Борисова прониклась, но от городилась от немок куском брезента. Ну и ладно: чем бы не тешились, лишь бы не дрались… Думаю – в дальнейшем подружатся: русское сердце отзывчивое, доброе… Немцев – в отдельную десятиместную, благо палаток пока еще хватало… Перед расселением довёл до них важную информацию:

- Сообщаю вам жизненно важные для вас сведения: всем бойцам и командирам отдан приказ: в случае вашего выхода за периметр базы открывать огонь на поражение без предупреждения и разъяснения о том, что вы вышли за периметр базы. Всем всё понятно ? Кто ответил – понятно; кто просто кивнул; Грета Мюллер промолчала, но все приняли эту важную для них информацию к сведению. Замечательно ! Оставил их на сутки без контроля – негласного конечно: пусть слегка попривыкнут. Сходил на очередное задание и, перед "погружением с головой" в разработку грандиозной – впервые, операции, решил слегка поднять себе настроение. Вызвал к себе в землянку – единственную на весь отряд, Грету Мюллер…

- Грета… - показав даме на табурет и дождавшись, пока она усядется на жесткое сиденье начал вести интересную мне тему – ты знаешь, что мы, варвары, страсть как мечтаем подержать в своих объятьях настоящее арийское тело и испытать на себе любовь настоящей арийки ?! Грета насторожилась: начало такого разговора не обещало ничего хорошего.

- А если придется взять это тело силой, ощущая как под твоими руками бьется в бессильной ярости сопротивления истинная арийка – так это вообще мечта всей жизни ! Немка напряглась: вечер, а возможно и ночь обещала быть весьма неприятной ! Вскинула горделиво голову:

- Вы можете взять моё тело, но вам не взять мою душу !

-Так тело твое я могу взять ! – обрадованно воскликнул я – ты разрешаешь ?! Медичка зависла: она вроде бы и не разрешала, но ведь сама сказала - … можете взять мое тело… А я, с серьезным видом, посмеиваясь про себя – глядя на бурю страстей, бушевавших на лице девушки, продолжал нажим на женскую психику:

- Я, как только увидел тебя – сразу тебя захотел ! И сейчас с трудом сдерживаю себя, чтобы не наброситься ! Грете Мюллер стало дурно: он уже

и наброситься готов… Мозг медика лихорадочно искал выход…

- У нас, Грета, есть поговорка: Стерпится, слюбится… Станешь моей любовницей, потом привыкнешь, а потом и полюбишь ! – напористо продолжал убеждать даму арийского происхождения. – Ты в моем подразделении будешь долго; я тебя никому не отдам, так что у тебя будет время сменить свою классовую ненависть на женскую любовь ! – закончил пылко, с полубезумным выражением влюбленного на лице, уже во всю хохоча в душе, глядя на растерянную физиономию Греты…

- Никогда ! Никогда этого не будет – слышите вы ! Никогда я не стану вашей любовницей и уж тем более вас не полюблю ! – гневно выпалила она мне в лицо ! Ах как она хороша в гневе, чертовка ! Ах как прекрасна !

- Значит никогда - моя милая Грета ? – печально вздохнул я.

- Я вам не милая и уж тем более не ваша ! – гневно выпалила она мне в лицо ! Завелась не на шутку… Добавим дровишек в костёр !

- А может быть все же будешь – а, Грета ? Ты подумай хорошенько: любовь командира подразделения многого стоит ! Тем более что до победы – нашей победы, домой ты не вернёшься ! А когда вернёшься – у тебя ничего не будет: все ваше имущество станет общим… А вот тут я сам испугался – заигрался, не просчитал женскую психологию буржуазной дамы. Тут же дал задний ход, уходя от предложенного мною:

- Ну раз не хочешь – надавлю на свои чувства к тебе милая Грета; вырву их с корнем из своего сердца… Выражение гнева, презрения, возмущения на лице сменялась на вполне удовлетворённое, довольное и вновь уже на растерянное: как это надавлю… как это вырву – я же уже почти согласилась… А я, хохоча в душе, с облегчением – чуть не попал в ловушку своей глупости, состроил скорбную физиономию и вздохнул горько:

- Ну что ж – насильно мил не будешь… А насиловать такую прелесть и красоту… - нет, не могу ! Мотнул головой, как бы отгоняя чувства, сомнения, страдания прочь – Ладно – живи, как считаешь нужным. Одна… Увижу с кем то – убью ! Тебя ! Я ужасно ревнивый ! Но в память о моей любви: ушедшей любви, вырванной из моего несчастного сердца твоей безжалостной рукой… - видя, что проникшаяся моими страстными речами дама готова сдать свои позиции победителю, торопливо продолжил:

- Сбежать ты отсюда не сможешь: на десятки километров вокруг – непроходимые леса и болота. И волки-людоеды ! Так что если не погибнешь – тебя обязательно поймают и я прикажу отдать тебя моим солдатам. До конца твоего нахождения здесь: сегодня ночью в одной палатке; завтра в другой; послезавтра – в третей ! А днем – будешь обслуживать тех, кто будет на базе… Раз ты отказалась от меня одного – почувствуй тела многих славянских варваров ! Вот так ! Так что – по моему: тебе лучше сразу застрелиться ! И зло посмотрел ей в глаза:

- Ты вырвала любовь из моего сердца и в нем теперь лёд и холод ! Нет чувств – одна ненависть к женскому полу и равнодушие ! И к тебе равнодушие но… и капелька сострадания… Поэтому… - выдернул резко из кобуры Вальтер и толкнул его по столу к Грете – Лучше застрелись сама ! Ошалевшая от такого напора и молниеносного калейдоскопа страстей, в которых она бы с удовольствием сыграла главную роль, но увы… разозлённая таким неожиданным финалом, схватила пистолет; проверила есть ли патроны в магазине, загнала патронник и вскинула пистолет, прицелившись в меня. Усмехнулся криво:

Как там – у Шекспира: так не достанься же никому ?! Хочешь застрелить меня ? Стреляй ! Пусть я лучше муру от твоей руки, чем буду жить и страдать от отказа из твоих прекрасных губ. Стреляй ! – рявкнул яростно ! Рука Греты дрогнула, глаза зажмурились, пальцы с испуга нажали на курок ! Сухо щелкнул ударник, но выстрела не последовало – осечка… Дама недоуменно открыла глаза и с облегчением вздохнула – появилась возможность вставить пять копеек в мой монолог о любви… Потянулся, вырвал из рук пистолет; с досадой отбросил в угол: