-Где сейчас Женевьева?
-Ищет своего Сергея. Хочу успокоить, они встретятся и вскоре вернуться к себе домой. Теперь о тебе. Осталось лишь одно дело, которое ты не смогла решить.
-Интересно, какое? Вроде бы все спасены и, кажется, счастливы. Что ещё я должна сделать?
-Помнишь свой сон, когда ты приехала в поместье Зинаиды.
-Помню, конечно, а в чём дело?
-Тебе никогда не хотелось узнать, кто так настойчиво добивался встречи с тобой, а ты спряталась от него в комнате. Неужели не интересно?
Конечно, я часто задумывалась над вопросом, а кто же тот «счастливец», за которого меня угораздило выйти замуж? Я часто видела его в своих снах, но ни разу не видела лица мужчины, ставшего моим супругом. Теперь же, на тебе, мне просто предлагают сказать его имя. Нет, так не интересно. Пусть сам проявит инициативу и к тому же период пламенных ухаживаний никто не отменял, а мне тоже хочется получать букеты цветов, коробки конфет, приглашения на свидания, поцелуи украдкой.
-Нет, не хочу, - поколебавшись, ответила я.
-Как знаешь, - подозрительно быстро согласилась та, - а теперь ложись, спи. Больше никто не потревожит тебя. Прощай!
Мадам Ленорман, кивнув на прощание, покинула комнату. Вроде бы сон уже ушёл, но голова сама опустилась на подушку, и я мгновенно провалилась в небытие.
Не знаю, как долго я спала, но разбудил меня тоскливый писк электронного будильника. Нащупав рукой коварный аппарат, отключила звук и вновь опустилась на подушку. Спать, спать! Тут меня как током ударило. Побудку осуществил электронный будильник. ЭЛЕКТРОННЫЙ!!!
Долой одеяло! Где тапки? Нашарив ногой, нацепила шлёпанцы и, наконец-то, открыла глаза. Лучше бы я делала это постепенно, сначала следовало открыть один глаз, потом второй. Было бы легче. Я оказалась у себя дома. ДОМА! Отдёрнула занавеску и выглянула в окно, за которым кипела типичная суматошная московская жизнь. Люди бежали по своим делам, торопились пронырливые авто. Стояла удушливая жара.
Раздался телефонный звонок. Я схватила трубку в надежде услышать Женевьеву.
-Мари, - послышался голос Льва Семёновича, которому я когда-то принесла монеты, между прочим, средневековые.
-Слушаю вас.
-Вы кое-что оставляли мне на оценку. Вы не забыли?
-Как же, помню. Что там нарисовалось?
-Нарисовались там, как вы выразились, неплохие дивиденды. У меня уже имеется и покупатель, если вы, конечно, не против.
-Я всецело полагаюсь на вас.
-Тогда зайдите ко мне в магазин. Там и рассчитаемся. Всего хорошего, Мари. Буду ждать.
День начался с сюрпризов. Странно, всё слишком странно. Последнее, что я помню, визит мадам Ленорман и разговор с ней, но было это несколько столетий назад. Интересно, как я оказалась дома и где Женевьева? Если уж мы отправились в путешествие вместе, то и вернуться, по идее, должны были также вместе. Не знаю, не знаю. Может, всё со временем разрешится, а мне, пожалуй, пора вновь внедряться в жизнь двадцать первого столетия. Заодно навещу Льва Семёновича и узнаю, о какой сумме идёт речь.
Наличность меня удивила и обрадовала одновременно. Уже хорошо, хватит на безбедное существование. К тому же, я не все монеты отдала на экспертизу. Есть у меня заначка! Выйдя из антикварного магазина, решила пройтись пешком. По пути встретился книжный магазин. Надо бы заглянуть. Моё внимание привлёк альбом «Западноевропейские шпалеры». Прихватив книгу, прошла на кассу. По дороге попалась книга по истории французской Буржуазной революции конца восемнадцатого века. Я никогда особо не увлекалась подобной литературой, но издание чем-то приглянулось мне, пришлось прихватить и его. Расплатившись, вышла из магазина, поймала такси и отправилась домой.
До вечера наводила порядок, кое-что приготовила пожевать, приняла ванну и, наконец, свободна. Вроде бы всё хорошо: я дома, деньги получила. Живи и радуйся. Ан нет, пусто в квартире, не слышно голосов подруг и, наконец, где приключения? Когда они были, хотелось, чтобы те поскорее закончились, а теперь их почему-то не хватает. Мои размышления прервал звук упавшего предмета. Оказалось, на пол свалилась книга, купленная сегодня днём. Альбом раскрылся на одной из страниц. Тяжело вздохнув, наклонилась, чтобы поднять его. Не успела протянуть руку, как несколько страниц перевернулись и замерли на иллюстрации, демонстрировавшей французский гобелен начала восемнадцатого века. На нём я разглядела изображение двух дам и кавалера в парке. Подняла книгу, хотела её закрыть, но почему мне не удалось совершить это простое действие. Что за ерунда? Внезапно послышался далёкий голос, звавший меня по имени. Этот голос был явно знаком. Я внимательно пригляделась к иллюстрации и узнала юношу изображённого на картинке. Это был Огюст, а рядом, как я полагаю, резвились его подружки, о которых он как-то рассказывал. На мгновение показалось, что фигуры переместились, а Огюст приблизился и прошептал «Со мной всё в порядке. Не беспокойся. Мы с Арлет счастливы. Жаль, что тебя не было на нашей свадьбе». Затем юноша и девушки вновь заняли свои места, а книга самопроизвольно захлопнулась. У меня на глазах выступили слёзы. Я поняла, как мне не хватает этого парня. Подумаешь, что он был сыном своего времени, гулякой и жуиром, но, тем не менее, верным и преданным другом. Как он там? Впрочем, если я увидела его на гобелене, значит, жив и здоров. Хотя бы узнала, что у одного моего друга жизнь удалась и то ладно.
Вспомнила про вторую книгу, приобретённую мной, и решила познакомиться с её содержимым. Может, и там что найдётся. Издание изобиловало историческими выкладками и научными терминами, а вот одна из иллюстраций и короткий пояснительный текст к ней привлекли моё внимание. На картинке были изображены две женщины, спускающиеся по верёвке с высокой стены. Под картинкой имелась надпись «Побег из Консьержери́». Из текста, прилагавшегося к иллюстрации, я узнала, что во времена французской Буржуазной революции был совершён единственный побег из стен старинной тюрьмы. Попытки расследовать, как мог произойти побег, ни к чему не привели. Ого, по всей видимости, это про нас с Козетт. Дата, указанная в статье, как раз сходилась со временем нашего удивительного спасения. Вот и я попала в историю. Отложив научный труд, решила наконец-то вздремнуть. Может, завтра всё прояснится? Заснула сразу, но мне вновь привиделся сон, в котором некто дал совет посетить старинную усадьбу неподалёку от Москвы. «Агапово. Бронницкий район». Ого, да это же дом родителей Сергея, мужа Женевьевы. Помнится, когда мы там были в последний раз, оказалось, усадьба сгорела. Местная церковь была разрушена, а о священнике отце Арсентии, который венчал Женевьеву и Сержа, никто никогда не слышал. И вот мне вновь предлагают съездить туда, где были одни развалины. Утром проснулась с твёрдым намерением посетить старинное имение. Только вот зачем? Что можно найти на пепелище? Тем не менее, позавтракав, отправилась на Казанский вокзал, где заняла место в электричке, следовавшей до Голутвина. Выйду на платформе Бронницы, там пересяду на автобус и доберусь до нужного места. Сказано – сделано. К великому удивлению, усадебный дом оказался на месте. Ни о каком пожаре никто не слышал. В доме располагался местный краеведческий музей. Мимо меня проехал автобус с туристами, как раз направлявшимися на экскурсию. Купив билет, прошла с ними. Женщина экскурсовод начала неторопливый рассказ об истории поместья и её владельцах. Нас провели по залам музея. Когда-то я бывала здесь с Сержем и Женевьевой.
-А теперь обратите внимание на портрет кисти Мари-Элизабет-Луизы Виже-Лебрен, выполненный в 1814 году в Париже, - привлекла внимание посетителей экскурсовод, - художница редко писала парные портреты. Здесь же вы видите супружескую чету владельцев поместья.
Я взглянула на картину и едва не вскрикнула. Француженка изобразила мою подругу и её супруга. Значит, права была мадам Ленорман, Женевьева нашла своего Сержа, и они были, как хочется думать, счастливы. Интересно, как сложилась их жизнь? Я попыталась выяснить подробности у экскурсовода, но та, к сожалению, ничего не могла добавить к сказанному выше. Не солоно хлебавши, покинула музей и уже направилась на автостанцию, как вспомнив об отце Арсентии, решила навестить его. Если уж усадьба избежала пожара, то и местный служитель культа должен находиться в своём приходе. К моей радости, священник оказался на месте и узнал меня. Пригласив в дом, предложил чая и, узнав причину визита, выложил папку с бумагами, касавшимися бывших владельцев усадьбы. Оказалось, всё не так уж и плохо, но вот дети… У Сергея и Женевьевы родилось трое малышей погодков: две девочки и старший мальчик. Отец планировал для сына военную карьеру, а по выходу со службы ему должна была перейти в управление усадьба и прилагавшиеся к ней земли. Алексей же выбрал свой путь. С детства он увлёкался рисованием и, достигнув совершеннолетия, вопреки воле родителей поступил в Академию Художеств в Петербурге, которую с успехом закончил, получив в качестве награды поездку в Италию для совершенствования мастерства. Смирившись с выбором сына, Сергей и Женевьева с нетерпением ждали его возвращения с чужбины. Не тут-то было! Алексей встретил в Палермо девушку, дочь купца, и объявил, о своём желании жениться. Родители воспротивились. Тогда Алексей, не получив их благословения, остался за границей, женившись на своей избраннице. Художником он был не плохим и картины его пользовались успехом. Так что нужды молодые не испытывали и только с рождением второго внука шаткое перемирие с родителями восстановилось. Дочери также покинули имение родителей и укатили с мужьями. Одна в Петербург, а вторая в Германию. Женевьева и Сергей остались одни и решили усыновить мальчика, сына своих соседей, умерших в одночасье от неведомой болезни. Вот этот приёмыш и оказался настоящей отрадой для них. Он сразу же стал называть в силу своего малого возраста Женевьеву и Сергея матерью и отцом. Ему дали прекрасное домашнее образование. Женившись, юноша привёл свою избранницу в усадьбу, где и стал ухаживать за постаревшими родителями. Там же и похоронил их в семейной усыпальнице. Родные дети Женевьевы не претендовали на наследство. Имение перешло к семье приёмного сына. Как оказалось, потомки Женевьевы были живы и проживали в различных уголках мира. Может быть, когда-нибудь я встречусь с кем-либо из них, но явно не сейчас.
