– Если вы рассчитываете, что я изменю Анрио, то вы ошибаетесь!

– Что? Ты отказываешься? Ты не отдашь мне этих писем?

– Я? Наоборот, я потороплю мужа отнести эти письма к императрице, которая одна только имеет право вскрыть их.

– Ты шутишь? Ведь я объяснил тебе, почему мне важно познакомиться с их содержанием! Надо же быть рассудительной! – сказал Мобрейль, стараясь шутливым тоном замаскировать охвативший его гнев. Затем, делая вид, будто он вспомнил о большом упущении, он с улыбкой подошел к Алисе, простирая к ней объятия, и сказал: – Ах, я понимаю, почему ты упрямишься! Действительно, я совершил непростительную оплошность… Ты, очевидно, думаешь: «Господи, как он изменился, каким грубияном он стал! Как, мы находимся наедине в запертой комнате после того, как долго не виделись, и он даже не поцелует меня!» Я форменный идиот, что все время говорил с тобой об одних только делах! Но сейчас я исправлю свою ошибку и вымолю у тебя прощение!

И, по-прежнему шутя и улыбаясь, он обнял Алису и хотел поцеловать ее.

Однако молодая женщина быстро вывернулась из его объятий, а затем быстро вытащила из-за корсажа испанский кинжал и ударила им два раза Мобрейля.

Он инстинктивно отскочил и подставил лезвию согнутую правую руку.

Брызнула кровь.

Мобрейль хладнокровно схватил Алису за руку, сжал ее и заставил выпустить оружие. Кинжал упал на землю, и Мобрейль наступил на него ногой.

Он получил две раны. Рана, нанесенная в правую руку, которой он хотел отпарировать удар, была очень глубока, но не опасна. Первая же пришлась прямо в грудь; хотя кинжал и не проник глубоко, но Мобрейль уже чувствовал приближение обморока.

Прислонившись к двери и сохраняя все свое хладнокровие, он сказал Алисе, которая застыла неподвижно, словно сама пораженная тем, что она сделала.

– А теперь я вполне уверен, что вы отдадите мне потребованные мною письма. Вы сами можете понять, что в случае, если вы откажетесь слепо повиноваться мне, мне уже не понадобится изобретать предлог для вызова на дуэль полковника Анрио: мне достаточно будет показать ему обе раны, которыми вы наградили меня. Он – если я ненароком не убью его еще раньше – согласится со мной, что необходимо будет спросить у вас, почему вы сочли нужным пустить против меня в дело кинжал. Он не поверит ни слову в истории с письмами, если вам придет в голову рассказать ее ему. Гораздо вероятнее, что он просто заподозрит сцену ревности, зашедшую слишком далеко. Подумайте об этом на досуге, я же буду ждать вас в беседке, находящейся в глубине сада, но только с письмами.

И Мобрейль вышел из комнаты, шатаясь и хватаясь здоровой рукой за стену; раненую руку он прижал к ране на груди, чтобы приостановить кровотечение.

Вскоре Анрио соскочил с лошади во дворе гостиницы «Золотое солнце», приказал слуге указать ему комнату, где ждала его Алиса, а затем, вбежав туда, бросился в ее объятия и покрыл ее поцелуями.

Только когда прошел первый порыв страсти, он заметил, что Алиса была бледна и, видимо, сильно взволнована. Он испуганно спросил ее, в чем дело. Она постаралась справиться со своим волнением, поспешив объяснить его радостью свидания.

Анрио вполне удовлетворился этим объяснением. Молодой влюбленный полковник, проскакавший сорок лье и встречающий жену, с которой был разлучен долгие месяцы, дрожащей, более очаровательной, чем когда-либо, поджидающей его в уединенной комнате гостиницы, не станет очень долго раздумывать над вопросом, что именно взволновало жену при его появлении…

Алиса же с гибкостью, свойственной всем женщинам, очень быстро овладела собой и страстно отвечала на пламенные ласки мужа. Тем не менее она не забыла про Мобрейля, и Анрио пришлось вспомнить о своей миссии.

На вопрос Алисы он, отдавая ей письма, ответил:

– Значит, действительно императрица послала тебя, чтобы более верным и секретным образом получить депеши императора? О, эти письма страшно важны. Смотри, не потеряй их и никому не показывай! Но, – прибавил он с полным доверием к этому посреднику и понимая, что и в дальнейшем императрица должна соблюдать те же предосторожности, – где я могу получить ответ? Должен ли я обождать здесь?

– Нет! Нет! – быстро ответила Алиса, испуганная возможностью встречи Анрио с Мобрейлем. – Отправляйся в ресторанчик Лятюйя.

Она случайно назвала этот ресторан, подумав, что там Мобрейль не посмеет напасть на Анрио.

– Хорошо! – ответил последний. – Но разве императрица находится там? Так почему она послала тебя сюда? Почему я не мог отправиться прямо туда? Какое основание было устраивать нашу встречу в этой придорожной гостинице?

Не смущаясь, Алиса ответила:

– Императрица там не одна. За ней увязались, когда она отправилась туда. Но она не хотела, чтобы видели, как к ней явится курьер от державного супруга. Сам понимаешь, это государственная тайна.

– Ну разумеется! Тебя никто не заподозрит. Но что подумают обо мне, когда увидят, что я вхожу в ресторан Лятюйя?

– К тому времени императрица познакомится с содержанием привезенных тобою писем и я передам тебе ее ответ. Никто ничего не заметит, и все эти шпионы и предатели, которые так и кишат вокруг Марии‑Луизы, не будут в силах узнать, что написал император или что ответила ему супруга.

– У тебя такой изворотливый, тонкий ум, что ты могла бы поставить в тупик самого Талейрана! – воскликнул ничего не подозревавший и очень далекий от каких-либо сомнений Анрио, целуя жену. Затем он прибавил со вздохом: – Ну а теперь ступай и сделай то, что тебе доверила императрица. Мое поручение наполовину исполнено. До скорого свидания в ресторане Лятюйя! Ей-богу, я изнурен до последней степени! Чтобы убить время, я сосну четверть часика, пока ты будешь у императрицы. От этой скачки у меня трещат все кости, а ведь мне придется сейчас же скакать обратно, как только ты передашь мне письмо Марии‑Луизы.

В то время как Анрио бросился на кровать, Алиса в полном отчаянии подчинилась желанию Мобрейля. Она вручила ему депеши Наполеона, и вскоре Мобрейль явился в большой кабинет ресторана Лятюйя, где собирались заговорщики, и передал последним эти письма, чувствуя себя близким к обмороку, ослабевшим от потери крови, но возбужденным лихорадочной радостью удачи.

Заговорщики с изумлением узнали из письма грандиозный проект Наполеона, его намерение оставить Париж и двинуться на восток, а также о подкреплениях, которые он рассчитывал найти в северных гарнизонах. Они поняли, что все усилия коалиционных сил пойдут прахом, если императору удастся выполнить такой чудный план, если Париж сможет продержаться еще три недели. Следовательно, необходимо было во что бы то ни стало остановить Наполеона, заставить его принять сражение и разбить его в местности между Сеной и Марной, где он очутится в западне. Там его можно будет окончательно раздавить, заставить податься на Париж. В то же время, благодаря письму Наполеона к брату с советом бросить Париж и добраться до Луары, легко можно будет добиться сдачи Парижа. Благодаря панике заговорщики получили возможность стать хозяевами столицы, а следовательно, и трона.

Оставался сам Наполеон. Следовало помешать ему выполнить свой отважный проект марша на восток.

Заставить его повернуть к столице, которую он застанет в состоянии полной деморализации, готовой капитулировать, было очень легко. Достаточно было, чтобы Мария‑Луиза написала своему супругу письмо, в котором умолила бы его не покидать ее на произвол судьбы и поскорее явиться на защиту Парижа.

Нейпперг взялся добыть от Марии‑Луизы лживое тревожное письмо, которое смутит Наполеона, помешает ему выполнить свой грандиозный проект отступления на восток и заставит вернуться в Париж. А когда письмо сделает свое дело, надо будет принять меры, чтобы Париж сдался союзникам. Лишенный своей столицы, Наполеон будет уже не императором, а атаманом банды, искателем приключений. Он будет свержен с трона, и империя закончит свои дни. Таким образом, все произойдет так, как того желают заговорщики, и Наполеон будет погублен!