Темнота. Темнота и какие-то неразборчивые голоса. Иногда в кромешной тьме мелькали различные смазанные образы, но это, скорее творилось в моей голове. Я чувствовал свое тело, я знал, что к нему сейчас кто-то прикасается. Но почти ничего не понимал…
Когда я открыл глаза, я обнаружил, что нахожусь в какой-то белой комнате. Я лежу на кровати, рядом со мной какие-то медицинские приспособления, в том числе и капельница, к которой я был подключен. Голова просто раскалывалась на части. Слегка ее опустив, я увидел на своем теле легкую накидку, похожую на небольшую простыню. Свободной от капельницы рукой я скинул с себя эту тряпку и обнаружил несколько швов. Откуда-то справа послышались шаги.
– Очнулся, – утвердительно сказал грубый мужской голос. – Доброй ночи.
Я повернул голову и увидел мужчину в белом халате. Он подошел ко мне почти вплотную.
– Как самочувствие? – поинтересовался он у меня.
У меня болело всё тело, но я всё же решил соврать.
– Неплохое. А что случилось?
– А ты не помнишь? – доктор вскинул брови. – Я думал, такое не забывается. Видать, ты сильно головой шарахнулся…
– Да, видать, – сказал я. – Так что произошло?
– Ты выпрыгнул из окна туалета, – рассказал человек в белом халате. – И тебе посчастливилось упасть прямо в кузов грузовика с мусором. Битое стекло, – врач кивнул на мои швы на теле. – И обломки кирпичей, – он указал на мою голову. – Но ты живой, можешь радоваться. Или грустить, не знаю даже, что для тебя лучше. Ты, очевидно, хотел покончить с собой?
– Нет, – ответил я. – Я не понимал, что делаю. А что с Оксаной?
Я вспомнил тот ужасный момент, когда моя сестра раздирала швы на животе, и аж вздрогнул от омерзения. Наверняка, ей не удалось выжить…
– Слева от тебя, – ответил врач. – Вы оба в реанимации. Твоей сестре повезло вдвойне. Я вообще не представляю, как можно выжить, потеряв столько крови… Когда в туалет забежала медсестра, Оксана лежала на полу без сознания… Что на вас нашло, черт возьми?
– Я потом расскажу вам удивительную историю…
– Дима, – еле слышно прошептала моя сестра, лежавшая в койке слева от меня. Она тоже была подключена к капельнице.
Я резко повернул голову влево, о чем сразу пожалел: резкая боль буквально парализовала мой затылок. Но я нашел в себе силы улыбнуться Оксане.
– Привет, глупышка, – ласково сказал я. – Как ты?
Оксана немного помолчала, осматриваясь по сторонам.
– Ужасно, – выдавила она из себя. – Всё болит…
– Еще бы, – хмыкнул врач. – Живот, наверное, в особенности? Что ж, общайтесь пока, а я отойду. Ваша мама просила позвонить ей сразу, как вы очнетесь.
Доктор вышел из палаты. Остались только мы с сестрой, так как остальные кровати пустовали.
– Что… Что произошло? – тихонько спросила Оксана.
– Уже всё хорошо, – я снова улыбнулся. – Теперь всё будет хорошо…
Я устремил взгляд в белый потолок. Пока я был в отключке, я каким-то образом смог кое-что понять. Эта безумная мысль уже как-то посещала меня, но я не придавал ей значения. Но теперь мне всё стало ясно.
– А знаешь, почему мы живы? – задумчиво спросил я сестру.
Боковым зрением я увидал, что Оксана легонько помотала головой.
– Потому что медальон не дал умереть нам, – ответил я сам же на свой вопрос. – Помнишь тот лист бумаги, на котором рассказывалось о свойствах Индейской Розы? Там говорилось, что он может спасти от смерти. Своего хозяина. Маргарита Вязникова передала медальон Софии. И та его приняла. Мария обманом отобрала медальон у сестры, утопив ее в озере. И тогда она стала законным владельцем медальона. Позже она попросила передать медальон ее отчиму. Мы это сделали, и теперь отчим проклятых сестер являлся владельцем, но он не принял медальон, поэтому сестры его и извели. У медальона должен быть хозяин, иначе нельзя. Но отчим сестер перед смертью отослал медальон нам с тобой. Можно сказать, передал. Подарил…
Я на несколько секунд умолк.
– Мы так долго искали хозяина этой вещицы, – проговорил я, – а искать и не нужно было… Оксана, мы с тобой истинные владельцы Индейской Розы! Если бы мы приняли этот медальон, ничего бы плохого не случилось… А мы пытались его уничтожить. Он мстил нам. Но всё же не дал погибнуть…
Оксана внимательно выслушала меня, переварила информацию, после чего спросила:
– И что же нам с ним делать?
– Принять, – не задумываясь, ответил я. – Принять и хранить…
– И как же это сделать?
– Помнишь, как сделала это Маргарита Вязникова? Нужно просто дать согласие. Поэтому я спрашиваю тебя, Оксана, готова ли ты принять этот медальон в дар от его предыдущего владельца?
– Готова, – коротко ответила сестра. – А ты готов?
– Готов, – ответил я. – Принимаю.
И мы с Оксаной засмеялись, несмотря на боль, которую сейчас ощущали по всему телу.
– Надо будет проделать это еще раз, держа медальон в руках, – сквозь смех проговорил я. – А то, мало ли, не подействует…
Нас выписали через полторы недели. Меня хотели отпустить раньше, но я попросился остаться с сестрой, пока не выпишут ее. С того самого дня в реанимации у нас всё наладилось. Подробности разбирательств с милицией по поводу всех этих убийств я опущу. Жизнь постепенно вернулась в свое русло. Мы с Оксаной вновь стали знаменитостями, благодаря многочисленным печатным изданиям. Нет, ни одного интервью мы не дали. Но это не мешало журналистам разнюхивать информацию обо всем произошедшем.
Вот только друзей завести нам пока не удалось. Никто не хочет с нами тесно общаться.
Еще бы. Боятся…
– Ну, талисман, который нам отдала Мария, мы передали ее отчиму, как она и просила, и после этого всё нормализовалось. Правда, наша школа сгорела через три дня после всего произошедшего. И вот, мы с Оксаной и мамой переехали сюда, в Черноголовку…
Это я в десятый, а то и в двадцатый раз пересказывал ту ужасную историю, приключившуюся с нами, своим друзьям. Точнее, новому другу, который появился в нашей компании только вчера. Звали его Вася, он был двоюродным братом Стаса, моего лучшего друга.
Многое изменилось с тех самых пор, хотя времени прошло всего ничего – три с половиной месяца. На дворе был сентябрь. У нас с Оксаной появились новые друзья, новый дом, новые учебные заведения, в конце концов. Я учился в местном университете, разумеется, на журналиста. Оксана, решив не доучиваться в здешней школе одиннадцатый класс, поступила в колледж. Я же подрабатывал в местной газетке. Да, самое-то главное забыл сказать: я стал чуть ли не звездой после той истории!
Журналисты и репортеры, прознав о том, что мы с Оксаной единственные выжили в той серии загадочных убийств, не давали нам покоя первое время. Разнюхали всё. Наши лица были на полосах большинства районных газет, мы засветились даже в "Московском Комсомольце", а также в массе печатных изданий, специализирующихся на паранормальных явлениях. Вскоре журналистов пришлось прогонять прямо с порога квартиры, но они всё равно находили места, где нас можно было выцепить. Я не удивился даже, когда, придя первого сентября в университет, у меня взяли автографы около пятнадцати студентов и даже одна какая-то слегка сумасшедшая старушка-профессор.
О событиях на озере напоминали теперь лишь фотографии погибших друзей, стоявшие на полке в моей комнате, а также постоянные ночные кошмары. Почти каждую ночь я просыпался в холодном поту, смотрел на икону, висевшую на стене, и только тогда успокаивался. Мне снилась София… Такая же маленькая девочка с длинными черными волосами, одетая в белую ночнушку, такая же страшная, такая же, какой я ее запомнил.
Сейчас, в субботний вечер, мы с моими новыми друзьями и сестрой сидели в местном парке неподалеку от моего дома, пили пиво и общались. Друзья у меня появились почти сразу после переезда. Стас, мой лучший друг и по совместительству сосед по квартире пришел знакомиться со мной в первый же день нашего переезда. Как потом оказалось, он уже знал, что я из Киржача, и также про историю с чередой убийств, произошедших в этом городе. Он-то и познакомил нас с Оксаной с остальными ребятами. Всего нас в компании было восемь человек: я, Оксана, Стас, Рома, Надя, Алёна, Витя и Маша. Витя и Надя были родными братом и сестрой. Парню было двадцать лет, он был старше девушки на год. Рома был старше нас всех – ему двадцать два года. Жил он в богатой семье, но прошлое у него было не из лучших. В конце мая этого года Рому выписали из наркологической клиники, где он проходил лечение в течении полугода. Как прикалывалась Надя, девчонка восемнадцати лет с рыжими волосами, знавшая Рому уже четыре года, "теперь хоть на венах дырок не видно". Действительно, "дырок", а если без жаргона, пирсинга на теле у Ромы было не мало. У него был проколот язык, бровь, нос, нижняя губа и пупок. Не для кого не было секретом, что Надя флиртует с Ромой, но тот не особо это замечает.
