Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Памятники Сталину сняты, а памятники герою-доносчику остались. Одинаковые памятники - пионер с красным знаменем - воздвигнуты во многих городах, унылый оброк социалистического реализма. В поздних советских исторических исследованиях период коллективизации переписывается заново. В этих сочинениях вообще не упоминается основная задача партии - уничтожение кулачества. Иногда витиевато пишется о воспитании крестьян. Есть работы, где вообще нет слова "кулак". А как с доносительством?

Обратимся к книге Томаша Ржезача "Спираль измены Солженицына", выпущенной советским издательством "Прогресс" в 1978 году, эпиграфом к которой взяты слова Плутарха: "Предатели предают прежде всего самих себя".

Ржезач считает, что доносительство есть следствие трусости. Писатель, которого книга клеймит позором, по мнению автора, доносил с детства. Он "доносил и доносил об антисоветской деятельности... на свою жену... на друзей... на случайного попутчика... на людей близких и далеких". Когда во время войны писателя посадили, ему, по Ржезачу, сбавили срок за доносы, за то, что он стал тайным информатором лагерной администрации. Согласно этой книге, советские органы безопасности использовали этого заключенного "лишь на самой низкой ступеньке - в роли лагерного стукача", которого ждала после этого "нравственная смерть".

Цель книги Ржезача - попытка скомпрометировать всемирно известного писателя. Прозрачен автор - сквозь него виден заказчик данной работы. В то же время книга недвусмысленно толкует образ советского гражданина, сотрудничающего с тайной полицией, как подонка. Советские власти не смогли найти другого способа замарать человека, кроме как распространить массовым тиражом слух о том, что он был стукачом. В портрет доносчика, по этой книге, входят глубокая непорядочность, изворотливость, лживая и грязная душа. У доносчика элементарная психология, характерная для преступника.

Такова напоказ обновленная официальная советская оценка деятельности павликов морозовых, суть которой - аморальность политического доноса в принципе, и мы готовы разделить эту точку зрения.

В отдельные годы пропаганда подвигов Павлика Морозова велась вяло, затихала или даже не одобрялась. Похоже, что властям было не ясно, что с этим мальчиком делать, как его отретушировать. Во втором издании Большой советской энциклопедии написано, что Павлик "разоблачил своего отца"; в третьем - что пионеры "разоблачали вражеские действия кулаков". В третьем издании Малой советской энциклопедии уже не сообщается не только о том, что Павел донес на отца, но и вообще, что он кого-либо разоблачал. Оказывается, он "вместе с крестьянами-бедняками участвовал в изъятии хлеба в период коллективизации". В предисловии к первому изданию "Детской энциклопедии" (1962 г.) Никита Хрущев положительно оценивал Павлика Морозова, назвав его "бессмертным ровесником". Во втором издании Морозова отодвинули и первым назвали малоизвестного героя - деткора пионерской газеты Никину Семина. В третьем издании туманно говорится, что Павлик и другие такие дети "совершили трудовой и гражданский подвиг".

Оболочка мифа оставалась, а суть подменяли: Морозов просто был героем и за это убит. Он многозначительно называется "трагическим героем". Заслуги его выражены в неопределенно-расплывчатых формулировках: "благородный нравственный облик", "пример беззаветного служения народу". Писатель Губарев в своих воспоминаниях, опубликованных в журнале "Молодой коммунист", вообще пересмотрел суть дела. Уже не Морозов предал отца, а наоборот - отец сына: "тяжело до слез переживал мальчик предательство отца". В последних изданиях по истории Морозов вообще не упоминается.

Но - официально пионерская организация еще недавно называлась в печати "гвардией Морозова". Морозов канонизирован. Заскорузлая машина пропаганды крутила одну и ту же пластинку. День его убийства был включен в систему государственных юбилеев. В его честь давались священные клятвы, пионеры в торжественной обстановке брали горсть земли с его могилы, организовывались спортивные игры на приз его имени, уроки мужества с барабанным боем и состязания за право зажечь костер в день смерти героя. Имя Морозова присвоено множеству улиц, школ, библиотек, лагерей, парков, пионерских дружин, колхозов, домов культуры и домов пионеров и даже лесничеству (видимо, потому, что Павлик и Федя Морозовы были зарезаны в лесу). Специальное постановление обязывало создать Национальный парк с мемориалом в деревне Герасимовке.

А в жизни? Все население внутренне отрицает героя-доносчика по чисто практическим соображениям. Воспитывая доносительство, власти достигли обратного результата. Неуважение государства к личности и личной собственности не могло не воспитать ответную реакцию неуважения личности к государству и его собственности. Когда все дети знают, откуда матери потихоньку приносят колбасу, а отцы - гвозди и доски, в семьях все труднее отыскать павликов. Нужны ли дети-предатели руководителям страны?

Идеология требует верности идеалам отцов, а верность подорвана именно доносчиками. Дети ответственных работников всех рангов рвутся на службу в то учреждение, с которым сотрудничал Морозов, не для того, чтобы работать мелкими сексотами, а чтобы больше получать и ездить за границу. Когда требуется доносить, они, разумеется, доносят, но при этом оберегая свою семью. Двойная мораль становится тройной: для себя, для родных и друзей, для чужих. А может, и многослойной, в зависимости от уровня культуры, внутренних табу и обстоятельств.

Формула всеобщего доносительства в новых условиях также не годна: доносить должны те, кому положено, и на тех, на кого сейчас необходимо. Само слово "доносить" звучит для русского уха неприятно, поэтому с шестидесятых годов газеты стали призывать трудящихся "сигнализировать". Система вербовки стала секретной, героев держат на учете без рекламы, но за реальные вознаграждения. Аппарат слежки вырос в несколько раз и усовершенствован с использованием западной компьютерной техники. К тому же технический прогресс сделал донос дистанционным и, кстати, менее обременительным для совести осведомителя.

В глазах все большего числа граждан старомодный стукач энтузиаст превращается в антигероя. В компании про незнакомого человека осторожно спрашивают, не Павлик ли он Морозов. Трудно найти среди уважаемых авторов того, кто взялся бы теперь восхвалять подвиги доносчика 001.

Так, может быть, проститься с мифом, реабилитировать жертвы морозовских процессов и назвать реальных убийц? И, вообще, может, больше не надо ни новой, ни классовой морали, вернемся к обыкновенной, то есть человеческой?

Ан нет! Один ответственный партийный работник объяснил нам, что разрушать представление о героях - это тяжелое нравственное потрясение, и делать это трудно. Сейчас многие знаменитости воруют и спиваются. Поэтому имена живых героев присваивать учреждениям запрещено. А старые герои проверены. Павлик немного устарел, заключил этот партийный работник, но еще пригодится.

Власти в стране волнует применительно к истории практическое соображение: обвиняя своих предшественников, доказать, что они, новые руководители, лучше. Уходит поколение функционеров, сверстников Морозова, коим за семьдесят, те ровесники Октября, которые, обладая качествами Павлика, долго занимали ключевые позиции в партии. Все, чем они владели, а владели они всем, было достигнуто благодаря морали Морозова. Казалось, герой умрет вместе с ними. Но нынешнее поколение лидеров пробиралось к власти тем же способом, ибо другого, открытого, демократического не было. Невозможно представить себе, что человек вошел в правящую верхушку без кооперации с органами. Даже если завтра власти откажутся от Павлика Морозова, послезавтра они заменят его другим мифом. Эпохи и лидеры меняются, а призывы доносить живут, покуда живет тоталитарная система. Случайно ли это?

Во всех утопических моделях государства осведомителям отводилась важная роль в охране модели от посягательств ее разрушить. Но вот утопическая схема реализована, а нет ни обещанной свободы, ни благоденствия.

40
{"b":"60222","o":1}