Мари расплылась в улыбке:

- Но вы доказали, что он был неправ.

- Доказал. - В его голосе не слышалось торжества, лишь меланхолия.

- А он признал, что был не прав?

- Нет. И оно понятно - настоящие мужчины не извиняются. Кроме того, он умер еще до того, как я сколотил свой первый миллион. - Он взмахнул руками, обводя комнату вокруг. - Это всё было для неё. И сейчас я должен держаться ради неё. Я не отступлюсь. Даже если она не со мной, я буду делать это ради неё.

- Она всё ещё любит вас.

Так удивительно легко продолжать этот душевный разговор и не смотреть друг на друга.

- Ваш голос её волнует. У нее начинает быстрее биться сердце, когда вы рядом с ней.

- Думаешь, она всё ещё понимает?

- В какие-то дни, в какие-то мгновения - да. Когда я только начинала работать, ей нравилось просматривать старые фотоальбомы. Мне кажется, это был её способ цепляться за старые воспоминания. Она рассказывала мне различные истории: о вас двоих в молодости, о мистере Самюэле и мистере Антоне. У вас обоих было, даже есть то, что посчастливилось испытать очень маленькому количеству людей.

Натаниэль посмотрел на часы.

- Мария, время уже далеко за половину четвертого. Тебе нужно немного поспать. Я останусь здесь до утра. Можешь сменить меня через три часа.

Когда она не сдвинулась с места, он поднялся и взял её за руку. Девушка заметила блеск в его глазах. Он размышлял о другом времени и другом месте.

- Я настаиваю на этом. Я хочу, чтобы ты немного отдохнула.

Она позволила себя поднять, её рука по-прежнему оставалась в его ладони.

- Спокойной ночи, Натаниэль.

В присутствии остальных она обращалась к нему официально. Но во время их личных разговоров она уже давно не звала его мистером Роулзом.

Все это не было запланировано. И не было правильным. Он стоял, держа Мари за мягкую тёплую руку, а их грудные клетки соприкасались. На ней из одежды была ночнушка, а на нём - только футболка. И в этот миг что-то изменилось. Они оба это осознали, но никто из них не произнёс ни слова.

Натаниэль Роулз привык брать от жизни всё, что хочет. И всё, чего он хотел больше всего на свете, была его жена. Но судьба жестока, и она оказалась ему недоступна, как бы долго или сильно он ни старался. Всю свою жизнь он работал, чтобы дать ей всё самое лучшее. Но он не смог дать ей здоровья.

Перед его глазами была Шаррон такая, какая она была и какой перестала быть. В его же руках сейчас находилась живая и волевая энергия, заключённая в прекрасной заботливой девушке. Глядя в её светло-серые глаза, он заметил искру там, где только недавно блестели слёзы.

И хотя он всё ещё крепко держал её за руку, а их сердца отчаянно бились в соприкасающихся грудных клетках, Натаниэль видел, как Мария отвела свои блестящие глаза в сторону. Ему не хотелось терять этот живительный источник. В нём таилось больше жизни, чем за последнее время он держал в своих руках. Он нежно приподнял подбородок Марии и заговорил глубоким грудным голосом. За всё время их бесед она никогда не слышала такого тона:

- Тебе нужно пойти в свою комнату. И я бы предложил тебе запереть свою дверь.

Ее напугал вложенный им в эту фразу подтекст. И дело не в том, что Мари испугалась Натаниэля, она испугалась возбудивших её желаний. Всё-таки уже долгое время она не была с мужчиной, и ни разу - по согласию. Впервые в жизни ее мысли были в ладах с чувствами. Как о таком можно думать, когда всего в полуметре от нее лежит мисс Шаррон?

Её голос, практически неузнаваемый даже для неё самой, тоже раздался откуда-то из глубины:

- Разве все выполняют в точности то, что вы им говорите?

Ей понравилось то, как он улыбнулся. Это было намного лучше печали.

- Каждый, кто считает себя умным.

- Я никогда не претендовала на то, чтобы быть умной.

Натаниэль возвышался над Марией своим ростом в два метра. В ней же было около ста семидесяти шести. В молодости из-за своего роста она чувствовала себя нескладной. Сейчас же он казался идеальным. Её голова прекрасно умещалась под его подбородком. А когда он приподнял ее лицо, то между их губами осталось буквально несколько миллиметров. Следующие минуты показались ей часами. Его губы устремились вперёд, а она не попыталась его остановить.

Вероятно, она подалась ему навстречу, возможно, поднялась на цыпочках. По правде говоря, им пришлось преодолевать не такое большое расстояние. Так что в этот миг вопрос «кто» был не настолько существенен, как вопрос «почему». Но важнее всего был вопрос «что». Что они делали?

Его губы были полными, тёплыми, твёрдыми и подходящими. Их обоих поглотила печаль от того, как в последнее время резко сдала Шаррон. Возможно, среди холодной мрачной зимы Нью-Джерси, когда надежда кажется потерянной, есть место для вспышки радости.

- Если ты не скажешь мне остановиться сейчас, то не обещаю, что я смогу остановиться потом.

Но Мария хранила молчание. И когда он увлек её за руку в соседнюю комнату, она охотно последовала за ним. Она не надеялась, что они оба избавятся от своего одиночества. Разве могут посреди этой одинокой жизни неправильные отношения действительно стать правильными?

Глава 20

- Сила исходит не от выигрыша. Ее развивают ваши битвы. Когда вы проходите через испытания и решаете не сдаваться, это и есть сила.

Махатма Ганди

Клэр облизала ложку и удовлетворённо вздохнула:

- Превосходно.

Она подняла кастрюлю с зеленым соусом и отставила в сторону, чтобы тот охладился. Пустой желудок скрутило от витавших в воздухе аппетитных запахов. Кухня Эмбер сияла от тепла и богатого аромата запекающейся рыбы. Она нажала на экране духовки изображение подсветки и осветила маленькую полость. Внутри она разглядела филе свежей тилапии, жарящееся в горячем растворе масла и лимонного сока. Клэр сверилась с часами. «Гарри должен появиться с минуты на минуту», - подумала она.

Вернувшись к верхней части плиты, она проверила уровень воды в кастрюле. Вскоре она поместит туда спаржу, где та смягчится до состояния аль денте. Микс-салат, слегка приправленный малиновой винегретной заправкой, уже подан к столу, как и открытая бутылка Каберне. Клэр поставила фужеры для вина рядом с высокими бокалами для воды.

После душа она нашла в гостиной свой айфон и прочитала ответ Гарри: «УЖИН - ЭТО ВЕЛИКОЛЕПНО. НАМ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ».

Клэр не понимала, почему слово «поговорить» звучит так угрожающе, но именно так оно и было. Она тут же ответила: «ЭМБЕР НЕТ ДОМА. КАК НАСЧЁТ ТОГО, ЧТОБЫ ПОУЖИНАТЬ ЗДЕСЬ? БОЛЬШЕ УЕДИНЕННОСТИ ДЛЯ РАЗГОВОРА». И наконец-то выдохнула, когда в ответ пришло его сообщение: «КОНЕЧНО».

Клэр снова посмотрела на часы - прошло ещё три минуты. Казалось, будто мир вращается в замедленной съемке. Она нажала несколько кнопок на музыкальном центре, охватывающем весь дом Эмбер, и услышала льющийся через скрытые динамики звучный голос Майкла Бубле.

В отличие от большинства вечеров, когда Гарри возвращался домой к 18.30, сегодня вечером он отправил сообщение с извинениями за непредвиденную задержку. Клэр не притронулась к тилапии до 19.45. После этого он прислал сообщение, что уже в пути. Учитывая количество машин на дорогах, короткая поездка могла занять полчаса. Без пробок - меньше десяти минут. Она посмотрела на таймер - ещё четыре минуты.

На часах 20.17. Где же он?

Когда прозвучал сигнал таймера, заставивший Клэр столкнуться с реальностью своей всё ещё одинокой квартиры, она вытащила рыбу из духовки и поставила её в микроволновую печь, чтобы та не остыла. Инстинкты подсказывали ей позвонить или отправить Гарри сообщение. Но она к ним не прислушалась. Вместо этого она налила себе бокал вина и стала бесцельно слоняться по квартире.

В гостиной она всматривалась сквозь большие окна в ночное небо. Внизу мерцала освещенная долина, сияние уличных фонарей, машин и зданий. Верхняя часть напоминала ей бархатные горы, усиливающие черноту неба. И только в углу тьму немного рассеивали слабые проблески света. К сожалению, огни города затмевали скрытое сияние далеких звёзд.