К ночи 28 февраля ситуация в Москве становится более накалённой. Около полуночи происходит столкновение 1-й артиллерийской бригады, направлявшейся к Городской думе, с двумя взводами жандармов⁵. Утром улицы Москвы начинают заполняться рабочими, покинувшими цеха и рабочие предместья. Демонстрации с красными знамёнами и пением революционных песен начинают стягиваться к центру города. В районе Яузского моста шествие рабочих было остановлено полицией. Помощник пристава, убивший во время попыток рассеять демонстрантов молодого рабочего Иллариона Астахова, был сброшен в реку, полицейский кордон смят. Столкновения рабочих с полицией происходят и в районе Каменного моста. Однако к этому времени солдаты нескольких полков отказались выйти из казарм для «подавления» беспорядков, а без использования армии попытки хоть как-то утихомирить улицу были уже бесплодны. В донесении генерала Мрозовского в Ставку 1 марта ситуация подавалась по-военному чётко: «В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров»⁶. 2 марта 1917 г. всё было закончено, в руках восставших оказались важнейшие объекты города – почта, телеграф, телефон, Кремль, арсенал, вокзалы, охранное отделение⁷. Бывший губернатор М. Н. Татищев и бывший градоначальник были арестованы. Под арестом оказался и командующий округом⁸.

Как и повсюду, в ЦПР февральско-мартовский переворот означал радикальное упразднение прежних структур и органов управления. Но это ещё не решало главного, по определению В. И. Ленина, вопроса всякой революции – вопроса о власти⁹. Двоевластие – вот что сразу и на долгие месяцы определило специфику российской революции 1917 года.

Вероятно, со временем придётся отказаться от уже устоявшейся в науке концепции «двоевластия», по крайней мере, пересмотреть её. Некоторые исследователи уже сейчас не отрицают того факта, что для провинции понятие «двоевластие» не даёт возможности адекватно отразить происходившие там политические процессы и что на местах организация системы управления приобрела значительно более сложную конфигурацию¹⁰. Всё это заставляет сегодня внимательнее отнестись и к самому понятию «двоевластие», и к тому явлению, которое стоит за ним. Не случайно современники революции уже тогда говорили о десятивластии, как это делал кадет Е. Н. Трубецкой, о многовластии, как это делал лидер партии Народной свободы П. Н. Милюков, а то и просто о безвластии, как это делал комиссар Саратовской губернии Н. И. Семёнов. По сути, как справедливо отмечает Г. А. Герасименко, в тот момент на власть претендовали все партии, организации и учреждения и соотношение между ними складывалось самое разное¹¹.

Какими путями в дальнейшем вероятнее всего пойдёт изучение двоевластия? Представляется, что с методологической точки зрения много интересного и нового в понимании этой проблемы может дать взгляд на русскую революцию 1917 г. как на революцию самоуправления. Процесс формирования новой государственности в силу ряда обстоятельств изначально шёл и сверху, и снизу. Причём снизу в этом процессе участвовали гораздо более широкие демократические слои, что при определённых условиях могло существенно стабилизировать новую власть и нивелировать разбуженные революцией антагонизмы. Общие для страны закономерности особенно наглядно проявились в сердце России – Москве и фабрично-заводских городах и посёлках, прилегающих к ней.

Первоначально, так же как и в столице, в провинции на первые позиции в организации новой власти выдвинулись те учреждения, которые действовали ещё до революции и хоть в какой-то мере зарекомендовали себя в политической жизни, в частности, в Москве, таким средоточием общественной жизни в первые дни революции сделалась Городская дума¹². Как и другие подобные органы городского самоуправления в царской России, Московская городская дума находилась под сильным влиянием консервативных кругов¹³. Тем не менее кризис самодержавия в последние месяцы его существования был столь глубок, что прошедшие в декабре 1916 г. перевыборы в Московскую городскую думу принесли убедительную победу кадетам. Из 160 мест они получили 149. Петербургское правительство в сложившейся ситуации предложило Московскому по городским делам присутствию новый состав думы не утверждать. Страсти, бушевавшие вокруг Московской городской думы на рубеже 1916-1917 гг., и делали её центром притяжения революционных симпатий как непосредственно перед свержением царизма, так и в первые несколько дней после него¹⁴.

Однако очень скоро либеральным деятелям пришлось задуматься над тем, как в условиях нараставшей анархии сохранить хоть какую-то организованность в действиях революционных сил и не упустить лидерство из своих рук. Выход был очевиден – необходимо было срочно приступать к формированию институтов новой, революционной, власти. Инициативу в этом вопросе в Москве первоначально взяли на себя круги, близкие к Земгору, Московскому военно-промышленному комитету, кооперации и подобным им общественным межпартийным организациям. Один из наиболее ранних шагов, направленных на формирование новой власти, относится к 27 февраля 1917 г., – в этот день в 12 часов пополудни на квартире П. П. Рябушинского состоялось совещание членов Всероссийского союза торговли и промышленности. На нём было принято решение о создании Комитета общественных организаций Москвы (КООМа). Вечером того же дня решение это начало проводиться в жизнь на совещании в Московской Городской думе. Присутствовавшие на нём общественные деятели второй столицы, в том числе прежний городской голова М. В. Челноков, постановили избрать особый организационный комитет, в задачи которого входили недопущение анархии и организация власти¹⁵.

На следующий день выбранное накануне бюро в составе 28 человек в помещении Думы продолжило работу по организации КООМа. Параллельно с этим обсуждение вопросов организации новой власти в городе продолжилось на экстренном заседании бюро Московского военно-промышленного комитета (МВПК). Выступившие на нём С. А. Смирнов и П. П. Рябушинский сообщили о том, как идёт в городе процесс конструирования новой власти. Их доклады были встречены с одобрением¹⁶. По итогам обсуждения МВПК принял специальное заявление, вскоре опубликованное в прессе. В нём московские торгово-промышленные круги выразили полную поддержку происходящим в стране переменам¹⁷. В тот же день аналогичное собрание провели члены Главного комитета Земского союза, где так же была поддержана идея создания в городе революционной власти. При этом подчёркивалось, что «московское губернское земство должно участвовать в объединяющем органе»¹⁸. Усилия цензовых элементов завершились успехом, и 28 февраля КООМ был создан¹⁹.

Таким образом, создание Комитета общественных организаций Москвы явилось не таким уж стихийным, как это могло бы показаться на первый взгляд. Более того, как странно это ни покажется сегодня, в его формировании принимали участие не только разного рода организации цензовых элементов, и прежде имевшие определённое влияние на государственные структуры, – немалую активность в создании этого органа «революционного представительства» проявили и прежние органы власти, которые, казалось бы, должны были придерживаться контрреволюционных, реставраторских позиций. Первое заседание КООМа открылось в 5 часов дня 1 марта 1917 г. В его состав входили представители от Городской думы, городской управы, от земств, Земгора, ВПК, кооперативных, биржевых, общественных и рабочих организаций. Производятся выборы в президиум Комитета: председателем становится С. Н. Прокопович, его заместителями – И. И. Егоров и Н. М. Кишкин. Позже проходят выборы во Временный исполнительный комитет КООМа и его Президиум, здесь руководящие лица остаются теми же, но теперь председательское кресло достаётся Кишкину. На первом же собрании КООМа было решено «объединить всю власть над городом Москвой». Несколько позже публикуется специальное воззвание к населению города, в котором подчёркивалось, что все распоряжения Комитета подлежат безусловному исполнению всеми учреждениями и лицами²⁰.