Ясно, однако, что даже при наличии революционного сознания и революционной организации, политическое приложение марксизма в России осталось бы отвлеченной игрой ума и политических принципов, не возникни такие условия, которые прямо подразумевали необходимость его использования в экономике. Заимствованный из весьма неопределенного будущего, марксизм тем больше имел шансов на существование, чем большие затруднения переживало хозяйство, чем большие усилия требовало преодоление кризиса, в первую очередь, экономического.
В обычные времена довольствуются обычным. В хорошие времена часто даже склонны потерпеть. В плохие времена спасти иногда может только нечто из ряду вон выходящее.
Война смела самодержавие, несостоятельное ни в военной, ни в хозяйственной, ни в политической областях. На смену ему пришло правительство буржуазии – Временное правительство.
Развал экономики и парализованный войной внутренний рынок требовали государственных монополий и централизованного вмешательства. Сохраняется мобилизация промышленности через систему ВПК (военно-промышленных комитетов), создан ГЭК (главный экономический комитет), занимавшийся вопросами экономической политики, сохранены особые совещания по обороне, топливу, продовольствию.
25 марта 1917 года введена хлебная монополия. 5 мая создано министерство продовольствия. На него было возложено заготовка и снабжение населения как продовольственными, так и непродовольственными товарами и регулирование условиями рыночного оборота – установление цен, железнодорожных тарифов и т.п.”53
14 сентября объявлена сахарная монополия. Август 1917 года объявлена государственная монополия на твердое топливо Донецкого бассейна.
Однако, монополии и политика твердых цен вызвали резкое сопротивление промышленников, не реализовавших свои запасы, и состоятельных аграриев, скрывавших хлеб. При бестоварье, разрухе транспорта и отсутствии решительных мер против саботажа осуществление хлебной и другой иной монополии встречало большие трудности.
“Продовольственный вопрос главным образом упирался вовсе не в крайний недостаток зерна в стране, а в трудности его изъятия у держателей хлеба… Все излишки хлеба по производящим губерниям оценивались к 1917 году цифрой свыше 600 млн. пудов, при потребности в хлебе в недородных и потребляющих губерниях до 180 млн. пудов”.54
Поступление хлеба падало.
“После некоторого увеличения заготовок в сентябре 1917 года (46,7 млн. пудов), в результате повышения закупочных цен в два раза, октябрьские заготовки дали всего 27,4 млн. пудов и были выполнены всего на 19% от месячного планового задания. Крестьяне в производственных губерниях категорически отказывались сдавать хлеб и подвозить его в города, пока на рынках не будет в достаточных количествах промышленных товаров”.55
Производство же последних сокращалось. Промышленники требовали повышения цен и обуздания рабочих, прибегая к локаутам и закрытию предприятий. Выпуск чугуна в 1917 году упал до 98,9 млн. пудов по сравнению с 231,9 млн. пудов в 1916 году, железа – до 155,5 млн. пудов против 205,8 млн., угля – с 1,95 млрд. пудов до 1,75 млрд. пудов, нефти – с 492 млн. пудов до 422 млн. пудов.56
Рост государственных расходов в связи с продолжением военных действий подталкивал к эмиссии денег; обесценивание рубля привело к непомерному росту рыночных цен.
“За второе полугодие 1917 года количество бумажных денег в обращении увеличилось по сравнению довоенным полугодием 1914 года в 8,2 раза, а товарные цены в 11,7 раза. Керенки 20 и 40 рублевого достоинства выпускались без всякого учета их эмиссии, без номеров, целыми лентами и настолько наводнили страну и обесценились, что расчеты производились не на рубли и отдельные дензнаки, а на фунты бумаги, на которой были напечатаны керенки”.57
Рыночная экономика угасала. Буржуазия оказалась неспособна спасти хозяйство России. Безнадежность положения признавалась даже самими членами Временного правительства. Продолжением войны и оттяжкой аграрного закона оно подписало себе приговор.
В конце лета 1917 года, после некоторого затишья начались открытые выступления крестьян против помещиков, разгром и поджоги усадеб, захват и своз урожая, раздел скота, инвентаря и т.п. Правительство ответило карательными экспедициями и законом об аренде помещичьих земель – законом, выработанным министром-эсером С. Масловым с отступлением от аграрной программы эсеров о безвозмездной конфискации помещичьих земель.
Происходит перелом – “в крестьянской стране, при республиканском правительстве растет крестьянское восстание”.58 Победа большевиков теперь обеспечена благодаря отрыву крестьянства от эсеров.
“История периода с февраля по октябрь 1917 года есть история борьбы эсеров и большевиков за крестьянство. Судьбу этой борьбы решил коалиционный период, период керенщины, отказ эсеров и меньшевиков от конфискации помещичьей земли, борьба эсеров и меньшевиков за продолжение войны, июньское наступление на фронте, смертная казнь для солдат, восстание Корнилова… Дальнейшее затягивание войны лишь подхлестывало революцию и подгоняло миллионные массы крестьян и солдат на путь прямого сплочения вокруг пролетарской революции. Без наглядных уроков коалиционного периода диктатура пролетариата была бы невозможна”.59
Итак, буржуазия не смогла “довести до конца буржуазную революцию”, не справилась с экономическими затруднениями, вызванными войной, прежде всего политически. Она не смогла пойти против себя самой, против своих частных эгоистических интересов, так как, по всей видимости, не имела отчетливого самосознания своего общего интереса, не имела дальновидных политических лидеров.
Оставалось на выбор: либо военная диктатура контрреволюции, спасающая буржуа за его счет и в громадной степени за счет народа, поэтому, может быть, уже ничего не спасающая; либо военная диктатура народа, то есть пролетариата и крестьянства, с вполне определенными целями:
– конец войне, землю – крестьянам, а следовательно, – условия для существования разоренному сельскому населению,
– контроль за промышленностью, национализация банков и т.д., а следовательно, – условия существования для рабочих, для обывателей, для мелкой буржуазии городов.
У большевиков была программа “национального спасения”. У буржуазных партий, как выяснилось, никакой действенной программы не оказалось, не было сколь-нибудь отчетливого сознания ситуации, сильных политических лидеров, способных осуществить то же самое, что сделали большевики, но в пользу буржуазии.
В этом смысле, за свою слабость и за силу эсдеков русский буржуа должен благодарить царя, заботливо опекавшего его все предреволюционные пятьдесят лет.
“Так сложилась диктатура пролетариата в России”
Оригинальность политических и экономических взглядов большевиков сомкнулась с хозяйственной необходимостью и в обстановке военного и экономического краха, развала имперского порядка революционная социал-демократия осуществила ряд экстраординарных мер, таких как:
– немедленное заключение мира,
– национализация земли и передача ее в вечное пользование крестьянам,
– национализация банков,
– рабочий контроль, а в дальнейшем национализация крупной промышленности,
– всеобщая трудовая повинность,
– монополия внешней торговли, организация централизованного и, по возможности, планомерного управления народным хозяйством в первую голову через учет, через статистику.
”Мы за централизм… и за план пролетарского государства, пролетарского регулирования производства и распределения в интересах бедных, трудящихся и эксплуатируемых против эксплуататоров”.60
Первым условием восстановления народного хозяйства был мир – конец бессмысленному потреблению людей и ресурсов.
Аграрная революция, передача земли крестьянам означала быстрое капиталистическое развитие сельскохозяйственного производства на базе мелкого крестьянского хозяйства, окончательно освобожденного от пут феодальных пережитков. Национализация земли закрепила за пролетарским государством крупнейший источник доходов – земельную ренту.
