— Она говорила с вами обо мне?

— Если ты имеешь в виду, уж не жаловалась ли она, то нет. Категорически нет. Такие, как Рей, даже умирая, причитать не станут. Пустыня хорошо ее закалила. На твое счастье — и за что только счастье достается таким дуракам?..

Они беседовали долго — кажется, больше часа. Тирады Маз как будто нарочно испытывали выдержку человека, сидящего перед нею. Женщина активно жестикулировала, всем своим видом демонстрируя возмущение и озабоченность.

— … Подумать только, ведь в последнее время гости мне все уши прожужжали об устрашающем темном лорде, о «новом Вейдере», воплощении зла и хаоса. И что же я теперь вижу? Что, скажи мне?! Юного недотепу, которому так же далеко до своего деда, как далеко этому пугалу, Сноуку, до покойного Палпатина, будь он трижды проклят!.. Да содрать с тебя маску и черные тряпки — и что останется? Голая, испуганная душонка! Чего ощетинился? Не нравится, когда у других тоже находятся для тебя бранные словечки? Молчи, молчи, дурень…

Бен и вправду молчал, стараясь уложить в голове всю немыслимую абсурдность происходящего. Незнакомая миниатюрная женщина отважилась напасть на него и отчитать, словно провинившегося школьника. Изумление в душе Бена было настолько велико, что пока брало верх над обычной его вспыльчивостью, и парень вместо того, чтобы возмутиться, лишь глупо хлопал глазами, сконфуженно потирал руки и вжимал голову в плечи. К тому же, в голосе его собеседницы присутствовало что-то, против чего бессильна всякая ярость — словно ветер против камня; против крутой, несокрушимой скалы.

Маз тем временем продолжала. Она и не думала умолкать.

— И он еще чем-то недоволен! Еще смеет издеваться над несчастной девочкой! Ты должен не роптать на судьбу, а благодарить ее за то, что именно Рей ободрала с тебя весь твой темный лоск. А ведь это мог бы сделать и кто похуже…

Последние слова собеседницы заставили юношу посерьезнеть. Похоже, он понял, кого Маз имела в виду, причем, понял тотчас.

— Он существует лишь тем, что пожирает чужие жизни. И ты полагаешь, что он пощадил бы твою?

Бен с видом искренней убежденности принялся качать головой.

— Я нужен ему для другого…

— Как живая икона? Возможно. Но до поры, не более. Пока идет война, ты, конечно, важнее там, в эпицентре — чтобы щеголять перед толпами штурмовиков своими умениями и славой «нового Вейдера», а заодно исполнять грязную работенку, которую не поручишь обычным солдафонам. Ну, а что потом? Никогда не думал об этом? Что будет с тобой, если Рэкс победит, а Империя возродится из пепла, как он того хочет? Не выйдет ли так, что «новый Вейдер» сделается в глазах императора не только бесполезным, но и опасным?

Тут Маз выпрыгнула из кресла и, приблизившись к койке, застыла со сложенными на груди руками. Шутки окончились, вдруг осознал Бен. Женщина взглянула в самую глубь его глаз, беззвучно взывая к его сознательности, к его благоразумию.

Рей бы узнала этот взгляд. Точно так Маз смотрела на нее тогда, в подвале кантины, когда девушка обнаружила сейбер Энакина Скайуокера…

— Подумай-ка, парень. Уж чем-чем, а мозгами Сила тебя не обделила, так задай им работу, хатт побери! Для чего ему нужен ученик? Всегда один, всегда под боком. Молодой, здоровый, крепкий. Одаренный Силой. Покорный, открытый, сломленный… Его собственное тело ведь никуда не годится, оно гниет изнутри и разлагается. Галлиус Рэкс умирает. При помощи ситхского колдовства ему удается продлить агонию, но не более того. Прикованный к источнику своего убогого существования, словно погребенный в склепе. Не то пленник, не то труп.

— Он говорил, что может исцелиться.

— Верно. Есть один способ, и тебе он известен.

Лицо темного рыцаря перекосилось от ужаса и отвращения.

— Послушай, Бен, — продолжала Маз каким-то другим, куда более тихим и глубоким голосом, — не я должна говорить тебе все это. Но если уж так случилось, что больше некому… впрочем, ты и сам все понимаешь, я по твоему лицу вижу. Тебе ноги нужно целовать этой девочке! Ей и моему бедному малышу Чуи. За то, что они не бросили тебя, вырвали, выцарапали назад из преисподней. Иначе это он, Рэкс, однажды сорвал бы с тебя маску и лишил бы всего твоего напускного величия, а после… поверь, даже застенки Святилища показались бы тебе раем. Ты ведь знаешь об экспериментах Плэгаса, не так ли? «Если тело спасти невозможно, необходимо отыскать новую оболочку». Спроси-ка себя, не таков ли его план? Он ведь даже не особо-то и скрывал от тебя свои намерения, верно? Неужели ты настолько доверял этой твари, что добровольно не замечал очевидного? — Маз с сомнением прищурилась. — Или надеялся, что однажды сам сможешь его одолеть? Если так, то ты истинный внук Эни Скайуокера! Нет, честное слово, чтоб ворнскры задрали всю вашу треклятую родню!..

— Но внук Вейдера… — процедил Бен, стремительно бледнея.

Маз назидательно подняла палец вверх.

— Не забывай, малыш, Вейдер был Избранным, порожденным самой Силой. И кроме того, он был давним врагом Рэкса. Разве бывший гранд-адмирал может унизить своего врага больше, чем стать его потомком? Подменить собой само будущее Скайуокеров и сорвать при этом немалый куш — вселиться в тело с таким количеством мидихлориан, которое доступно только Избранному.

Они замолчали.

На Бена было страшно смотреть. Бледный, как полотно, он сидел, низко опустив голову, и изучал взглядом свои чуть заметно подрагивающие руки. Самые глубинные, самые сокровенные его страхи вдруг показались наружу, облеченные в слова весьма однозначно. Все, что он раньше считал не более чем туманным и смешным подозрением, обрело немилосердную ясность.

— Нет, нет, я вам не верю… — наконец отчаянно пролепетал молодой человек.

Маз тяжело глянула на него — с осуждением и состраданием.

— Не принимай близко к сердцу мою болтовню, Бен. Это лишь брюзжание глупой старухи, не более. Моя задача — подбросить немного пищи твоим мозгам.

— Я шесть лет служил Верховному лидеру. Он давно мог бы расправиться со мной, если бы хотел именно этого. Какой смысл понапрасну терпеть страдания, когда средство избавления давно у тебя под рукой?

— Да полно тебе! — Маз отмахнулась, давая понять, какого она мнения о столь жалком аргументе. — Ты нарочно цепляешься за соломину и говоришь глупости, нисколько не соответствующие своему природному умению соображать. Право же, стоит тебе немного пораскинуть мозгами — и ты сам найдешь достаточно причин, отчего Галлиус оттягивал кульминацию своего замысла. Одну из них ты уже назвал: зачем сразу убивать того, кто может оказаться полезным? Куда лучше сперва взять с потомка Вейдера все, что можно. Превратить его в эмблему своей тирании, а после — самому насладиться его лаврами. Он дождался бы окончания войны, и уж тогда выпил бы твою жизнь до дна, а твое тело стало бы новым жильем для его духа — этот темный ритуал венчал бы победу императора Рэкса, и он в твоем обличье стал бы править галактикой. Это вполне в его духе, ты не находишь? Впрочем, может быть и другая, более весомая причина. Ты должен знать, что для ритуала нужно полное подавление воли. Прежде, чем овладеть чужой жизнью, необходимо овладеть душой. Вероятно, что-то в тебе еще сопротивлялось; что-то мешало Сноуку взять то, что он хочет. Что именно, это уж тебе виднее. Однако мне известно, что, несмотря на звание магистра, ты продолжал считаться его учеником. Он говорил, чего тебе не хватает для завершения обучения?

— Самоконтроля. Умения противостоять соблазнам Света.

Реакции Маз, которая последовала за его признанием, Бен, честно говоря, не ожидал, хотя казалось бы, после всех прозвучавших слов его уже ничто не должно бы удивлять. Женщина просто рассмеялась, глядя ему в глаза, самым смелым, безапелляционным образом. Ее громкий и беспощадный, сопровождаемый легкой судорогой смех казался таким же всепроникающим, как вода; он разом наполнил собой помещение, не оставив ни одного уголка, где можно было бы от него спрятаться. Маз держалась за живот, согнувшись пополам, и сквозь приступы неудержимого хохота, успевала приговаривать: