Она вновь взяла Органу за руку, увлекая за собой.

Лея еще раз бросила взгляд на бескрайнюю черноту космоса. Крифф, Силгал была права! Медлить нельзя. Если этот бесконтрольный энергетический всплеск — результат столкновения Рей и Рэкса, буря наверняка продолжит расти. Еще немного — и они не смогут улететь. Возможно, и сейчас уже поздно. А Рей… если она оказалась в эпицентре, ей и вправду уже ничто не поможет.

Остается уповать на то, что и Галлиус Рэкс не сумел улизнуть.

Их процессия спустилась вниз и направилась туда, где находился один из пострадавших ангаров. Пару раз Лее, несмотря на спешку, приходилось останавливаться, чтобы перевести дух.

Здесь, на нижних уровнях еще встречались живые существа — чаще всего раненые, не сумевшие убраться вовремя. Генерал распорядилась, чтобы все, кто может идти, шли за ними и помогали тем, кто сам передвигаться не в состоянии.

Внезапно Лее захотелось хлопнуть себя по лбу, да покрепче. Разумеется! Рей попала на борт, никем не замеченная, через одну из дыр, проделанных истребителями Первого Ордена.

— По, тот корабль, который тебе встретился… такой остроносый и весь блестит, как зеркало? — мягко уточнила Органа.

Молодой человек уверенно кивнул.

— Да-да, он самый.

— А дроид часом не оранжевого цвета?

— Вроде бы… оранжевые полосы.

Лея коротко расхохоталась.

Что ж, следовало ожидать, что Рей прилетит сюда на «Нефритовой сабле». Однако то, что она решила взять с собой BB-8, стало для генерала неожиданностью, хотя и приятной во многих отношениях. Лея живо представляла себе восторг маленького дроида, когда он наконец, впервые за несколько, лет встретил своего лучшего друга. Конечно, то, что По не помнит его, должно было порядком разочаровать и огорчить малыша, но кто знает, возможно, у этих двоих получится подружиться заново?

Завидев корабль брата, Лея широко заулыбалась. Все-таки им повезло, что «Сабля» не пострадала в бою, и что штурмовики, отступая, ее не взорвали.

Внутри их встретил BB-8. Органа с радушным видом кивнула ему: «Ну что, малыш, когда выберемся из этой заварушки, мы с собой обстоятельно поговорим. Полагаю, ты можешь рассказать мне много интересного…»

BB-8 пропищал что-то неопределенное и, развернувшись, покатил в пилотскую рубку.

Прежде чем подняли рампу и задраили шлюз, Лея в последний раз взглянула на обрывок коридора. Ее не покидало чувство, что она оставляет что-то важное…

В рубке генерал застала По на месте пилота. Молодой человек сосредоточенно разглядывал главную консоль. BB-8 вертелся у его ног, больше ни на миг не покидая товарища.

— Нам придется прорываться через энергобурю, — напомнила Лея, почему-то несказанно довольная. Впервые за три года она почувствовала в том человеке, которым теперь стал По, что-то старое. Что-то родное.

За последние три года Дэмерону пришлось заново овладевать навыками пилота. Он был вынужден учиться всему буквально с нуля и, признаться, здорово продвинулся. Хотя былая сноровка к нему так и не вернулась, и кто знает, вернется ли вовсе.

Лея осторожно приземлилась в соседнее кресло.

— Справитесь, коммандер?

— Попробую, — По сосредоточенно утер пот со лба.

В конце концов, не его ли раньше называли «лучшим пилотом Сопротивления»?

***

«Единственный способ тебя спасти — помочь тебе стать той, какой тебя создала природа».

Теперь Рей сполна убедилась в справедливости этих слов. Только дав наконец себе волю, она осознала, какой мукой было пытаться противостоять своей истинной, изначальной сути.

Сердце бури было в ней. Удивительная, неукротимая энергия рвалась через нее сюда, в этот мир. Сила пронизывала ее и расходилась кругом гигантскими волнами. Это были прекрасные, восхитительные ощущения. Никогда еще Рей не чувствовала себя так привольно. Она держала в руках саму Силу и могла повелевать ею, как ей вздумается. Ее душа и тело преображались…

Она вырывалась на свободу, сбрасывая оковы плоти. Это не было смертью; это было избавлением. Рей не переставала быть собой; напротив, никогда еще она не чувствовала себя так целостно, так полноценно, как в эти минуты.

Постепенно Рей поняла, что слабеет с каждой минутой. Что Сердце бури, проходя через нее, забирает ее силы. Однако почему-то она не испытывала страха, даже когда поняла, что уже не может противиться.

Она боялась только за Бена.

Она пыталась передать ему свою Силу. Дать шанс раз и навсегда победить врага. Но что-то не получалось. Ее мощь была слишком велика. Поток Силы был готов смести сознание Галлиуса Рэкса, и вместе с ним — сознание Бена. Буря угрожала вот-вот уничтожить их обоих.

Рей с ужасом осознавала, что происходит. Вместо того чтобы помочь любимому, она убивала его.

Да, она выпустила бурю. Но не могла ее контролировать.

Она держала руки на груди Бена, не в силах пошевелиться, не в силах разорвать свою связь с ним. Все, что ей оставалось, это наблюдать, как его уносит в водоворот нескончаемой боли, наполненный обрывками воспоминаний — тяжелых, болезненных воспоминаний, которые впивались в сознание, жестко разрывая его на клочки*.

Она кричала. Кричала во все горло, не слыша собственного голоса. Но оставалась последняя надежда, что Бен сможет услышать.

— Не противься, Бен! Откройся боли. Пропусти ее через себя и позволь выйти…

Ему много раз приходилось терпеть пытки, вступать в поединок с болью и выходить победителем. Если кто-то и мог выстоять, уцелеть в той страшной воронке, так это Бен Соло.

***

Его затягивало в поток. Сила бушевала кругом, словно взбудораженная морская гладь.

Вместе с дыханием из груди Бена вырывались протяжные стоны. Его разум тонул и растворялся в памяти прошлых лет. В бездне, из которой нет спасения. В хаосе, населенном его слабостями, его детскими страхами, его болью, его гневом, его отчаянием.

Вновь ему двадцать два года. Он одинок, растерян; он не понимает, что с ним происходит. Он одержим страшными снами. Тьма сочится в его душу, овладевая рассудком. Никто не видит этого… не желает видеть. И оттого Бен с каждым днем все больше убеждается, что с ним происходит что-то не просто плохое, а мучительно-стыдное. Что-то, о чем нельзя ни с кем говорить.

И он начинает чувствовать себя, словно потерявшийся в лесу путник, который слышит голоса других людей, но не может понять, где они находятся. Сколько бы сверстников — таких же зеленых падаванов — ни окружали его, Бен всегда был один.

Когда он наконец узнает правду о своем происхождении, о происхождении своей матери, ему все становится ясно. В его душе появляется ожесточение. Тьма, которую он столько лет подавлял себе, готова прорваться наружу…

Поток подхватил душу Бена Соло, как щепку, унося все дальше, к самым отдаленным, полузабытым островам памяти.

Бен старается вести себя тише мыши, чтобы ни мать, ни дядя не заподозрили, что за ними следит восьмилетний непоседа. Вообще-то он никогда не подслушивал, о чем говорят старшие, но сейчас… сейчас особый случай. Его не покидает ощущение, что разговор пойдет о нем.

— Ты не понимаешь, Лея. Такая чистая, неудержимая мощь встречалась мне только один раз. И ты знаешь, о ком я.

Мальчик чувствует, как одно упоминание этого таинственного и страшного кого-то вызывает у матери целую волну злобы.

— Бен не такой, как он.

До слуха доносится тяжелый вздох.

— Как бы то ни было, твой сын — одаренный, Лея. И его Сила столь велика, что я не понимаю, как ты раньше могла не замечать этого. Разве что намеренно не желала замечать…

Бен сглатывает противный комок.

Слабый шелест одежды говорит ему, что мать встала с места и теперь наверняка меряет комнату быстрыми шагами, как она делает всегда в минуты особого раздражения.

— Мой сын нормальный! Слышишь, братец? Бен — нормальный ребенок.

— Быть не таким как все — не значит быть «ненормальным», — в противовес Лее Люк говорит спокойным, бесстрастным голосом. — Меня беспокоит не его чувствительность к Силе, а неожиданные навыки в ее использовании…