Это даже не суровая бесплодная пустыня Джакку. Если Джакку напоминает истощенную, иссушенную жизнью старуху, то Нал-Хатта — разлагающийся труп.

Кого-то, быть может, трагическая история этой планеты и оставила бы равнодушным, однако Рей — та самая глупая нищая мусорщица-идеалистка, которая когда-то вырастила цветок в своем наполовину закопанном в песок скелете имперского броневика; та самая смешная девчонка, которая плакала от счастья при виде джунглей Такоданы и Ач-То, — что она могла почувствовать? Она испытала жалость к этому несчастному миру, как будто видела тело казненного преступника, выставленное всем на обозрение. И еще — резкое отвращение к тем, кто сотворил такое.

Лэндо с самого начала был решительно против того, чтобы Рей сопровождала их с Беном в этих поездках в клинику. Во-первых, ей было ни к чему видеть и слышать все то, что видели и слышали они, а во-вторых, Калриссиан не раз напоминал ей, что из всей их тройки пока только ее разыскивают охотники за головами. И все же, Рей неизменно настаивала на своем праве находиться рядом с мужем — и ей, в конце концов, удавалось настоять если не во всех, то, по крайней мере, в большинстве случаев. Сейчас был один из них. Лэндо лишь посоветовал ей закрыть голову и лицо получше. И еще желательно не высовываться попусту, не открывать рот без нужды. На эти условия Рей согласилась без раздумий. Как правило, она особо не задумывалась о том, во что одета. А молчание и вовсе стало для нее и для Бена привычным делом. Пугающе привычным.

Дождавшись, когда с неба перестанет капать, Лэндо и Рей помогли Бену забраться в арендованный лэндспидер. Водитель — один из тех предприимчивых и хватких молодых резвачей, которые ловят клиентов прямо на платформах и потом буквально не дают им прохода — услужливо открыл двери пошире, чтобы калеке было удобно забраться на заднее сидение, где комфортнее и просторнее. Рей села рядом с ним, по привычке молчаливо стиснув руку Бена в обеих своих руках. Тот не противился, однако и не ответил на ее ласку. Он смотрел в окно. Изучал унылый здешний пейзаж отвлеченным взглядом, как человек, который ищет спасения от страха, стараясь удержать внимание на мелочах.

Лэндо занял место впереди, рядом с водителем, и вскоре спидер плавно оторвался от земли.

Ехали прямой дорогой через городской центр, и потому водитель старался не гнать, соблюдая правила движения в густонаселенном районе. Бен и Рей сидели молча, отвернувшись друг от друга и разглядывали одинаково пустыми, словно под гипнозом, взглядами жизнь хаттской столицы, которая сейчас была видна им, словно на ладони. Их руки по-прежнему оставались крепко сцепленными, и все же, между супругами ясно ощущался холодок. Они были похожи на двух собак, скованных одной цепью — казалось, только эта невидимая глазу цепь и мешает им разбежаться в разные стороны.

Бильбоуза, как и Нар-Шаддаа, была сплошь усеяна огнями. Повсюду, куда ни кинь взгляд, полыхали рекламные вывески, голографические проекции, софиты. И лишь приглядевшись, можно было заметить, как из-за плотной завесы смога виднеются редкие солнечные лучи.

Внизу чернели фигуры пешеходов — большинство прикрывали головы накидками из плотной водонепроницаемой ткани, чтобы уберечься от кислотного дождя. Те, кто дышит воздухом, иногда носили тканевые повязки. Рей хорошо знала, для чего они нужны, она и сама не раз закрывала лицо в пустыне, чтобы уберечь дыхательные пути от песка — а тут повязки требовались, чтобы защитить легкие от смрадных болотных испарений.

Подавляющая часть зданий имели неказистый вид — смазанные очертания, неровные края. Они казались неловко слепленными комками грязи, настолько странными и уродливыми, настолько убогими, что в этом, пожалуй, даже был некий шарм. Как бы то ни было, эти строения, эти комки грязи неплохо вписывались в общую картину гнили и мерзости. Только некоторые из них выгодно отличались аккуратным видом и правильными архитектурными формами. Например, Палаты Великого совета, в народе называемые просто «Дворцом хаттов» — высокое монументальное здание в центре столицы, шпили которого — вот они, проступают сквозь плотные облака, словно призраки.

Когда до клиники оставалось не больше пары минут езды, пальцы Бена вдруг ожили и сомкнулись чуть сильнее. Рей вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему.

«Где ты хранишь меч Скайуокера?»

Его мягкое, какое-то виноватое прикосновение к ее сознанию удивило Рей едва ли не больше, чем сам вопрос. Это были первые слова, которые она услышала от него за сегодня и, кажется, вчера тоже.

Удивление было столь велико, что Рей не сразу нашлась, что ответить.

«Меч он… у меня».

Она слабо улыбнулась, как бы пытаясь заполнить пустоту от своего бессодержательного ответа.

Рей не простила бы себе, если бы оставила на Такодане меч своего наставника, попавший к ней в руки после кончины Люка. Как-никак, это еще одно сокровище прославленного семейства Скайуокеров. Тот самый сейбер, который поверг Дарта Вейдера. Она взяла этот меч с собой, надежно спрятав среди своих немногочисленных вещей.

Бену она побаивалась сказать об этом. Что-то подсказывало Рей, что его реакция на упоминание об этом мече, как и о самом Скайуокере, все еще может быть непредсказуемой. Но Бен, выходит, сам догадался.

«Скоро он мне понадобится, — заявил юноша, предваряя ее вопросы. — Если операция пройдет хорошо, мне будет нужен новый меч для тренировок. Я и так слишком долго не упражнялся в фехтовании. Придется плотно заниматься, чтобы наверстать упущенное».

Пару раз Рей непонимающе моргнула. Неужто она не ослышалась? Он уже говорит о тренировках? Что ты замыслил, подбитая пташка? Еще не отрастив новых крыльев, ты мечтаешь опять парить в небесах? Вот оно, свидетельство его непоседливой натуры!

«Ты говоришь, как прилежный школьник, который был вынужден пропустить занятия из-за болезни».

Бен хмыкнул с едва различимым смущением.

«Те, кто изучает пути Силы, всегда остаются учениками. Они обязаны поддерживать и развивать свои умения день ото дня всю жизнь».

Джедаи утверждали, что это ситхи всегда стремятся к большему, не гнушаясь никакими средствами и никогда не останавливаются на достигнутом. Но это не так. А вернее, не совсем так. Правда в том, что джедаи и сами были не менее алчными и властолюбивыми, чем их заклятые враги. Они так же искали все новые пути постижения Силы. Так же стремились к контролю над нею — а контроль это и есть власть.

«К тому же, я еще помню, что обещал заняться и твоим обучением», — добавил он.

«И ты согласен взять себе меч твоего дяди?»

«Другого под рукой все равно нет, а на сборку нового уйдет слишком много времени».

Бен говорил так, словно речь шла о чем-то простом, само собой разумеющемся, хотя в глубине души — Рей готова была поклясться — сам поражался своему спокойствию.

Тот самый меч, который Люк Скайуокер собственноручно собрал еще в молодости. Меч, само рождение которого знаменовало начало новой эры джедаев. Меч, который мог бы стать самым драгоценным трофеем Кайло Рена. Юный Бен Соло столько раз видел этот меч танцующим в руках дяди, и ложью было бы сказать, что он не мечтал с самого начала разжиться таким великолепным оружием. Лишь много позднее он понял, что сейбер для джедая — это далеко не просто орудие убийства, и уж точно не красивая и причудливая вещица. Это — сердце воина Силы, а сердце всегда у каждого свое.

И все же, в былые годы он был убежден, что со смертью учителя его меч, как и само наследие Новой академии, перейдет к нему. В этом и не могло быть сомнений. Но сейчас… сейчас после всего произошедшего меч Скайуокера вызывал слишком противоречивые чувства.

Слишком…

***

Первым, кто встретил их в клинике, был, как и всегда, дроид-администратор. Лэндо тут же заговорил с ним, выспрашивая, сколько продлится операция и когда они смогут забрать «своего парня» назад. Молодые люди в это время находились в стороне, бледные и угрюмые. Все так же скованные безмолвием и каким-то необъяснимым оцепенением. Дроиды-санитары уже устроили Бена в его обычное кресло, и теперь Рей стояла позади, вцепившись в спинку этого кресла до бели в костяшках пальцев.