====== 2 ======

Зеркала не любят за то, что они говорят правду. О обыкновенном ли зеркале речь или о магическом – не так уж важно. По школе ведьм Торрентуволле издавна ходила неизвестно кем пущенная байка про одну из их «сестер», по явной глупости вышедшей когда-то замуж за состоятельного и родовитого типа намного ее старше, уже успевшего спровадить на тот свет первую супругу, и, в довесок ко всем своим сомнительным качествам, счастливого родителя оставшейся от первой жены дочурки – настоящего дьяволенка во плоти. Пока эта дочурка была ребенком, семье жилось нервно, но терпимо, хоть маленькая бестия и старалась всеми силами отравлять быт батюшке и, в особенности, молодой мачехе. Самыми ее невинными проказами было лить отцовой женушке в постель чернила, клей – в туфли, тайком резать платья, подбрасывать на туалетный столик дохлых мышей… муж требовал от безымянной ведьмы «жалеть бедную сиротку», так что отплатить девчонке той же монетой казалось невозможным. Уж на жалость та пробивать умела. Любую одежду, в которую наряжали ее саму, «дочурка» в своих бесконечных проказах ухитрялась порвать и извозить в грязи так, что через полчаса уже можно было подумать, что ее одевают исключительно в обноски. А единственным средством не позволить разгромить весь дом была трудотерапия: когда чертовка не пакостила и не спала, она, как правило, была занята устранением бардака от своей предыдущей шалости – каким-то образом посторонние заставали ее именно за этим занятием. Да и папаша… А уж изобразить жалостливое личико особого труда не составляло. Ведьмочку, по глупости сунувшуюся в это осиное гнездо, не слишком удивляло, что родная мать этой бестии умерла такой молодой. Сама девчонка мать и не помнила, скорее всего, слишком еще маленькой была, долгое время прожив только с отцом и оттого искренне считая, что единственная женщина в его жизни после раннего вдовства – она сама! Но все это было цветочками. Наверное, та ведьма была не слишком-то могущественной, основным ее талантом было гадание по волшебным зеркалам… – Люсьена, ау! Сидевшая перед зеркалом девушка вздрогнула, оборвав воспоминание о неизвестной ведьме Зеркал и, наконец, заметила, что в комнате уже не одна. С тех пор, как ее единственная, если можно было так назвать, подруга, перевелась в другую школу, Люси успела привыкнуть к уединению. – О чем задумалась? – миниатюрная девушка с короткими красными волосами и простоватым, но довольно симпатичным круглым личиком… гм, впрочем, когда перед носом собственное отражение – симпатичным покажется чье угодно личико! Истина, так сказать, познается в сравнении. – Ох, откуда у тебя это зеркало? Вообще-то у Люсьены никогда не было вообще никаких зеркал, а не только «этого». Она и Мирте, пока они еще жили вдвоем, запрещала вешать их на стену, вынудив подругу довольствоваться маленьким «карманным», и уверяя, что зеркала в спальне вызывают ночные кошмары и потихоньку тянут из хозяев жизненную силу. Не то, чтобы покривила тогда душой, но все же и без того понятно было, отчего сама не любит зеркал. «В них чудище живет!» – в редкие проблески веселого настроения заверяла девушка. Как правило, ведьмы красивы. Или харизматичны, по крайней мере, ибо красота – это не сосуд, а огонь, пылающий в сосуде. В Мирте вот только харизмы не водилось, ну да какая Мирта – ведьма? Недоразумение одно! Но если «недоразумение» было всего лишь невыразительным, то сама Люси – откровенно некрасивой. – Задумалась об этой сплетне. Ну, про ведьму и эту ее падчерицу. – А-а… я слышала альтернативную версию этой истории. – У твоих фей все «альтернативное»! Жить не могут без глупых сказочек… – Так это зеркало для гаданий? – Угу, – Люси хмыкнула. – На суженого-ряженого. Знаешь, я пришла к выводу, что идеального мужчину – слепоглухонемого моряка дальнего плаванья, я могла бы вполне устроить. Вопрос лишь в том, есть ли в мире хоть один настоящий идеал, как думаешь? – Да ну тебя! Не хочешь отвечать – не нужно… – Зеркало точно не для гаданий. И не для какой-нибудь известной нам магии – любое колдовство оно впитывает, как губка, но при этом не накапливает. Вопрос, куда все потом девается? Если где-то чего-то убывает, то в каком-то другом месте должно прибыть, ты не находишь? Вообще-то это был один из главных постулатов магии – одна из тех тем, в которых Мирта никогда не была сильна. Она вообще мало в чем была сильна, эта бестолково-добродушная неприметная девчонка, обладающая лишь одной способностью – растворяться в любой толпе. В школе ведьм ее травили, ибо пнуть более слабого – едва ли не наипервейшая заповедь большинства учащихся здесь стервочек. Это, наверное, и сблизило уязвимую в своей некрасивости Люсьену с бесхарактерной и оттого еще более уязвимой Миртой – к тому же обе они были не ахти какими ведьмами… Теперь, в Алфее, подружку, конечно, уже не травят. Во всяком случае – гнушаются они там физическим и магическим воздействием, да и вообще какими-то отношениями с «приблудной» в элитарной школе, где каждая вторая фея – принцесса какого-нибудь погорелого королевства, а каждая первая считает себя «главной героиней романа». Да еще и с бывшей ведьмой. Для ведьм Мирта теперь «фея», а для фей-то все еще «ведьма», и там и там аховая, но для всех – перебежчица. Жалко ее, с редкостной бестолковостью благодарную директрисе Алфеи… Уж лучше как было! В Торрентуволле принято судить по тому, что сама собой представляешь, а не по тому, каким королевством правит твой отец, дедушка или дядя! Хотя, толковой ведьмы из Мирты все равно не получилось бы! Да и унизительное сочувствие всех этих принцессок ее, кажется, не задевает. – Вообще-то это зеркало Дарси. Уж обворожительная ведьма Тьмы имела привычку заглядывать в зеркало раньше, чем посмотреть в окно – зеркал в ее комнате было предостаточно, и кошмары чего-то не мучили. Ни ночью, ни по утрам. Наверное, и магической аномалии красавица не замечала, используя его исключительно по прямому немагическому назначению. После того, как великолепную троицу со скандалом исключили из школы пару лет назад, в комнате, когда-то им принадлежащей, осталось множество всяких безделушек. Иногда весьма полезных – вроде шкафчика с нетающим льдом, не требующего ни магической, ни какой-либо иной подпитки, в котором можно было хранить как зелья и самостоятельные работы по некромантии, так и съестное, что новые «хозяйки» не гнушались делать одновременно, справедливо сочтя, что к большой заразе мелкая не прилипнет. А зеркало пылилось на складе, пока – Люси и сама не могла сказать, чем – вдруг ее не заинтересовало. – Просто непонятно… но мне оно без надобности – и, кажется, безвредное. – Можно мне взять его в Алфею? – отчего-то вдруг заинтересовалась Мирта. Стелле, может, думает подарить? По части нарциссизма болтливая блондинка из школы фей дала бы Дарси сто очков вперед, хотя ее кукольной красоте было очень и очень далеко до великолепия черной ведьмы… Если забыть о собственном позоре на том достопамятном конкурсе красоты, то Стеллу даже еще больше жаль: до финала благодаря «сюрпризам» от великолепной троицы, добрались только они двое, сперва победу присудили Люсьене, а после дисквалифицировали ее за использование личины и чужого имени – и победительницей стала солнечная феечка. Как последняя героиня – больше-то никого не осталось. Зато от счастья вся прямо сияла! Дурочки эти феи, честное слово… «Все сплошь дурочки, – покосившись на разглядывающую зеркало Мирту, подумала Люси. – но, может быть, поэтому они счастливы, а мы – нет!»

====== 3 ======

– Вы издеваетесь? – неожиданно для самой Элион голос почему-то осип. Дурацкая тенденция: едва слышать саму себя в такие минуты, когда хотелось бы орать во все горло и топать ногами. Впрочем, на подобное у юной королевы все равно не хватило бы духу, но было обидно, что даже собственный голос против нее! – Что… ЭТО?! – Платья, – не уловив обуревающих правительницу эмоций в едва слышимом нежном голосочке, ответила Галгейта, словно бы сомневалась в умении Элион отличить платья… от чего-либо еще. Воздушные, украшенные тончайшей вышивкой шелковые платья серебристо белого и густо-зеленого цветов. – специально для бала Летнего Солнцеворота. Просто чудо! В одном Эля непременно напоминала бы моль-альбиноса, а во втором – новогоднюю елку: усиливали впечатление нити мерцающих камней, похожих то ли на очень крупные бриллианты, то ли на кристаллы сватовски, сверкающими ручейками спадающие с пояса платья на пышную юбку. – Можно было бы предположить, что эти платья для меня, – еще тише заметила Элион. – если бы хоть кто-нибудь был так любезен посоветоваться со мной, как Я хотела бы одеться! – Но это традиционное праздничное одеяние… Ваша матушка всегда… – Вам давно следовало понять, что моя мать для меня не авторитет в моде! Все это… не каменный, быть может, век, но только хуже! – В раздражении девушка запустила ладонь в пену тонкого кружева с алмазным напылением, щедро покрывающего белое платье. Что тут спорить, оба платья были восхитительными. То же зеленое, например, просто великолепно смотрелось бы на ком-то вроде Корнелии. А уж серебристое просто вопило о том, что его владелица должна быть темноволосой – быть может, платье и принадлежало прошлой королеве, а теперь его просто подогнали по фигуре? Ох… – Ты посмотри на эти юбки! – Элион от души пнула многослойный «абажур». – В них заблудиться можно! И на кой гаан мне корсет?! Попробуй, найди на мне хоть грамм лишнего веса! Да хоть бы и нелишнего… Не говоря уже об этом дурацком декольте до пояса! – нет, по идее, конечно, декольте было там, где ему и положено, однако на Эле оно непременно обвисало бы как раз до пояса. Странно, что матушка, тоже, прямо говоря, не с картины Рубенса, смотрелась во всем этом очень даже неплохо. – Ну почему я не могу одеваться так, как нравится мне, а не в то, что соответствует статусу?! Почему портные не соблаговолили со мной посоветоваться?! – Полагаю, им надоело ваять шедевры из серии «мышь в сарафане», Ваше Величество! – строго отрезала Галгейта. – Каждый должен быть профессионалом СВОЕГО дела, так что, поскольку Ваше Величество не состоит в гильдии Портных, Вам не стоит делать замечания тем, кто умеет делать свою работу! – Ну, разумеется! – Элион зло дернула одну из «бриллиантовых» нитей: камни со стуком горошин соскользнули по подолу на пол. – Разумеется все всё знают гораздо лучше меня! Как мне управлять моим королевством, во что одеваться, за кого и когда замуж выходить! Любопытно только, на черта вам такая королева вообще понадобилась?! Может, лучше будет демократию сверху спустить? Голосование разрешить? Осуществляйте конституционное право свободного человека валять дурака и губить свою родину! Галгейта, не ожидавшая такого напора, опасливо попятилась. – Элька, не матерись! – весело посоветовала незаметно вошедшая в покои Оруби, кажется, едва сдерживая смех. – Они же к тебе всей душой, приняли, как родную, а ты им – нате, демократию! – Ты же на Землю собиралась, – недоверчиво уточнила Элион, успев уже смутиться внезапной вспышки. И правда, чего это она? Оруби со смешком развела руками. – Еще не собралась. Как говорила черепашка: «а будете ругаться, вообще никуда не пойду»! Что ты там говорила про замужество? – неожиданно прищурившись, осведомилась черноволосая валькирия. – Ничего! – Либо у меня слуховые глюки, – Оруби с огорченным видом подергала себя за заостренные «эльфийские» ушки. – либо у твоего величества начались оговорки по Фрейду! – Да я не имела в виду… ничего такого! Просто мне тут уже все уши прожужжали, что все нормальные принцессы к восемнадцати годам уже замужем – в Меридиане совершеннолетие наступает гораздо раньше… и что я отличилась. – Спровадив Калеба? – базилиадка фыркнула. – Если бы я сама знала, что заставило его на самом деле так поспешно мигрировать… но интуицию к делу не пришьешь. Кстати, платья ничего. Особенно беленькое – целый арсенал оружия под такую юбочку влезет! А в кружавчиках можно дротики прятать… Жаль, даже если бы мне удалось в него втиснуться, длинна получилась бы по колено! А что такого я спросила? Чего ты так занервничала? – Ничего! – Повторяешься, – с наигранной сокрушенностью Оруби вздохнула и неожиданно снова рассмеялась. – Знаешь, Люба – ну, моя наставница в Кондракаре – родом из мира Неко. Его жители выглядят, в принципе, как люди, только ушки и лапки какого-нибудь зверя, иногда еще хвост бывает. Она меня несколько раз «выводила» в свой родной мир, чтобы научить охотится. Там у одного племени… даже и не вспомню теперь, с чертами какого зверя – примета есть, что подстреленная двумя стрелами дичь к несчастью. И во время очередного урока мы столкнулись с группой тамошних охотников, с предводителем которых Люба едва не подралась из-за зайца, в которого они попали одновременно – причем проблема заключалась не в определении более удачливого охотника, а совсем наоборот, каждый убеждал другого забирать этого несчастного зверя. Про традицию-то Люба мне только потом рассказала, а тогда… Понятия не имею, что на нее саму нашло: Люба, отказывающаяся от своей добычи – само по себе нонсенс, а уж пытающаяся кому-то всучить… – И что? – Да ничего! Просто выглядело это забавно, вот и вспомнилось почему-то. Ладно, я побежала, где мое покемонище? Оруби выскользнула из покоев юной королевы. Сама Элион, какое-то время попытавшись переварить сказанное, так и не пришла к логическому объяснению, зато заметила на своей персоне пристальный взгляд второй советницы. – Что? – почему-то смутившись, воскликнула девушка. – Платья… – В топку! – Но… – Я сказала!