Все его слова я в точности передал князю.

- Жаль все же, что мы ничего не смыслим в магии темных, - протянул он в ответ: - А то ведь очень хочется понять, что такого ценного было в этих мертвых тварях и свитках, - прибавил он, устремив на меня многозначительный взгляд.

Намека его я, честно говоря, не понял, и поэтому просто пожал плечами. Как бы то ни было, но мысль свою Лаон развивать не стал и просто отправился ужинать.

Вот только ужинать он отправился к нам. Ракса снова пожарила мясо, и запах его, разносившийся по коридорам, приятно щекотал ноздри, пробуждая алчущее предвкушение. И князь вот так запросто уселся за стол в нашей столовой, хотя прислуга уже сервировала стол в его покоях.

Ракса мгновенно оценив сложившуюся обстановку принесла еще один прибор из тончайшего фарфора, изящный бокал и вилку с ножом. Чуть припоздавший Титус был явно озадачен присутствием князя, а перспектива делить со своим господином внимание леди Раксы, отразилась на его лице кислой миной, так и не покинувшей лик секретаря в течение всего ужина, несмотря на божественно вкусное угощение.

Настроение Лаона же отличалось разительно - на губах его во время трапезы играла улыбка, порой расцветавшая искренним смехом. Да, должное пище он отдал, не преминув, восхитится вкусом поданного блюда, но куда больше внимания он уделил той, что этот деликатес приготовила. Их беседу прерывали лишь краткие промежутки необходимые для того чтобы насладится мясом пока оно не остыло.

По окончании трапезы мои родичи быстро покинули столовую (есть то было больше нечего), но князь почему-то медлил. Он даже предложил миледи Раксе отведать того самого вина из дальних стран, и она благосклонно согласилась. К вящему неудовольствию за драгоценной бутылкой был отправлен Титус. Он же откупорил ее и разлил по бокалам золотистую жидкость, которую стали вкушать небольшими глоточками его господин и темная леди.

Я же в глубине души забавлялся, наблюдая за тем, как Титус ревнует внимание Раксы, уделенное князю. Что мог дать это книжный червяк высокородной темной. Пусть она и была молода для эльфа, но, пожалуй, минимум втрое старше секретаря. А князь есть князь - не ровня, но все же.

Лаон, действительно наслаждался этим разговором, ведь у него наконец-то, появился достойный собеседник - по-эльфийски утонченное обращение Раксы не коробило заносчивостью светлых. И уж тем более князь не рисковал услышать грубый солдатский юмор, которым отличались его офицеры или пространное нудение Титуса о какой-нибудь эльфийской поэме или вещице. Меня и моих родичей как собеседников, человеческий правитель не рассматривал вовсе. Да уж славословие было для нас делом тяжелым и непривычным. Общались же мы, как и любые другие животные, изменением тона урчания, рыка или воя.

Однако, как бы ни было приятно для Лаона общество леди, но рискнуть ради банального удовлетворения похоти моим доверием и расположением он явно не собирался. Поэтому, после того как опустела бутылка мы с Раксой проводили его до покоев (где уже вполне комфортно устроился Рор). Человек с эльфийкой обменялись благопожеланиями на ночь.

- И тебе хорошо провести ночь, Рэм! - с хитрой улыбкой прибавил князь, скрываясь за дверью.

Намек-то я понял, впрочем, доводить до его сведения, что он заблуждается, не стал.

Наутро светлые опомнились - магические артефакты темных это конечно хорошо, но восемь больших сундуков заполненных сокровищами, тоже не пустяк. Поэтому спозаранку прибыл сам наместник в сопровождении еще одного высокородного (по виду тоже ученого), несколько эльфов попроще и отряд охраны естественно. И вот, это представительное посольство и князь с Титусом проследовали в тронный зал.

Высокородный был, по всей видимости, казначеем или чем то подобным у светлых, поскольку раскрыв ближайший к нему сундук, устремил в него оценивающий взгляд, но не более. А оглянувшись на князя, буднично проинформировал того, что в помещение требуется принести столы и что-нибудь приличествующее для сидения. Лаон (через одного из солдат) озадачил этим делом прислугу и обозников, уточнив, однако что необходимы еще несколько кресел поудобнее. Как я понял, он собирался наблюдать лично за столь захватывающим процессом как дележка сокровищ. Подобающая мебель для седалища князя и эльфийских аристократов оказалась в тронном зале первая, но и прочие упомянутые предметы обстановки не заставили себя долго ждать.

Под руководством высокородного счетовода, четверо эльфов стали извлекать из принесенных с собой кожаных сумок и расставлять на столах разнообразные весы. Были здесь большие наподобие тех, на которых торговцы взвешивают продукты. Однако, были и такие, что сами могли сойти за драгоценную безделушку, настолько изящно и тонко они были сработаны из полированной до блеска литой бронзы (они даже хранились в специальных шкатулках, вместе с целым набором крошечных гирек, одна другой меньше). На трех крохотных винтовых лапках, покоилась подставка, напоминавшая венчик перевернутого цветка, на одном из лепестков которой поразительным образом "лежала" капля воды. Из подставки поднималась витая ножка, на которой на высоте примерно в три ладони крепилась подвижная перекладинка, а с ее концов, подвешенная каждая на трех тоненьких цепочках, свисали маленькие полукруглые чашечки. Эльф доставший сей прекрасный прибор из шкатулки немного покрутил ножки, добиваясь того чтобы малюсенький пузырек воздуха заключенный в капле замер точно в ее центре, а стрелочка в виде наконечника копья, расположенная на средине перекладины, указывала на специальную метку на ножке.

Золото стали взвешивать на тех весах, что были побольше. Драгоценные камни тоже взвешивали, однако прежде их рассортировали. Для чего каждый, даже самый маленький камень внимательно рассмотрел на просвет один из эльфов, приспособив к одному из своих глаз забавную такую штучку, бывшую, по всей видимости, линзой, наподобие окуляра подзорной трубы.

Двое писцов тщательно все фиксировали - один скрупулезно записывал вес золота, другой не менее тщательно вел опись драгоценных камней.

Писал и Титус, под внимательным взглядом Лаона, который от возбуждения не мог усидеть на месте и беспрестанно перемещался между столами наблюдая за действиями светлых. Но, мудрейший Файлимэнер как, ни странно, проявил лишь самый посредственный интерес к этому захватывающему процессу - наблюдал он не более получаса, а затем в сопровождении охраны удалился и не появлялся до самого окончания подсчетов.

Три дня продолжалось это священнодействие. И князь, с раннего утра и до позднего вечера, практически неотлучно находился в тронном зале. Ему даже еду приносили туда. Да и я в эти дни не покидал сие помещение. Хотя, истины ради, меня тоже завораживал вид такого большого количества сокровищ, а звон золота так сладко ласкал слух.

Однако кое-что меня все же поразило. В сундуках были не только монеты, но украшения. Только вот из драгоценных безделушек были извлечены все камни, а сами они смяты или разрублены. И создавалось такое впечатление, что делалось это намеренно и очень скрупулезно.

По окончании все золото и камни разделили на равные доли и снова разложили в сундуки, вместе с полнейшей описью содержимого каждого. Документы эти подписали все заинтересованные стороны. А сами сундуки заперев, опечатали - и князь, и наместник. В тронном зале снова была выставлена охрана - дюжина воинов-эльфов и десятка три солдат князя (до этого они в таком количестве дежурили лишь по ночам). Ну и я определил пару родичей в эту многочисленную компанию, в основном для того чтобы ни у тех ни у других не возникало опасных поползновений побуждаемых алчностью.

На четвертый день с утра Лаон отправил отряд гонцов к своему сюзерену с вестью о том, что в городе найдены несметные сокровища. Об артефактах темных он тоже упомянул, но лишь походя. Эльфийский наместник сделал то же самое - дюжина воинов, самая элита, во главе с офицером выдвинулись с письмом владыке Лойнариэлю, из полевого лагеря светлых в земли темных вскоре после того как встало солнце. Люди выехали из долины следом.