Но всего лишь начало.

Склон все равно кишмя кишел орками, которые подбирались к пирамиде, несмотря ни на что. С воздуха Робаут смог оценить весь масштаб повреждений. Большая часть западного крыла сооружения обрушилась. Обломки образовали насыпь, ведущую к дыре шириной в сотни метров. Даже под мощным огнем штурмовых катеров зеленокожие упрямо взбирались на возвышенность, перескакивая по валунам, и прыгали внутрь, наводняя пирамиду.

— Пилоты запрашивают разрешение отбомбиться по входу, — доложил по воксу Гейдж.

— Отказано, — сказал Жиллиман. — Банзору с Эмпионом и так чертовски повезло, что пирамида устояла. Не будем сами валить ее им на головы.

— Вас понял.

— Еще один пролет на бреющем, — приказал Робаут пилотам катера, — а затем начинаем высадку. Ультрамарины, готовьтесь прыгать. Ударим на нисходящем заходе.

На борту «Копья Масали» находилась личная оружейная примарха. Из богато украшенного блестящего металлического контейнера Жиллиман вынул Длань Доминиона и, надев силовую перчатку, размял пальцы. Разряды энергии с треском заметались по багрово-голубому кулаку. Робаут специально выбрал именно это оружие — оно идеально подходило для той войны, которую ему предстояло вести. Но в своем решении он внял не только доводам разума, но и порыву эмоций — предварительно осмыслив его и сочтя подходящим ситуации. Жиллиман был сыт по горло орками и в особенности тем, как они своими дикими, бездумными действиями путали ему все планы, словно в кривом отражении выставляя его стратегию против него самого. Зеленокожим не победить. Он разобьет их. Сокрушит собственными руками.

Штурмовые катера пролетели вверх над склоном, поднимая за собой пелену дыма и пыли. Развернувшись, возглавляемая «Копьем Масали» эскадрилья с ревом устремилась обратно всего в паре метров над поверхностью. Установленные на спонсонах тяжелые болтеры расчищали путь от орков, выживших под бомбами и пушечным огнем. Орда все продолжала прибывать с севера, но теперь в ней образовалась брешь.

«Копье Масали» ворвался в темное удушливое облако и завис над землей. Полыхнули вертикальные бортовые сопла, вскружив пыль яростным вихрем. Жиллиман выпрыгнул через боковую дверь. Сыновья последовали за ним.

В считанные секунды тридцать Ультрамаринов ступили на каменный вал. Двигатели «Копья Масали» взревели и унесли штурмовой катер вверх и дальше на север. В это время другие «Громовые ястребы» уже высаживали остальных. Меньше чем за минуту весь пехотный состав Первого ордена оказался на земле. Авиация же возобновила бомбардировки на севере и востоке, за пределами зоны артобстрела, уничтожая орков еще на выходе из оголенного хитросплетения туннелей.

Ветер разогнал дым, вновь явив взглядам орков, бурлящей волной проносившихся по каменистой земле. Громилы в первых рядах при виде стены Ультрамаринов неистово завопили, вызывая десантников на драку. Сородичи позади тут же подхватили их клич. В следующее мгновение уже весь раздробленный склон дрожал от всеобщего дикого ора, пуще прежнего разжигавшего в зеленокожих жажду резни. Этот протяжный, надрывный вой заглушал даже грохот бомбардировки. Таков был глас расы, что жила лишь ради упоения битвой.

«Именно поэтому, — подумал Жиллиман, — мы уничтожим всех этих животных до последнего».

Робаут поднял над головой Длань Доминиона и ответил на рев орков собственным. Он хотел, чтобы зеленокожие знали, с кем связались. Сыны вторили своему примарху. Многоголосие Ультрамаринов сложилось в глубокий, гулкий, могучий рык — звук благородной ярости, вестник конца первобытной дикости.

Прикрываемый с боков инвиктами, Жиллиман ринулся на врага. Справа от него, выше по склону, Гейдж повел в бой другой клин терминаторов. Остальные легионеры не отставали. Ультрамарины наступали на орков не волной, но стеной, могучим тараном. И когда они подошли ближе, видимость орков как единой сплошной массы развеялась.

Здесь рельеф местности препятствовал такой плотности боевых единиц, как на равнине и в туннелях. Довольно крутой и ненадежный склон был завален острыми и зазубренными каменными обломками всевозможных размеров — от щебенки до валунов, превышающих габариты штурмового катера. Жиллиман направился к разрозненной банде грузных бугаев. Едва завидев добычу, которая сама бежит в лапы, орки скучковались плотнее. Каждый монстр хотел первым забрать себе голову в качестве трофея. Робаут открыл огонь из Арбитратора. Широкая очередь поразила сразу пятерых гигантов, расколов их несуразную броню. Один орк повалился на землю, когда реактивный снаряд пробил его глаз и взорвался в мозгу. Других же полученные раны привели в неистовство, окончательно их ослепившее. Истекая кровью, они бросились на Жиллимана, перескакивая булыжники.

Это оказалось верхом опрометчивости, ибо примарх встретил их выдержанным, стратегически выверенным гневом. Первый орк вырвался чуть вперед — ростом вдвое выше Робаута, он являл собой подлинное воплощение неконтролируемой ярости. Жиллиман ударил вожака Дланью Доминиона. Сжатая в кулак перчатка с лазурной вспышкой энергии врезалась орку в грудину. Словно метеорит, она насквозь пробила тело зеленокожего, испепеляя плоть, мышцы и кости. Жиллиман направил свой удар сверху вниз, отчего его рука практически полностью погрузилась в распадающуюся на атомы тушу зверя. Проломив позвоночник и вырвавшись из спины, кулак примарх а попал по крупному валуну позади орка. В вечном полумраке гор вспышка энергии воссияла новым солнцем. Ударная волна разорвала на куски и камень, и орка, а оказавшегося поблизости другого зеленокожего плашмя швырнула наземь. Еще один оступился, и кровь фонтаном брызнула из его носа и ушей. Теперь он взревел уже от боли и схватился за голову. Жиллиман прекратил его мучения выстрелом из Арбитратора.

Недобиток попытался подняться, и тогда Жиллиман впечатал его в склон Дланью Доминиона. Орк испарился вместе с кучей горной породы, а по земле во все стороны разошлась дрожь. Каменные глыбы покатились по склону. Некрепкая гранитная насыпь просела и поехала вниз, положив начало новому оползню. Грохочущие камни сбивали орков с ног, давили, навсегда обрывали их вопли.

Инвикты в это время сжигали зеленокожих залпами из плазменных пистолетов и рубили силовыми мечами любого, кто осмелится приблизиться. Клинки гудели и сверкали, а неутихающий ветер качал гребни на шлемах телохранителей. В их доспехах и оружии нашли отражение подлинные красота и изящество. Робаут высоко ценил искусство и понимал его значимость на поле боя. Воину, которому оказана честь владения предметом искусства, к тому же расширяющим его способности к убийству, оно дарит чувство величия, превосходства. Но выше любого искусства и любой красоты Жиллиман ценил точность, и с этой точки зрения силовые мечи были самым правильным оружием у самых достойных воинов. В руках инвиктов они являли собой подлинное искусство войны, выраженное в простой, но смертоносной форме.

Орки гибли. Яркие вспышки плазмы и ударные волны от силовой перчатки знаменовали все новые смерти, и треск раскалывающихся камней был подобен бою похоронного колокола. Огни служили также приманкой, и потоки зеленокожих действительно меняли свое направление. Чудовищ, которые раньше торопились вкусить битвы в пирамиде, теперь влекло к более жаркой и, главное, близкой драке. Вопли уничтожаемых сородичей их вовсе не отпугивали, а, наоборот, раззадоривали.

Жиллиман видел перемены. Все больше врагов стягивалось к нему, как он того и хотел. «Теоретически: орки забудут о Банзоре, если подсунуть им более насущную цель. Практически: бей их изо всех сил и будь все время на виду».

План сработал. Воины Жиллимана и Гейджа нанесли первый удар. Робаут прибег к той же тактике, что и во время битвы на равнине, вынудив орков сплотиться для отражения нападения Ультрамаринов, а затем вырвал у орды сердце. За ним следовал широкий строй легионеров, тепло встречая зеленокожих огнеметами, ракетами и болтерными очередями. Завывающие орки буквально захлебывались собственной яростью. Орда выступила против Первого ордена.