Итачи, заметив, что у меня глаза на мокром месте, опустил оружие, тяжело вздохнул и уже мягче произнес:
- Я не желаю тебе зла, ты мне очень понравилась. Но если ты шпион, мне придется тебя убить. Во благо Деревни. Терпеть не могу повторяться, но ради тебя я повторюсь еще раз. Кто ты? Откуда ты? Какие цели преследуешь?
Я подняла голову, руками вытерла выступающие слезы и чуть слышно заговорила:
- Моя деревня уничтожена. Родные и близкие, друзья и учителя погибли. Мой лучший друг и мой возлюбленный убили друг друга, сражаясь за титул Хокаге. У меня больше нет дома, куда я смогла бы вернуться. Нет больше никого, кто был мне дорог. Осталась только эта треклятая память, которая не дает мне покоя!
Итачи потрясенно уставился на меня. Он широко распахнул свои черные глаза и тихо пролепетал:
- Как такое возможно? В мире сейчас нет войн…
- Четвертая Мировая Война Шиноби…
- Ты, верно, спятила! Что ты?!…
- Нет, - оборвала его я, вытягивая измученную улыбку на своём лице. – Всё началось с того, что один парень, Обито, представился Мадарой, а затем оживил легендарного Учиху с помощью Эдо Тенсей, после чего объявил войну вместе с Кабуто. Воскрешённый и неуязвимый Мадара сразился с пятью каге и победил. А Обито стал Джинчурики Десятихвостого и обрел силу Мудреца Шести Путей. В конечном итоге они были все побеждены… но какой ценой! Тысячи погибших и тысячи раненных. Кругом разруха. Экономика вообще перестала существовать, как часть благополучного общества. Торговля стала невозможной - процветало воровство. Хаос и только. Правительства как такового тоже не было. Страны развалились и остались только небольшие государства, которые в скором времени также были уничтожены. И это случилось меньше, чем за год. Последней надеждой была страна Огня и новый Хокаге. Однако и на этот титул претендовали двое. Мой лучший друг и мой возлюбленный сразились за этот титул и оба погибли. - Я говорила быстро и практически не связанно. Мои слова были похожи на бред сумасшедшего.
- Я не понимаю. О чем ты говоришь?… - повел плечами Итачи, не спуская с меня растерянных глаз.
Я медленно покачала головой из стороны в сторону и схватила руку Учихи, стиснув его кисть так сильно, что костяшки побелели. Затем нагнулась к нему и заговорила быстро и неразборчиво.
- На волосок от смерти. Чувствовать в воздухе запах крови. Живот сводит от голода. Не ел несколько дней. На глазах умирают родители. На руках – друзья. Они умирают. Умирают с улыбкой на лице, ведь их страдания окончены. Умирают, так и не увидев счастливого конца. А его и не будет. А останавливаться нельзя. Враги повсюду, и даже милый сосед может оказаться предателем. И нож в спине. А ты всё бежишь и бежишь. Не один. С друзьями. С товарищами. А их всё меньше. А врагов всё больше. А ты бежишь. За возлюбленным. За лучшим другом. А они атакуют друг друга. Ненавидят это, но атакуют. И это война… Пока человек не почувствует эту боль потери, он не сможет сказать, что такое боль… Боль – это война.
Я отпустила его руку и замерла, словно в оцепенении. Перед глазами всё поплыло, но в этот раз не из-за слёз. В одно мгновение мне стало плевать на это будущее. Без разницы, что случится через секунду. Эта боль не отпустит меня и через сотню лет. Даже если я исправлю все ошибки, эти воспоминания никогда не исчезнут. И на том свете моё сердце будет разрываться от боли.
А затем случилось то, чего я вообще не ожидала от Итачи. Он отбросил кунай в сторону. Тот со звоном встретился со стеной и с грохотом упал на столик с оружием. Звук бьющего друг о друга металла заполнил всю комнату. Он обнял меня, прижимая меня к своей груди. Неожиданно. Поначалу мне даже показалось, будто Учиха вздумал меня убить. Мне не сразу удалось понять, что тепло, которое я ощущаю - человеческая доброта. Мне её так не хватало…
Дыра в моём сердце так велика, что разъедала саму себя. Мне казалось, что это необратимый процесс самоуничтожения. Ведь эту кровь на своих руках я вижу даже тогда, когда они чисты. Эту боль я чувствую, даже когда сплю.
Рубашка Итачи быстро стала влажной из-за моих слез. Как ни странно, но от его крепких объятий мне стало легче. На меня напала слабость. Снова захотелось спать. Возможно, Итачи что-то сделал со мной: вколол успокоительного или… убил меня. Неважно. Я устало прикрыла слипавшиеся глаза и расслабилась в сильных руках.
========== Глава 4. Доверие. ==========
Я была уверенна, что когда проснусь, то буду сидеть в холодной камере тюрьмы или за столом в комнате допроса. Каково было моё удивление, когда проснувшись, я увидела всё тот же темный потолок. В комнате царила мёртвая тишина, нарушаемая только тиканьем часов на прикроватной тумбочке. Вставать совсем не хотелось. Было тепло и уютно на этой небольшой кровати.
В комнате душно, даже жарко, поэтому я смахнула с себя плед и приподнялась. Оглядевшись, я понимала, что ничего не изменилось. Только Итачи исчез. Я бросила взгляд на часы. Восемь утра. Скорее всего, я спала еще со вчерашнего дня.
Я медленно поднялась и свесила ноги с кровати. Чакры и силы было достаточно, чтобы немного себя залатать. Зеленое пламя вспыхнула в моей руке, и я преподнесла его к плечу. Боль постепенно начала уходить, но рана до конца не затянулась.
Спокойно передвигаться, не воя от боли, теперь я могла, поэтому встала с кровати и, держась за стенку, медленными шажками направилась к закрытой двери. В комнату через занавешенные окна пробирались лучи утреннего солнца, освещая ту половину стены, где и находилась дверь.
По ту сторону двери я услышала быстро приближающиеся шаги и мигом отскочила назад. Дверь тихонько приоткрылась, и Итачи с подносом в руках вошел в комнату. Увидев меня, он ничуть не смутился, а лишь положил еду на заранее приготовленную табуретку.
- Я уж думал, что ты никогда больше не проснешься, спящая красавица. Садись, тебе нужно поесть.
Я закачала головой в знак протеста, но живот предательски заурчал. Я смущенно поморщилась, а Итачи аккуратно потянул меня за локоть. Я медленно опустилась обратно на кровать. Учиха пододвинул ко мне табуретку с подносом, и я неуверенно взяла в руки вилку. В голове промелькнула мысль: «А вдруг еда отравлена?».
Я с подозрением глянула на тарелку с яичницей, и хотела было положить столовый прибор обратно на поднос, как вдруг Итачи возразил:
- Если бы я хотел сдать тебя властям или убить, то давно бы уже это сделал. Ешь.
Что правда, то правда. Тем более, не с голоду же помирать теперь. Я со звериным оскалом набросилась на еду, не пропуская ни единой крошки. Как говорится, голод - не тётка, но даже в таком состоянии я сразу же отметила про себя, что повар из Итачи - никакой. Даже яичницу умудрился пересолить и поджарить.
Хорошенько перекусив, я умиротворенно запрокинула голову и тихо поблагодарила Итачи. Тот, всё это время стоял передо мной у стенки и внимательно следил за тем, как я поглощала завтрак. Я взяла в руки поднос и хотела было отнести его на кухню, но Учиха перенял его у меня и сам вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Я решила, что будет лучше, если я останусь в этой комнате и дождусь его здесь.
Самое время было приодеться. Не ходить же в одних бинтах и коротеньких шортах. Все мои вещи были либо разорваны, либо в крови. Прискорбно. Мысль о том, что мне так и придется ходить полуголой меня немало смутила.
- Я принес тебе кое-какую одежду. У матери взял. У неё много одинаковых вещей. Думаю, она не заметит, - спокойно сказал Итачи. Он передвигался слишком тихо, и я не заметила его возвращения. – Рядом с тобой, около плаща посмотри.
Я снова обратила внимание на стул с вещами. Под плащом, и правда, нашла чистую рубашку и довольно длинное простое платье бежевого цвета. Под мой размер как раз подходило. Я быстро натянула на себя рубашку и осмотрела себя. Длинновата, но выбирать было не из чего.
- Тебе в самый раз, - подбодрил Итачи, слегка улыбнувшись. Я через плечо взглянула на него, размышляя снять шорты при нём или же попросить его выйти.
