Несколько минут мы стояли с поднятыми руками перед несколькими мужчинами - это была охрана, а не сами караванщики.

- Прошу прощения, - наконец прервала я напряжённую паузу. - Мой волк нанёс вам ущерб, и я готова заплатить за убитого пса. Нам не нужны неприятности.

Несколько человек открыли рот, а среди телег и кибиток пронёсся ропот, и раздались изумлённые возгласы. Мечи и луки немного опустились, однако никто так и не произнёс ни слова. Тогда я продолжила:

- Я Карина эн Матвэй, наследница дома. Дайкаран эн Тайар - лекарь из Латраса и мой друг. Я приношу свои извинения.

- Это женщина... Богиня... Наследница... Горный волк... Ручной... - донеслось от телег.

Охранники продолжали пялиться, пока невысокий, но весьма крепкий мужчина не произнёс:

- Прошу прощения, конечно, только вы как-то не очень похожи, - он немного запнулся, - на женщину...

- Ну это не проблема. Можно руки опустить?

Они кивнули, а я начала расстёгивать доспехи.

- Нет! Не надо! - он сделал резкий жест, отступая на шаг. - Простите, эрдана...

Чтобы избежать дальнейших вопросов, я рванула рукав рубахи. Плечо обнажилось и все уставились в голубоватый металл браслета.

- Реликвия дома Матвэй, - спокойно произнёс Дайк. - Вам прочесть?

Мужчины покачали головами, а крепкий ответил:

- Не нужно... Рады приветствовать великую богиню.

Охранники припали на одно колено, а остальные склонили головы. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого. До сих пор не приходило понимание, что личность я уже очень известная. Ещё в Латрасе, да и потом в Тагри, я видела глаза людей, которые с благоговением и восхищением смотрели на меня, и это очень смущало до сих пор. А это обращение, "великая богиня" вызвало больше отрицательных, чем положительных эмоций.

Пока мы общались с караванным старостой по поводу платы за убитую собаку, народ вокруг продолжал шушукаться и разглядывать меня, и притом все: и мужчины, и женщины, и дети. А посмотреть им было на что: богиня, наследница, женщина, которая никак не похожа на представительницу прекрасного пола. Не так они меня представляли, совсем не так.

Восточные земли полнились слухами о моей какой-то необычной красоте, а люди видели перед собой синеглазую - да, белокурую - да, но далеко не красавицу по их представлениям. Короткие, не более трёх-четырёх сантиметров торчащие волосы, очень заметный шрам через всю левую щёку, часть другого - на ключице, виднеющегося сквозь широкий ворот рубахи, носила-то я мужскую одежду. Лёгкие доспехи, которые купил мне Дайк в Гейзе, свисающий меч, топорик за поясом, колчан со стрелами, лук за спиной, кожаные штаны, высокие сапоги - воинственный, жёсткий и никак не женский образ. В таком виде я не отвечала местным канонам красоты и женственности, а про оружие, которое с понятием женщины на Окатане несовместимо, вообще, молчу.

К двум золотым рандам за собаку, по словам Дайка - форменный грабёж, я добавила парочку жемчужин для супруги караванного старосты. Когда невысокая, щупленькая женщина увидела, что я всучила её мужу в придачу к монетам, то чуть не кинулась мне в ноги. Наверно, это был первый жемчуг в её жизни. Я улыбнулась ей и шутя погрозила пальцем высокому бородатому старосте:

- Надеюсь увидеть этот жемчуг в ушах вашей жены, когда мы снова встретимся.

Он хмыкнул и принялся поглубже засовывать его себе за пазуху - инцидент был исчерпан. Также нашлось вполне правдоподобное объяснение неожиданно-агрессивного поведения Бумера, даже несколько.

Во-первых, в караване была течная сука, и все кобели находились в очень взвинченном состоянии, а во-вторых - нам показали свежую шкуру горного волка. Караванщики купили её несколько дней назад у крестьян, которые нашли умирающее животное в волчьей яме, добили и сняли шкуру. Я немного удивилась - волки в ямы попадали крайне редко, люди их рыли больше для собственного успокоения, чем для реальной поимки опасного и умного хищника, но это всё, что удалось узнать.

Продолжать путь вместе караваном, да и ночевать с ними мы отказались - не хватало, чтобы Макса заметили. К тому же многие нас просто боялись - громоподобный выкрик и агрессия горного волка, который меня всё-таки слушался, сделали своё дело. Единственное, что меня немного позабавило, так это вопрос того самого охранника по имени Мратан, который, отозвав нас в сторонку, долго мялся, а потом всё-таки спросил:

- Эрдана, вы только не обижайтесь, но себе никогда не прощу, если не спрошу... Вы и правда умеете пользоваться этим? - и кивнул на моё вооружение. - Или просто так носите, ну для пущего устрашения? Ведь вам и голоса достаточно, чтобы убедить кого угодно с вами не связываться.

Дайк захихикал, отводя глаза, а я покрутила головой, выбирая подходящую цель. Метрах в семидесяти от дороги протекала небольшая речушка, а на берегу виднелось дерево, одна из ветвей которого очень далеко выдавалась в сторону.

- Видите ту ветку, Мратан? Топором попадёте?

Он вгляделся и произнёс:

- Из лука попаду, а топор он, как-никак, для ближнего боя больше...

- Из лука любой попадёт, - я вытащила топор и, лопнув пузырёк где-то внутри под диафрагмой, запустила в цель. Лезвие врубилось почти на две трети, а через несколько секунд ветка рухнула в реку, правда, вместе с топором. Мратан завёл руку за спину, достал свой и протянул мне, опускаясь на одно колено:

- Примите в дар, наследница. Не хуже того будет...

Несколько часов мы ещё ехали позади каравана, однако потом, на развилке, свернули в другую сторону. Какая встреча может ожидать нас в Кифе, было уже ясно как белый день. Караванщики растрезвонят на всю округу, с кем повстречались в пути и как мы выглядим, а слухи разнесутся по Восточным территориям со скоростью ветра и прикидываться парнем уже бессмысленно.

На ночлег мы остановились у лесистого холма и пока распрягали лошадей и разводили костёр, почему-то почти не разговаривали. Макс и Бу удрали обследовать окрестности, а мы с Дайком сначала натаскали воды из ручья, а потом взялись за приготовление ужина. Всё это время мой дорогой Нянь выглядел довольно хмуро, и даже как-то не смотрел в мою сторону. А когда он даже есть отказался - я не выдержала:

- Дайк, что случилось? Я что-то сделала не так?!

Он долго молчал, уставившись в одну точку, а потом взял меня за руку:

- Тут это... Я не смогу не сказать... - он так стиснул мою ладонь, что даже пальцы захрустели. - Мы недалеко от Диких петухов, а от деревни до Кифового носа рукой подать.

- Ах, вот оно что! Понятно...

Сердце у меня, конечно, дрогнуло, да ещё как. Я и так знала примерно, где мы находимся, но сама поднять эту тему не решалась - было страшно. Но быть так близко и не заехать?!

- А если мы найдём переход и он работает? Ты уйдёшь? - Дайк сидел очень напряжённо, словно сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться.

- У меня здесь ещё куча дел, - я обняла его и уткнулась носом в шею. - Но ведь согласись, мы же так близко!

Он кивнул и прижал мою голову к себе, целуя в макушку:

- Мы поедем и будь что будет... Ты ведь так хотела туда вернуться!

Когда ту яму, из которой меня вытащили почти год назад мы так и не нашли, вернее, нашли то место, только ямы там уже не было, она была засыпана, мои парни впервые за эти несколько дней немного расслабились. Все дни пути до дальнего посёлка они шушукались за моей спиной, а я даже не пыталась подслушивать. Мысли были заняты, только тем, что же мы найдём, найдём ли и что мне делать, если возможность вернуться всё-таки реально существует.

Я не помнила этой местности, зато помнила другое: как очнулась в кустах в сумерках, вокруг высокие стволы и колышущиеся тени. Помнила ощущение боли и страх, парализующий тело. Я долго осматривала этот участок леса: считала шаги от места бывшего когда-то волчьей ямой, трогала деревья, лазила по кустам в надежде хоть что-то обнаружить. Но не нашла ничего, чтобы помогло бы вспомнить ещё какие-либо подробности первых часов пребывания на Окатане.